Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, у меня пока нет ничего, кроме небольшого подвального помещения, но раз мое воображение уже разыгралось не на шутку, я вижу, что на холсте моего разума изображена картина пяти- или шестиэтажного Института кунг-фу с филиалами по всей стране.
В конце письма двадцатиоднолетний Брюс представил свои карьерные цели как часть духовных поисков. Он не просто хотел мирских успехов — он жаждал внутреннего покоя.
В конечном счете цель моего планирования и осуществления этих планов — в поиске истинного смысла жизни, душевного спокойствия. Я знаю, что наличие всего мной перечисленного не обязательно приводит к спокойствию; однако покой может найти меня, если я отдамся целиком воспитанию собственного «я», а не борьбе с нервами. Для достижения такого душевного спокойствия весьма ценными окажутся учения отрешенности из даосизма и дзэн.
Первым препятствием на пути грандиозных планов Брюса стал его старший ученик, Джесси Гловер. Его и несколько других членов клуба, которые были с Брюсом с самого начала и тренировались бесплатно, отпугнули попытки Брюса формализовать и коммерциализировать его искусство. Сначала Джесси и другие избегали новой школы Брюса. «Мне было трудно привыкнуть звать парня, с которым мы через многое прошли за два года, шифу», — говорит Джесси, используя китайское слово, означающее «мастер». Раздраженный Брюс дал понять, что не собирается делиться секретами или раскрывать свои лучшие приемы тем, кто не «поддерживает его полностью». Эти слова задели Джесси, который был почти таким же гордым, как Брюс. Он отделился и забрал с собой Лероя Гарсию и Джеймса Демиля. Этот разрыв стал для Брюса в разы болезненнее, чем расставание с Эми Санбо.
Группировка мятежников открыла собственную школу — не филиал Института кунг-фу, а конкурента — в подвале отеля «Нью Ричмонд». Спрос на кунг-фу в Сиэтле 1962 года был не настолько велик, чтобы поддерживать две школы, и через пять месяцев квун Джесси закрылась. В 1963 году он вновь попробовал открыть школу, на этот раз на Пайк-стрит. Джесси проводил тренировки, а Джеймс отвечал за набор. Поскольку школа с горсткой учеников едва сводила концы с концами, Демиль отправился в новенькую студию Брюса, где занимались пятьдесят учеников.
После расставания отношения между Джесси, Джимом и Брюсом были показушно дружелюбными и вежливыми, но несли оттенок обиды и предательства. В тот день несколько студентов Брюса приперли Демиля к стенке и спросили:
— Почему вы с Джесси перестали тренироваться с Брюсом?
— Нам не нравились некоторые изменения, которые он проводил, — прямо сказал им Демиль. — Нам казалось, что он что-то скрывает, игнорируя важные части того, что заставляет его систему работать.
Когда позднее ученики передали Брюсу слова Демиля, он пришел в ярость. Брюс сразу понял, что критика была грубой попыткой украсть у него студентов и, таким образом, создать угрозу для его средств к существованию.
Когда Демиль появился в следующий раз, Ли пребывал отнюдь не в миротворческом настроении. Он посмотрел в глаза Демилю и спросил клокотавшим от ярости голосом:
— Почему ты так сказал?
— Они задали мне вопрос, и я сказал им правду, — ответил Демиль в свою защиту.
Брюс наставил палец на Демиля.
— Ты не имеешь права комментировать мои занятия, — объявил он.
— Ты прав, — отозвался Демиль. — Прости.
Все еще разъяренный, Брюс швырнул на пол пару перчаток, которые он держал в руке. Казалось, он готов был атаковать.
Про себя Демиль подумал: «Бой со спокойным Брюсом — это безумие, но с разозленным — подписание себе смертного приговора». Демиль сунул руку в пальто и положил указательный палец на курок пистолета. Если Брюс прыгнет на него, Демиль его продырявит.
— Еще раз прошу прощения. Я был неправ. Извини, — сказал Демиль, медленно отступая. Затем он повернулся и вышел. Это был их последний разговор.
Летом 1963-го, спустя четыре года после изгнания, Брюс Ли вернулся в Гонконг на трехмесячные каникулы. Он покидал родной дом на лодке позора, а вернулся уже на самолете успеха. Брюса, надевшего свой лучший костюм и галстук, в аэропорту Кайтак встречали мать, отец, младший брат Роберт, тетушка Ева Цзо, двоюродный брат Нгуен Ю Мин и Мэри Вон, с которой он снимался в фильме «Гроза». Роберт, который начинал свою карьеру в музыке, пригласил фотожурналиста из «Оверсис Чайниз Дэйли Ньюс», чтобы запечатлеть эти мгновения.
Эта встреча стала яркой иллюстрацией примирения между отцом и сыном. Как того требуют китайские традиции, Брюс привез своей семье подарки — символическое доказательство его процветания в чужой стране. Он вручил отцу стодолларовую купюру — сумму, которую родители дали ему перед отплытием, — и новенькое пальто.
— Папа, это тебе. Я сам выбирал этот подарок.
Хой Чен схватил сына, которого он когда-то называл «бесполезным человеком», и обнял его. Глаза Брюса стали влажными, слезы текли по его лицу.
— Я не должен был обращаться с тобой так, — говорил Хой Чен, а голос его срывался от переполнявших эмоций.
— Нет, пап, ты был прав, — ответил Брюс. — В противном случае я бы не изменил свой взгляд на жизнь.
На фотографиях Хой Чен стоит уже в своем новом пальто, а на лице расплылась удивительная улыбка от уха до уха. «Я никогда не видел такой улыбки на лице папы», — вспоминает Роберт.
Сын, которого они потеряли, нашелся.
В квартире на Нэйтан-роуд их ждали друзья и пышный банкет, пир и праздник в честь возвращения блудного сына. Все были поражены тем, насколько повзрослел Брюс. Он стал увереннее. Его шутки заставляли всех смеяться. Он гордился своими достижениями в Америке. После того как банкет закончился, он переоделся в толстовку Вашингтонского университета. Брюс поразил семью демонстрацией наработанных упорным трудом навыков кунг-фу. «Когда он покидал Гонконг, он был чуть лучше среднего ученика боевых искусств, — говорит Роберт. — Но по возвращении стало очевидно, что он обладал особым талантом». Удивил Брюс и своим подходом. Он изменил свою философию и показал сторону, которой они не видели в нем раньше. Он стал менее эгоцентричным и самонадеянным, прислушивался к мнению окружающих. Казалось, его жизнь обрела цель.
После четырех лет тренировок и обучения других кунг-фу в Штатах, Брюс хотел проверить свой уровень против гонконгских мастеров. Он посетил ряд различных школ, чтобы узнать их лучшие методы. В процессе он часто пытался их изменить и улучшить. Но вместо того чтобы восхвалять его нововведения, старые мастера упрекали его за развращение традиции. Их отрицательная реакция заставила Брюса все больше разочаровываться в консерватизме традиционного кунг-фу.
Главная
