Боевая добродетель. Секреты боевых искусств Китая - Алексей Маслов

Вчитаемся в свидетельство очевидца тех событий, присутствовавшего на одной из тренировок ихэтуаней: «Участники становились на открытом месте, лицом на юго-восток, поставив перед собой предварительно зажженные свечи или факел. Затем читали нараспев заученную наизусть молитву и сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив руки особым способом, и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многими вскоре начинали делаться судороги, подобные эпилептическим, они падали на землю, бились, затем вскакивали, размахивали руками… глаза у них наливались кровью, у рта появлялась пена» [34].

В течение первого периода восстания, с 1898 г. и до конца июля 1900 г. ихэтуани имели колоссальный успех среди населения, особенно среди молодежи, всегда готовой к осуществлению идеалов героев традиционного фольклора. По одному из официальных китайских отчетов, их поддержало около 80 % населения на севере Китая. Не удивительно, что при таком размахе движения официальные власти на первом этапе поддержали его, надеясь «поставить на место» западные державы, весьма свободно чувствовавшие себя на территории Китая. Маньчжурский двор сначала даже называл ихэтуаней «людьми, выступающими за справедливость» (иминь), а чиновники говорили о «чистоте их намерений».

Губернатор провинции Шаньдун Юй Синь официальным указом разрешил деятельность ихэтуаней, а его фамильный иероглиф «Юй» занял место на знамени одного из отряда кулачных бойцов. Количество ихэтуаньских «алтарей» в этой провинции резко возросло. Лишь в одном уезде Шипин в Шаньдуне на 860 деревень приходилось более 800 школ ушу [402]. Такого размаха занятий боевыми искусствами Китай еще не знал.

Лишь позже пришло понимание, что психологически ихэтуани не столько борются с иностранцами, сколько выплескивают во внешний мир потенциал боевых искусств. Вскоре сообщения чиновников запестрили словами: «разбой», «бойцы-бандиты» (цюаньфэй), что можно также перевести как «бандитские школы кулачного искусства».

На раннем этапе восстание поддержали известные мастера. Среди них были ма стиля таньтуй Ли Чжэнцин, знаток боя с оружием мусульманин Ван Чжэньи. Иностранцам внушал ужас знаменитый мастер синъицюань и мицзунцюань Ли Цуньи (1847–1921 гг.).

Появляясь на полях сражения лишь с одним мечом (его так и прозвали «Ли Одинокий меч»), он ловкими ударами сразил не один десяток врагов, причем, как утверждают, пули не трогали его. Ли Цуньи получил высшие посвящения сразу в трех стилях — синъицюань, мицзунцюань и багуачжан, причем последнему он обучался у самого Чэн Тинхуа. Ли Цуньи пользовался таким уважением, что после разгрома восстания ихэтуаней власти не решились тронуть его. В 1911 г. вместе с Е Юньбяо, Ма Фэнту и другими он создал в Тяньцзине Общество бойцов китайского ушу, а после его распада был одним из тренеров знаменитой Шанхайской Ассоциации Цзинъу. По преданию, уже в старости, когда ему шел 71-й год, Ли Цуньи участвовал в поединках с русским борцом Кантором и победил его. Так или иначе, в рядах ихэтуаней оказалось немало прекрасных бойцов.

Справедливости ради отметим и другое — подавляющее число известных мастеров отнеслись к повстанцам достаточно скептически и не оказали им активной поддержки. Фактически восстание ихэтуаней превратилось в движение бойцов ушу низшего и частично среднего уровня, настоящая элита боевых искусств осталась в стороне.

Отношение к ихэтуаням было весьма неоднозначным. Большинство видных чиновников, будучи людьми далеко не глупыми, представляли, к чему может привести стихийное движение психически неустойчивых людей. Губернатор провинции Чжили, в отличие от губернатора Шаньдуна, был против массовых занятий ушу, заявив, что «чхэцюани по сути представляют собой вредных бандитов, а отнюдь не справедливых людей» [402]. Сами бойцы, естественно, считали иначе и особо подчеркивали задачу «восстановления справедливости в Поднебесной», указывая на то, что иероглиф «справедливость» присутствует в названии их движения. Свои школы они называли «священными обществами», а отряды — не иначе как «священным воинством» (шэньбин).

Мысль о потенциальной опасности ихэтуаней, о чудовищном разрушительном начале, заложенном в их движении, все отчетливее оформлялась в умах видных чиновников, да и просто просвещенных людей того времени. В конце 1899 г. Юй Синя на посту губернатора Шаньдуна — центра движения ихэтуаней — сменил генерал Юань Шикай, который моментально оценил всю пагубность поддержки школ боевых искусств, вышедших из-под контроля государства. Запретить занятия ушу, естественно, было невозможно, так как боевыми искусствами в те времена занимались от мала до велика, от императорского дворца и до простых крестьян. Юань Шикай пошел другим путем. Он издал «Временное положение о запрещении деятельности бандитов-ихэцюаней», согласно которому все лица, изучающие приемы кулачного искусства в школах ихэтуаней или одобряющие их действия, подлежали немедленной казни без всякого снисхождения.

Сознание ихэтуаней было проникнуто идеей их гармонизирующей миссии. В одной из листовок восставших говорилось: «Я проповедую справедливость и гармонию. Соседи должны быть вежливы и доброжелательны по отношению друг к другу. Им следует придерживаться основных моральных принципов, старательно трудиться и следовать буддийской доктрине. Они не должны ссориться, выполняя свои общественные обязанности, угнетать бедных, обижать слабых или рассматривать правильное как ошибочное» [402].

Основными организационными единицами повстанцев были «отряд» (туань) в деревнях, «алтарь» (тань) в городских районах, представлявшие, по сути местные школы ушу. Туань контролировал всю деревню. Фамилии тех семей, которые проживали в деревне, обычно каллиграфически писались на знамени отряда. Во главе такого подразделения стоял «Великий наставник» (даши) или «Старейший передающий учитель» (лаошичуань), у которого в подчинении находилось от двух десятков до ста человек. Существовал и штаб отряда, он обычно располагался в деревенской кумирне, перед которой и проходили тренировки восставших.

Понятие «алтарь» обычно подразумевало не только сам по себе отряд восставших, но и территорию, которую он контролировал. Глава «алтаря» каждое утро со своими ближайшими помощниками совершал обход города, поклоняясь местным богам и духам, такой же ритуал повторялся вечером. В городах, в отличие от деревень, для тренировок создавались специальные «площадки боевых искусств» (цюаньчан).

В подчинении у лидера «алтаря» состояли специальный человек, обычно называвшийся просто «господином» (сяньшэн) и отвечавший за административную работу, а также старший наставник по ушу — шисюн. «Алтарь» по возможности брал на себя заботу о проживании и питании бойцов, в окрестностях города регулярно рекрутировались новые последователи, которые проходили весьма строгую инициацию.

Сначала они писали свое имя на клочке бумаги, который тотчас сжигался. Если на обугленном клочке все же можно было разобрать имя, неофит принимался в общество. Но позже от этого ритуала отказались, в общество принимались все, кто пожелает, с единственным, но очень жестким условием — соблюдать дисциплину и регулярно тренироваться. К каждому вновь прибывшему приставлялся специальный боец, который учил новичка кулачному искусству, а также преподавал ему простейшие методы саморегуляции и вхождения в транс [402].

Свидетель событий того времени, историк Д. М. Позднеев, сотрудник Российской Духовной Миссии в Китае, рассказал о том, как ихэтуани входили в транс во время тренировок: «На заброшенной пустоши в сарае собирались «боксеры», числом человек десять… Сначала все ихэтуаньцы простерлись на юго-восток, где обитает их дух, потом вскочили, и главный из них начал странную жестикуляцию и прыжки. Другие подражали ему. Затем первый схватил нож и начал быстро вертеть им в воздухе; у других ножей ни у кого не было и они оставались свидетелями его движений, только строя страшные рожи, наводившие ужас на зрителей. Последние смотрели на «боксеров» в дверь, окна, щели в стене. После получасовых упражнений старший «боксер» остановился в оцепенении, показывая тем, как это было потом объяснено, что он достиг степени неуязвимости от оружия. В это время один из «боксеров» взял нож и ударил его по плечу» [15]. Нужно представить себе, какое впечатление производили такие дикие народные ритуалы с демонстрацией неуязвимости на христиан.

О магических способностях ихэтуаней ходило множество рассказов. Эти способности связывались с занятиями ушу, причем мастерство лидеров значительно отличалось от умения рядовых бойцов. Способы достижения такого мастерства, естественно, хранились в секрете и объяснялись только во время ритуалов посвящения на следующую степень.