Бетагемот - Питер Уоттс

Все молчат.

— Вы же знаете, что генератор под нашим контролем. Мы можем отрезать их в любой момент. Взрыв корпу­са — явный перебор.

— О, мы не станем применять излишнюю силу. — Это Крамер отзывается откуда-то слева. — Тем более что они всегда действовали так мягко.

— Просто сочли, что разумнее иметь запасные вари­анты, — жужжит Чен, виновато, но твердо. — На случай, если план А почему-то сорвется.

— Например?..

— Например, если чьи-то ручки выдернут хрен из кусачего ротика, — говорит Гомес.

Кларк разворачивается к нему лицом.

— Как всегда внятно, Гомер. Понимаю, почему ты неразговорчив.

— На твоем месте... — начинает Нолан.

— Заткнись на хрен!

Кларк медленно поворачивается от одного к другому, в животе у нее медленно закипает лед.

— Если они что с вами сотворили, то сначала сотво­рили и со мной. Если в вас и бросали дерьмом, то в меня бросали больше. Намного больше.

— Но вот попадало оно куда угодно, только не на тебя, — напоминает Нолан.

— Думаешь, я стану лизать им задницы только потому, что они промахнулись, когда хотели меня убить?

— А не станешь?

Она подплывает ближе, пока не оказывается лицом к лицу с Нолан.

— Не смей опять сомневаться в моей лояльности, Грейс. Я попала сюда раньше вас всех, жалкие гаплоиды. Вы еще скулили и ссались на бережку, маясь без рабо­ты, а я вломилась в их сраный замок и лично отпинала Роуэн с ее дружками.

— Это верно. Только два дня спустя ты вступила в их женский клуб. Бога ради, ты играла в виртуальные игры с ее дочерью!

— Да ну? А чем же провинилась ее дочь, чтобы об­рушивать ей на голову всю Атлантику? Даже если ты права — даже будь ты права — чем тебе ребятишки на­вредили? Чем перед вами провинились их родные, их слуги и мойщики туалетов?

Вибрация слов гаснет вдали. Низкое, почти субзву­ковое гудение какого-то аппарата после этого кажется особенно громким.

Может быть, сейчас в их коллективном изучении мелькает доля неуверенности. Даже и в Нолан чуть-чуть.

Но она не отступает ни на микрон.

— Хочешь знать, чем они провинились, Лен? Они выбрали не ту сторону. Жены, мужья, медики и даже мойщики туалетов, которых эти скоты оставили при себе на память о прошлом. Все они выбрали, на чьей стороне быть. О тебе я и этого сказать не могу.

— Мысль так себе, — жужжит Кларк.

— Спасибо, что высказала свое мнение, Лен. Мы да­дим тебе знать, если понадобишься. А пока не стой у меня на дороге. Мне при виде тебя блевать хочется.

Кларк выкладывает на стол последнюю карту.

— Ты бы не обо мне беспокоилась.

— А с чего ты взяла, что мы беспокоились о тебе? — Презрение расходится от Нолан волнами.

— Кен бывает очень недоволен, когда его замешива­ют в такие вот провальные затеи. Я это повидала. Этому парню много проще все зарубить на корню, чем потом наводить порядок. Вам бы с ним разобраться.

— Уже, — жужжит Нолан. — Он в курсе.

— Даже дал нам несколько наводок, — добавляет Го­мес.

— Прости, милочка. — Нолан вплотную придвигается к Кларк, их капюшоны скользят, соприкасаясь в манекеньей ласке. — Но, право, ты должна была это предвидеть.

Вся группа молча возвращается к работе, словно по невидимой и неслышимой для Лени Кларк команде. Она висит в воде, оглушенная и преданная. Вокруг собирают­ся клочки и обломки благонамеренных замыслов.

Она разворачивается и плывет прочь.

Давным-давно, во времена восстания, пара корпов захватила минисубмарину под названием «Бомбиль-3». Патриция Роуэн и посейчас не представляет, чего они добивались. На «Бомбиле» не осталось ничего, способ­ного служить для разрушения или убийства. Подлодка была голой, как рыбий скелет, и примерно настолько же полезной: рубка спереди, лопасти сзади, и оголенный соединительный сегмент посередине.

Может, они просто надеялись сбежать.

Но рифтеры, поймав их при всплытии, не утруждали себя расспросами. У тех было оружие — резаки, пневмомолотки; маловато, чтобы расчленить «Бомбиль» на куски, но достаточно, чтобы парализовать. Они проткну­ли электролизный отсек и баки с жидким кислородом: беглецы беспомощно наблюдали, как их неограниченный запас атмосферы сокращается до крошечного воздуш­ного пузырька, в котором уже становилось душновато.

Как правило, в таких случаях рифтеры просто дырявили рубку и предоставляли остальное океану, однако на сей раз, они отбуксировали «Бомбиль» к иллюминаторам «Ат­лантиды», в качестве наглядного урока заставив осталь­ных смотреть, как беглецы задыхаются у них на глазах. К тому времени уже случилось несколько потерь среди рифтеров, а вахту в эти часы возглавляла Грейс Нолан.

Но тогда даже она была не совсем лишена жалости. Убедившись, что беглецы целиком и полностью мертвы, что мораль дошла до зрителей, рифтеры подвели повреж­денную субмарину к ближайшему стыковочному люку и позволили корпам забрать тела.

С тех пор «Бомбиль» не трогался с места. Он так и прилип к служебному шлюзу, торчит на корпусе, как самец удильщика на боку гигантской самки. Сюда мало кто заходит.

И потому место идеально подходит для свидания Пат­риции Роуэн с врагом.

Люк для выхода в воду продолговатой мозолью рас­секает палубу рубки сразу за креслом пилота, где сидит, уставившись на темный ряд инструментов, Роуэн. Вот люк урчит, она слышит усталый вздох пневматики, и крышка гроба открывается, по пластинам шлепают мокрые ноги.

Свет она, конечно, не включала — никому не надо знать, что она здесь, — но какой-то маячок на корпусе «Атлантиды» посылает в иллюминатор бледные пульси­рующие отблески. Внутренность рубки появляется и ис­чезает, сплетение металлических кишок сдерживает напор бездны.

Лени Кларк устраивается в пилотском кресле рядом.

— Кто-нибудь тебя видел? — спрашивает Роуэн, не повернув головы.

— Если бы видели, — отвечает рифтер, — то уже до­вели бы дело до конца. — Она, очевидно, намекает на недобитый батискаф. — Есть успехи?

— Восемь образцов дали положительный результат. Еще не закончили. — Роуэн глубоко вздыхает. — Как идет бой с твоей стороны?

— Могла бы выбрать другое выражение. Это звучит слишком уж буквально.

— Так плохо?

— Не думаю, что сумею их сдержать, Роуэн.

— Непременно сумеешь, — говорит Роуэн. — Не за­бывай, ты же — Мадонна Разрушения. Альфа-самка.

— Уже нет.

Роуэн поворачивается к ней лицом.

— Грейс... кое-кто предпринял новые шаги. — Лицо Лени загорается и гаснет в такт вспышкам. — Опять ми­нируют корпус. Уже не скрываясь.

Роуэн обдумывает услышанное.

— А что об этом думает Кен?

— Его, по-моему, все устраивает.

Кажется, Лени сама удивляется своим словам. А Ро­уэн — нет.

— Опять минируют? — повторяет она. — Так вы узна­ли, кто это сделал в первый раз?

— Нет. Пока нет. Да и не в том дело, — вздыхает Лени. — Черт, кое-кто думает, что первую партию вы сами подложили.

— Глупости, Лени. Зачем бы?

— Чтобы обеспечить себе... предлог, наверное. Или вдруг решили покончить с собой, прихватив с собой и нас. Не знаю. — Лени пожимает плечами. — Я не утверждаю, что это разумно, просто рассказываю, что у них на уме.

— И как же мы раздобыли заряды, если производ­ственные мощности контролируются вашими?

— Кен говорит, взрывчатку вы могли соорудить из стандартного циркулятора Кальвина, просто переключив проводки.

Опять Кен...

Роуэн не знает, как подойти к этой теме. Лени и Кен связаны узами — нелепыми и неизбежными узами людей, для которых термин «дружба» чужд, как микроб с Евро­пы. В этом ни капли секса — учитывая, как Кен меняет девушек, такого и быть не могло, хотя Роуэн подозревает, что Лени еще об этом не знает, — но эти своеобразные неявные узы в своем роде такие же интимные. И застав­ляют их защищать друг друга. Шутить с этим не стоит. Нападаешь на одного, берегись другого.

Однако, если ее послушать, Кен Лабин начал заклю­чать новые союзы...

Роуэн решается.

— Лени, тебе не приходило в голову, что Кен мог...

— Бред.

Рифтерша убивает вопрос на корню.

— Почему? — спрашивает Роуэн. — Опыт у него есть. И не он ли жить не может без убийств?

— Вашими стараниями. Он на вас работал!

Роуэн качает головой.

— Прости, Лени, но ты сама знаешь, что не права. Мы привили ему рефлекторный ответ на угрозы — это да. Иначе нельзя было гарантировать, что он предпримет необходимые меры...

— Гарантировать, чтобы он убивал без колебаний! — перебивает Лени.

— ...в случае проблем с безопасностью. Никто не ду­мал, что у него выработается пристрастие. Но ты не хуже меня знаешь: Кен это умеет, возможность у него есть, а его обиды тянутся с самого детства. На поводке его держал только Трип Вины, а с тем покончил Спартак.