Подожди, я умру – и приду (сборник) - Анна Матвеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– ПРЕкратите ПРИдираться, – ворчит Мартин, проходя между рядов.
Отчетный концерт в ДК. Застывшие золотые слова Ленина. В зале публика, в публике Ю-Ю в кедах. На голове кепка. Ира входит в зал и вначале собирается сесть рядом с учительницей, но потом видит кеды и кепку и пересаживается на два ряда дальше. К ней с двух сторон, молча, идут Ваня и Мартин.
– Ты чего тут садишься, Стивен Хокинг? – спрашивает Ваня. Мартин в шестом классе написал проект, типа ему нравится Стивен Хокинг. – Может, помочь тебе приблизиться к идеалу, а? Чудила!
Мартин всё равно садится рядом с Ирой. Она улыбается ему так же вежливо, как уборщице в школе.
В первом ряду сидят Батаня, Танина мама с Левой. Под вой, свист, аплодисменты на сцене появляется тренер.
– Обойдемся без долгих речей! – он даже не пытается перекричать биты. – Мы начинаем!
На сцене появляются детишечки, гоу-гоу, и вот, наконец, пара – Таня и Лиза Семенова, а с ними – вообще нормальный юноша по имени Антон.
– Ах, какой красавец! – кричит Альбина на ухо Ю-Ю. Она в сарафане, плечи все в веснушках, глаза рыжие, как подсолнухи. – Были бы мы, Юлька, помоложе!
Таня – по сюжету танца – уводит любимого у Лизы, и в конце счастливая пара уходит со сцены, а Лиза остается одна и вытирает слезы ладонями. Все трое прыгают, мягко приземляются, движения то резкие, то плавные, и это танец, да, совсем особенный танец.
– Браво! – тупо кричит в тишине балерина Ира Герман.
Таня и Антон возвращаются на сцену – он подхватывает ее в воздухе и кружит, а Ира держится руками за виски, будто это у нее кружится голова.
Так-то время летит быстро.
Спустя несколько месяцев в магазине одежды хипхоперов надменная женщина выковыривает из кошелька бережно сложенные купюры. Рядом нетерпеливо пританцовывает Мартин в гигантской майке и широких штанах.
– Ну, ма-ам, давай скорее.
– Не галди, – устало просит женщина, – и так для тебя живу. Никакой своей жизни не осталось!
Продавец с каменным лицом отбивает чек и выдает женщине пакет с новой майкой.
– Ты лучшая, мам! – Мартин торопливо чмокает мать в щеку и выбегает из магазина.
– Вот только на это и гожусь, – грустно говорит женщина.
Продавец вдруг теплеет (язык у него проколот, поэтому он пришепетывает):
– Да это профто фосраст такой! Я тоже таким был – мать фо мной наплакалафь! А фейфас фсе о’кей!
Мама Мартина с сомнением смотрит на утешителя и выходит из магазина. Она рассказала бы сейчас хоть кому-нибудь, каким он раньше был, ее мальчик. Мартин читать научился в три года, он с ходу узнает работы художника Воловича, он с первого класса занимался химией, а в седьмом переводил «Охоту на Снарка» и писал стихи в духе Георга Тракля. И всё это вмиг выпарилось, как вино со сковородки.
Мама пытается проглотить свою боль, но она не глотается, засела в горле сопливым комом.
Вот знать бы, как оно – быть матерью, я бы ни за что не рожала, злобно думает женщина. И тут же расплывается в улыбке, вспоминает, каким забавным был ее мальчик в детстве. Пышечка такой. Учил стихи Бодлера «Альбатрос»:
– Времена Михандраза…
– Какой Михандраз? – пугалась мама. Увиделся не то Минздрав, не то волхв Мельхиор с владыкой Мельхиседеком. А это была строка «Временами хандра заедает матросов…»
А как он рисовал, я вас умоляю! Жаль, не решилась показать Воловичу ту работу – черно-алый черт с копьем на фоне мертвенно-белого леса. И жалобная просьба: «Мамочка, пожалуйста, подпиши здесь в углу «Леонардо да Винчи»! А картина называется «Этюд в багровых штанах».
Мама расправляет плечи и отправляется домой. Ее Мартин еще вернется, вот увидите.
А у Иры Герман родители собираются на гастроли.
– Ираида, – строго говорит Ольга Борисовна, – ты поняла, что нельзя никому открывать дверь? И чтобы никаких вечеринок!
– Ирочка, – мягко просит Ростропович, – пожалуйста, не ешь всухомятку. Там Марья Степановна приготовила обед.
Домработница Марья Степановна, простая на вид, сложная внутри женщина трудной судьбы, вырастает на пороге, оглашая меню:
– Курица с рожками! Чай с сушками!
Ира фыркает:
– Курица с рожками! Чай с ушками!
Они спускаются по лестнице, Ира торопливо машет отъезжающей машине. Пока-пока! Потом выпроваживает домработницу и загружает диск, спрятанный между учебников.
На мониторе появляется юноша, очень похожий на тренера из данс-школы.
– Начнем урок! – бодро говорит он.
Уроки окончились, уборщица моет пол. Ира дергает дверь кабинета с надписью «Психолог».
– Обедает твой психолог, – сварливо говорит уборщица. – Она по три раза в день обедает. Иди в столовую.
– Спасибо, – благодарит Ира и бежит в столовую. У дверей сидит маленькая девочка и горько-горько плачет.
Ира заглядывает в столовую – там несколько женщин с удовольствием питают себя свежими котлетками – и усаживается рядом с малышкой.
– Что случилось? Кто тебя обидел?
Девочка начинает реветь еще громче.
– Мальчишки? – гадает Ира.
Девочка икает от плача. Вообще, она такая милашка. Хотя немного ванилька.
– Слушай, я сейчас позову тебе психолога. Хорошо?
Малышка кивает и утирает слезы.
Ира мчится в столовую:
– Ольга Васильевна!
Ухоженная пухлая женщина неторопливо отправляет в рот котлетку. И поднимает руку вверх: дескать, дай дожую. Ира ждет, приплясывая на месте.
– Ну что случилось такого срочного? – недовольно говорит Ольга Васильевна, сглотнув последний кусочек.
– Там девочка плачет… – теряется Ира.
– У меня обед, – объясняет психолог. – Я, между прочим, тоже живой человек. Доем и приду, подождите.
Так-то девочки всё время плачут, если разобраться.
Ира смотрит на пышные формы психолога – она легко прожила бы месяц за счет подкожного жира. Психолог невозмутимо подцепляет вилкой котлету и продолжает кормиться.
Ира обводит взглядом сотрапезниц (знакомая среди них одна – пожилая учительница литературы, смущенно опустившая взгляд в тарелку) и выходит из столовой. Малышка всхлипывает на той же скамейке, в той же позе.
– Знаешь что? – говорит Ира. – Тебя ведь Соня зовут, да? Ты на скрипке играешь, я помню. Сонь, ты мне расскажешь, почему ты плачешь, а я тебе расскажу, что случилось у меня.
– Меня Арина обидела, – выпаливает вдруг девочка. Как застрявший кусок в горле, как кубик льда или обиду. – Папа привез мне книжку из Парижа. Там красивые лошади. Мы с Ариной смотрели эту книжку, играли, будто бы это всё наши кони. А там была одна моя любимая белая лошадь, я ее сразу полюбила, но Арина сказала, что это будет ее лошадь. А я сказала, что это нечестно – ведь книжка моя! И тогда Арина дернула за страницу, и вот…
Соня достает из сумки яркую книгу и открывает ее в том месте, где страница разорвана почти пополам.
– Во дает твоя Арина! – возмущается Ира. – Но знаешь, я могу склеить эту страницу, будет почти незаметно.
Ира и Соня сидят, такие, в библиотеке. Ира протягивает уже совершенно спокойной малышке склеенную книгу.
– Спасибо, – благодарит девочка. – А теперь ты рассказывай!
Ира с сомнением смотрит на малышку.
– Ты обещала!
– У меня тоже есть… подруга. И она всё время хочет быть лучшей. Лучше всех танцевать, быть самой красивой, учиться на пятерки и никогда никому не проигрывать. Но так получается, что она проигрывает – мне. А я совсем не хочу быть лучшей, честное слово! Когда ты лучше всех – ты одна.
– А ты ей уступай во всём, – советует малышка. – Просто возьми и проиграй, если она так уж хочет быть лучшей! Альбина Сергеевна всегда говорит нам: «Уступайте друг другу!»
В открытую дверь библиотеки видно, как в свой кабинет заходит психолог Ольга Васильевна с тремя котлетками в желудке. Она садится за стол и громко, довольно икает от сытости.
У входа в ночной клуб «Райский сад» тупо топчутся Таня, Мартин в новой фуфайке, Лиза Семенова, Ваня и Антон.
– Ну что, и где твой знакомый охранник? – раздраженно спрашивает Таня.
– Сейчас придет, – обещает Мартин, но видно, что он ни в чём не уверен. – А, вот он! Гарик! Пис, бро!
Громадный Гарик в черных очках – несмотря на сумерки – хмурится, глядя на подбегающего к нему мальчика. Они о чём-то говорят с минуту, после чего Мартин незаметно передает Гарику сложенные стыдливым прямоугольничком купюры. И машет друзьям – путь открыт!
Подростки оглядываются по сторонам в темном и шумном зале. Мальчики изо всех сил стараются выглядеть уверенными в себе, но у них это плохо получается. Девочки совсем тушуются – даже смелая Таня жмется к стене. Но ей это вскоре надоедает.
Она идет к танцполу и начинает так жечь, что вокруг нее невольно собирается публика и освобождается место. Лиза бежит следом, пытается соответствовать, мальчики тоже подтягиваются, и вскоре вся пятерка – в центре внимания.
