1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь - Харуки Мураками

— Если не возражаете, не могли бы мы где-нибудь поужинать? — предложила она. Дескать, хотелось бы поговорить с глазу на глаз.

— С удовольствием, — ответила Аомамэ.

— Как насчет завтрашнего вечера? — уточнила хозяйка.

Аомамэ не возражала. Разве что слегка удивилась. О чем, интересно, они могли бы беседовать целый вечер?

Их ужин состоялся во французском ресторане на задворках Адзабу. Судя по всему, старушка была здесь почетным гостем: солидный, опытный официант встретил их у входа, как старых знакомых, и проводил в самый укромный уголок заведения. На хозяйке было светло— зеленое платье оригинального покроя (в духе Живанши 60-х) и нефритовые бусы. По пути к столику перед ними возник управляющий и отвесил учтивый поклон. В меню оказалось много изысканных вегетарианских блюд. А «супом дня», к удивлению Аомамэ, оказался ее любимый. Хозяйка заказала бокал «шабли», Аомамэ попросила то же самое. Тонкого вкуса вино идеально подходило к заказанным блюдам. Аомамэ взяла белую рыбу на гриле. Хозяйка ограничилась овощами. Изящество, с которым она ела овощи, завораживало, как шедевры мирового искусства.

— В мои годы, чтобы жить дальше, нужно совсем немного еды, — улыбнулась хозяйка. — Но как можно лучшего качества.

Они помолчали.

Как насчет частных уроков, предложила хозяйка. Два— три раза в неделю. Основные приемы самообороны — и, по возможности, массаж и растяжки.

— Разумеется, все возможно, — ответила Аомамэ. — Инструктаж на выезде мы осуществляем. Можете оформить заявку в клубе.

— Я не об этом, — улыбнулась хозяйка. — Хотелось бы свободного графика. Чтобы договариваться о времени, когда нам обеим удобно, без посредников. Ты не против?

— Вовсе нет.

— Хорошо, на следующей неделе приступим, — решила хозяйка.

На этом деловая часть встречи закончилась.

— Тогда, в спортзале, мне понравилось твое выражение о бессилии. Как оно может пожрать человека. Помнишь?

— Помню, — кивнула Аомамэ.

— А можно вопрос в лоб? — прищурилась хозяйка. — Просто чтобы сэкономить время.

— Ради бога, — кивнула Аомамэ.

— Ты — феминистка или лесбиянка?

Слегка покраснев, Аомамэ покачала головой:

— Пожалуй, ни то ни другое. То, что я думаю, — только мое. Ни к феминизму, ни к лесбийству никак не относится.

— Хорошо, — кивнула хозяйка. Явно успокоившись, она подцепила вилкой кусочек брокколи, с невероятным изяществом отправила в рот и пригубила вина. — Даже если ты феминистка или лесбиянка, я не против. Это ни на что не влияет. Но если нет, так даже проще для нас обеих. Понимаешь, о чем я?

— Кажется, понимаю, — кивнула Аомамэ.

Дважды в неделю Аомамэ приезжала в усадьбу к хозяйке и преподавала ей курс боевых искусств. Давным-давно, еще когда хозяйкина дочь занималась балетом, зал особняка оборудовали под студию — просторную, с зеркалами на стенах, — где и проводились теперь занятия. Несмотря на преклонный возраст, все новые приемы, блоки и захваты хозяйка усваивала с лету. Тело ее было миниатюрным, но очень гибким и закаленным многолетними тренировками. Помимо оборонительных премудростей Аомамэ объясняла хозяйке основы мышечной растяжки, а также делала ей массаж.

Массаж был коньком Аомамэ. В этой дисциплине среди однокашников ей просто не было равных. Она помнила наизусть названия всех мышц, костей и суставов человеческого тела. Выучила назубок, как они устроены, какую играют роль и как с ними следует обращаться. Ею двигала неколебимая вера в то, что тело — храм души и в каждом его уголочке, к которому мы обращаемся, обязательно заключены свой дух, своя грация, свои очарование и чистота.

Не желая зацикливаться на банальной спортивной медицине, Аомамэ обучилась технике иглоукалывания — несколько лет брала практические уроки у сэнсэя-китайца. Сэнсэй просто диву давался, как быстро его ученица все усваивала. Как крепко запоминала любые детали и с каким упорством могла часами изучать те или иные функции организма. Но главное — каким невероятным чутьем обладали ее пальцы. То был особый природный дар, нечто вроде способности лозоходца отыскивать под землей источник воды: достаточно лишь прикоснуться к какой-нибудь части тела, чтобы по мельчайшим вибрациям уловить, в чем проблема и как здесь можно помочь. Никто не учил ее. Она просто умела это, и все.

Всякий раз после тренировки и массажа Аомамэ и хозяйка пили чай и беседовали на самые разные темы. Чай на серебряном подносе им неизменно приносил Тамару. Весь первый месяц их занятий Тамару в присутствии Аомамэ был таким молчаливым, что ей даже пришлось уточнить у хозяйки: может, он немой?

Как-то раз хозяйка спросила, приходилось ли Аомамэ бить кого-нибудь по яйцам для самозащиты.

— Только однажды, — сказала Аомамэ.

— Ну и как? Помогло?

— Подействовало, — ответила Аомамэ как можно короче.

— А как считаешь, моего Тамару твой удар по яйцам свалил бы?

Аомамэ покачала головой:

— Пожалуй, нет. Этот человек слишком много знает заранее. Так быстро считывает замыслы противника, что просто ничего не успеть. Ударом по яйцам можно выключить только тех, кто не имеет опыта реального боя.

— Выходит, ты чувствуешь, что Тамару в этом деле не новичок?

Аомамэ помолчала, осторожно подбирая слова.

— Да, он не такой, как обычные люди. Другая аура.

Хозяйка добавила себе сливок и, медленно помешивая ложечкой в чашке, спросила:

— Получается, тот, которого ты выключила, драться не умел. Сильно здоровый был?

Аомамэ кивнула, но вслух ничего не сказала. Тот, кого ей пришлось выключать, был и здоровым, и сильным. Но из-за врожденной спеси считал, что с женщиной может позволить себе что угодно. Этот выродок даже не предполагал, что женщины способны бить мужиков по яйцам, — и меньше всего ожидал, что подобное может случиться с ним самим.

— Ты его покалечила?

— Нет. Просто какое-то время ему было очень больно.

Хозяйка выдержала долгую паузу. Потом спросила:

— А тебе никогда не приходилось расправляться с мужчинами? Чтобы не просто больно сделать, а с осознанной целью — измочалить до кровавого месива?

— Приходилось, — ответила Аомамэ. Врать она никогда не умела.

— Можешь рассказать?

Аомамэ чуть заметно покачала головой:

— Не обижайтесь, но для меня это слишком непросто.

— Понимаю, — кивнула хозяйка. — Говорить об этом всегда непросто. И рассказывать через силу никакой нужды нет.

Пару минут женщины пили чай в тишине. При этом каждая думала о своем.

— И все же когда-нибудь, — произнесла наконец хозяйка, — если появится желание, ты сможешь рассказать о том, что тогда случилось?

— Когда-нибудь, — сказала Аомамэ. — А может, и нет. Если честно, не знаю.

Старая женщина посмотрела на молодую в упор.

— А я ведь не из любопытства спрашиваю.

Аомамэ молчала.

— Я ведь чувствую, какое бремя ты носишь в себе, — продолжала хозяйка. — Очень тяжкое. Чуть ли не с самого детства. Когда мы с тобой только встретились, я сразу почуяла. У тебя глаза человека, который принял бесповоротное решение. На самом деле подобное бремя есть и у меня. Я тоже влачу его всю жизнь. Потому и в других замечаю. Но торопиться особо некуда. Придет время, когда будет лучше выпустить из себя эту тайну. Чужие секреты хранить я умею, а там, глядишь, и посоветую что-нибудь. Как знать — возможно, я сумею тебе пригодиться…

Время пришло, Аомамэ нашла в себе силы рассказать хозяйке обо всем, что с нею произошло. И тогда старушка действительно открыла ей двери в совершенно иную жизнь.

— Эй! Что пьешь? — спросил чей-то голос прямо у нее над ухом.

Женский.

Вернувшись в реальность, Аомамэ подняла голову и уставилась на собеседницу. На табурете рядом сидела девица с хвостом на затылке а-ля пятидесятые. Легкое платье в мелкий цветочек, сумочка от Гуччи через плечо. Аккуратный бледно-розовый маникюр. Толстушкой не назовешь, но лицо округлое, так что в целом скорее «пышка». Держится приветливо. Грудь большая.

От неожиданности Аомамэ замешкалась. Кто мог подумать, что к ней обратится женщина? Все-таки этот бар — для того, чтобы женщин окликали мужчины.

— «Том Коллинз», — ответила она.

— Вкусно?

— Да не то чтобы. Зато не очень крепкий, пьется легко.

— А почему так называется — «Том Коллинз»?

— Откуда я знаю? — пожала плечами Аомамэ. — Может, так звали мужика, который это пойло изобрел[37]. Хотя, если честно, изобретеньице так себе…

Девица помахала рукой бармену и попросила «Том Коллинз» для себя. Заказ ей принесли почти сразу.

— Ничего, если я тут посижу? — осведомилась незнакомка.

— Ради бога, место свободно, — ответила Аомамэ, чуть не добавив: «Все равно уже сидишь». Но вовремя сдержалась.