1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь - Харуки Мураками

— В-такасиме-было-весело, — сказала вдруг Фукаэри.

Сэнсэй улыбнулся.

— Дошколятам в «Такасиме» и правда было весело. Но они подрастали, в них просыпалась личность. И вот тут-то для многих жизнь превращалась в истинный ад. Ибо даже самые невинные проявления своего «я» в общине безжалостно подавлялись сверху. Тотальное мозговое бинтование.

— Бинтование, — переспросила Фукаэри.

— В Древнем Китае девочкам насильно забинтовывали стопы, чтобы ножки не росли, — пояснил Тэнго.

Фукаэри молча представила эту картину.

— Очень скоро, — продолжал сэнсэй, — группа раскольников, которую возглавил Фукада, уже состояла не только из его бывших студентов. Один за другим на их сторону начали переходить и старые члены общины. Лагерь Фукады разрастался как снежный ком. Многие, кто примкнул к «Такасиме» из идейных соображений, уже успели разочароваться в этой системе и дальше так жить не хотели. Среди них были и хиппи, мечтавшие о свободной коммуне, и леваки-радикалы, потерпевшие фиаско в студенческих бунтах, и просто те, кто устал от цивилизации и пришел в «Такасиму» за духовным возрождением. Были там и холостяки, и те, кто, подобно Фукаде, привел за собой всю семью. В общем, пестрая публика, кого только не встретишь. Все они изъявили желание, чтобы их возглавил Фукада. А уж этот человек был лидером от природы. Все равно что Моисей у евреев. Умен, красноречив, рассудителен. Необычайно харизматичен. И плюс ко всему — очень крупно сложен. Да вот примерно как ты. Вокруг личностей таких размеров люди собираются, словно пигмеи, и внемлют всему, что великаны им говорят…

Сэнсэй развел руки в стороны, демонстрируя масштабы личности Фукады, Фукаэри посмотрела на эти руки, перевела взгляд на Тэнго. Но ничего не сказала.

— Мы с Фукадой даже внешне казались полными антиподами. Он прирожденный вождь, а я по жизни волк— одиночка. Он политик — я скорей анархист. Он великан, я карлик. Он само обаяние — я же ученый-мозгляк, которому, кроме странной формы черепа, и показать людям нечего… И все-таки мы были настоящими друзьями. Несмотря на все различия и разногласия, абсолютно доверяли друг другу. Не подумай, что я преувеличиваю. Но такая дружба действительно бывает только раз в жизни.

В горах префектуры Яманаси группа Фукады отыскала малонаселенную деревушку, которая идеально подходила их целям. То было почти вымершее селенье, где на заброшенные земельные участки уже не найти наследников, а из жителей остались одни старики, давно не способные вести хозяйство. В таком захолустье раскольники смогли выкупить себе и землю, и жилье практически за бесценок. Даже парники. В местной управе поселенцы внесли страховой залог, гарантируя, что выкупаемые участки будут использоваться исключительно для сельскохозяйственных нужд. Естественно, при таком условии они освобождались от большинства налогов на несколько лет вперед. А кроме того, Фукада доставал деньги откуда-то еще. Откуда — сэнсэй понятия не имел.

— Об этом источнике Фукада никогда никому не рассказывал. Но тем не менее добыл откуда-то немалые средства, чтобы поставить коммуну на ноги. Именно эти деньги ушли на инструменты, стройматериалы и прочие стартовые расходы. Своими силами коммуна обновила закупленные постройки и обеспечила сносное жилье всем тридцати своим членам. Произошло это в семьдесят четвертом году. «Авангард» — вот как они назвали себя.

«Авангард»? — подумал Тэнго. А ведь он уже слышал такое название. Где и в какой связи — хоть убей, не помнил. Но в самых глубинах мозга это будоражило какие— то смутные воспоминания.

— Разумеется, — продолжил сэнсэй. — Фукада понимал, что обживать новые земли будет непросто. Но в итоге все сложилось даже лучше, чем он предполагал. Отчасти помогала погода, отчасти — местные жители. Даже аборигены признали Фукаду лидером. Все-таки молодежь, которую он привел, гнула спину и проливала пот над этой землей. Деревенские начали заглядывать к ним и все чаще предлагали помощь. Благодаря им «Авангард» очень скоро усвоил как методы работы, так и способ жизни на новом месте.

По большому счету они внедряли все, чему научились в «Такасиме». Плюс то, что освоили сами. Например, полную механизацию производства. Чтобы избавиться от вредителей, отказались от химических удобрений, внедрили гидропонику. И начали продавать свою продукцию через рекламу в таблоидах с прицелом на богатые слои горожан. Потому что так прибыльнее. Экологически чистые продукты, что ни говори. Большинство членов коммуны выросли в больших городах и, что нужно мегаполису, понимали неплохо. За свежие, химически чистые овощи горожане сразу же раскошеливались. Этот механизм работал безукоризненно. Наняли транспорт, наладили систему распределения — и качественный, вкусный товар тут же растекся по домам потребителей. Как только вырастал экологически чистый урожай, им отлично удавалось превращать его в деньги.

— Несколько раз я навещал Фукаду в коммуне и беседовал с ним, — продолжал сэнсэй. — Он был окрылен перспективами, выглядел очень жизнерадостно. Пожалуй, именно в те годы мой друг был ближе, чем когда— либо, к воплощению своей мечты. Семья его, похоже, наконец освоилась на новом месте. Слухи об «Авангарде» распространялись, и число желающих вступить в коммуну росло. Все больше народу узнавало о них через рекламные объявления, да и журналисты в новостях то и дело трубили об успехах общины. Так или иначе, ребята попали в яблочко: в нынешнем обществе накопилось слишком много желающих убежать из реальности. Надоевшей всем, забитой мыслями о деньгах и необходимости обрабатывать чуждую информацию. Слишком много желающих убежать туда, где можно жить на природе и просто в поте лица обрабатывать землю. Таким людям «Авангард» открывал двери. С добровольцами проводили собеседование, и если те оказывались полезными, их принимали в общину. Хотя, скажем прямо, брали далеко не каждого. Большое внимание уделялось моральному облику вступающих. Первым делом общине требовались знатоки земледелия и просто физически выносливые люди. Обоих полов набирали примерно поровну, женщины приветствовались не меньше мужчин. Чем больше собиралось народу, тем больше требовалось земли. Но как раз с этим проблем у общины не было: вокруг раскинулись непаханые поля и расширять территории для «Авангарда» не составляло труда. Первое время вербовали в основном молодых, но постепенно становилось все больше и тех, кто пришел в общину со всей семьей. Росло число выпускников спецвузов — медиков, инженеров, педагогов, бухгалтеров. Все эти профессии в новой коммуне были очень востребованы.

— А здесь применялись те же принципы пещерного коммунизма, что и в «Такасиме»? — уточнил Тэнго.

Сэнсэй покачал головой.

— Нет. Фукада отказался от коллективной собственности. В политике он всегда был радикалом, но по жизни — хладнокровным реалистом. Его коллективизм был умеренным. Он вовсе не хотел превратить человечество в муравейник. Его идея предполагала разделить общество на функциональные группы, внутри которых люди бы жили и работали сообща. Не понравилось в одной группе — можешь перейти в другую или вообще уйти из «Авангарда» куда глаза глядят. Общение с внешним миром не возбранялось, идеологических собраний с промывкой мозгов почти совсем не устраивалось. Частная собственность признавалась, за работу люди получали пускай и скромное, но вознаграждение. Все-таки главный урок, который Фукада вынес из «Такасимы», заключался в том, что производительность труда повышается, если обществу не закручивать гайки.

Под началом Фукады «Авангард» хозяйствовал весьма успешно, пока община не раскололась надвое. При системе «идейного единения», которую практиковал Фукада, подобного раскола рано или поздно было не избежать.

Первую группу составили те, кого он когда-то привел за собой, — боевики из «Алого отряда», собравшие вокруг себя наиболее радикально настроенных членов общины. Эти люди с самого начала верили, что ковырянье земли на полях — лишь неизбежный, но временный этап подготовки к настоящей революции. А когда пробьет их час, они отложат мотыги и возьмутся за оружие.

Сторонники второй группы точно так же отрицали капиталистическую систему труда, но от политики держались подальше и своим идеалом считали жизнь в первозданной природе на полном самообеспечении. Общим числом «умеренные» значительно превосходили «боевиков». Однако отличались от них, как вода от масла. Поскольку у земледелия задача только одна, по хозяйственным вопросам разногласий не возникало. Но всякий раз, когда перед коммуной вставал вопрос, куда и как развиваться дальше, мнения тут же разделялись. Принимать решения становилось все сложнее, любые дебаты переходили в ссоры. Окончательное размежевание было всего лишь вопросом времени.