Тайна старого Радуля - Сергей Голицын

Федор Федорович привел наизусть сразу две цитаты из летописей:

«Вышли все володимерцы на бой и до купца и до пашенного человека», и «Поидоше сынове на отца, а отцы на дети, брат на брата, рабы на господину, и господин на рабы…»

Страшная битва произошла 21 апреля 1216 года на речке Липице близ города Юрьева-Польского.

Такой зверской битвы еще не знали на Руси. Ручьями потекла кровь русская. Сошли новгородцы с коней, сняли сапоги и пешие, босые бросились через болотистую равнину на владимирцев. Мстислав искусно вводил в бой всё новые и новые полки. Бились страшно — топорами, кистенями, шестоперами, ножами, дубинами; знатнейшие воины рубили мечами, кололи копьями. Сам Мстислав скакал от одного полка к другому, рубил сплеча направо и налево. А добросердечный Константин остановил коня позади, и слезы лились из его очей.

Всего было убито 9233 владимирца.

Юрий потерпел полное поражение. Константин стал великим князем, но не остался в Ростове, а уступил митрополиту и владимирским боярам и поселился во Владимире.

Из летописей известно, что по его повелению много строили из белого камня сперва в Ростове, потом во Владимире, но ни одно здание до нас не дошло. И где стояли те здания, тоже неизвестно, никаких следов их до сих пор не обнаружено.

Федор Федорович объяснил, почему у белых камней, находящихся в селе Радуль, одна сторона была неровной, едва отесанной. Ее не требовалось тесать, ведь тогда строили так: выкладывали ряды наружной стены и ряды внутренней, а середину засыпали щебенкой и мусором, заливали известковым раствором. Стены получались толстые, но непрочные. Здания погибали не только от пожаров, а случалось, разваливались сами по себе.

Всего лишь два года, с 1216 по 1218, был Константин великим князем Владимирским и умер совсем молодым. Когда умерла его жена, неизвестно. Похоронен он в Успенском соборе города Владимира…

— Я не в состоянии больше ждать! — Жалобный голосок юноши опять пропищал за спиной Георгия Николаевича.

Он оглянулся. Желтоволосый молодой человек умильно смотрел на него своими прозрачно-голубыми глазками.

— Ваша жена сказала, что после обеда к вам можно приходить в любой день. Пожалуйста, удалимся на несколько шагов в сторону, мне надо вам сказать нечто очень важное… — Голос молодого человека дрожал.

Георгий Николаевич знал, что писатель должен быть отзывчивым, должен быть предельно чутким ко всем тем, кто к нему приходит. Писатель ведь инженер человеческих душ. К нему обращаются за советами самые разные люди.

А этот ясноглазый юноша-киношник является уже вторично.

— Подождите минуточку, — кивнул он ему, глядя на него поверх ребячьих голов, и тут же шепнул Игорю: — Когда Федор Федорович кончит рассказывать, идите засыпать шурфы, я скоро вернусь.

С этими словами он отошел от толпы и обратился к юноше в ковбойке:

— Слушаю вас.

— Толя, — отрекомендовался тот и повел довольно сбивчивый рассказ. Он сказал, что работает в городе на заводе слесарем, но сейчас находится в отпуске. Он мечтает сразу о трех профессиях, по его мнению лучших в мире: мечтает быть одновременно кинорежиссером, киносценаристом и кинооператором. Аппаратик у него, правда, старенький, слабой светосилы, но снять фильм все же можно. И сейчас Толя привел к дому Георгия Николаевича целый отряд пионеров из лагеря. Его ждут, чтобы начинать съемку.

Георгий Николаевич забеспокоился.

— Какую съемку? — спросил он.

Разговаривая, оба они вышли за церковную ограду и направились вдоль улицы села. Толя катил свой велосипед и говорил:

— Фильм будет о вас. Он так и будет называться: «В гостях у писателя», — захлебываясь от восторга, говорил юноша.

— Какая чепуха! — воскликнул Георгий Николаевич.

Он узнал, что предприимчивый Толя и сценарий успел разработать, правда не полностью. Еще нужно дописать текст для голоса диктора.

— А почему такая спешка? — очень недовольный спросил Георгий Николаевич.

Толя кротко вздохнул и заговорил. В его дрожащем голосе чувствовалась мольба, смешанная с волнением.

— Да в том-то и несчастье, что в пионерских лагерях планы мероприятий на весь месяц на каждый день, на каждый час вперед расписаны, и нарушать их нельзя никак, ведь они высшим начальством утверждены. Вот сегодня по плану в два часа «Встреча с интересными людьми города, района или области», в данном случае встреча с вами. Если до пяти вечера киносъемка не будет закончена, пионеров отдадут в мое распоряжение только через две недели. Отпуск у меня, правда, еще не кончится, но вдруг в день съемки нагрянет дождь, холод, град, буря, ураган. Ведь это значит фильм фу-фу! Хотите, я вам передам основные моменты моего сценария? — в конце своей умоляющей речи спросил Толя.

— Передавайте, послушаю, — недоверчиво буркнул Георгий Николаевич и тяжело опустился на лавочку возле дома Ильи Михайловича.

Толя оперся на свой велосипед и стоя начал пересказывать свой фантастический сценарий.

Будто бы пришли к писателю (то есть к Георгию Николаевичу) ребята-туристы, но не из ближайшего, как оно на самом деле, пионерлагеря, а явились издалека, за сто километров. Писатель в это время в своей расписной будочке сидел, новую книгу сочинял. Внучка к нему прибежала сказать, что пионеры пришли. Ей посвящены единственные кадры, которые Толя успел отснять во время прошлого, столь неудачного своего визита. Малышка в принципе ему понравилась: приветливая, бойкая и типаж подходящий — возможно, будущая кинозвезда.

Итак, внучка прибежала к писателю в его будочку объявить, что пришли пионеры. Эти кадры также отсняты. Поглядев на нее из-под очков, писатель недовольно морщится, очень неохотно отрывается от рукописи и идет беседовать с пионерами. При этом у него улыбка должна быть самая гостеприимная. После беседы он ведет их в баню купаться, потом все садятся за самовар пить чай, потом пионеры ложатся на веранде спать. Толя успел осмотреть веранду, она ему очень понравилась, хотя и темновато будет снимать. Но он захватил с собой длинный провод и две осветительные лампы. Потом пионеры благодарят, прощаются и уходят. Вот вкратце и весь сценарий.

— Не правда ли вкусно получится? — спросил Толя, закончив свой рассказ.

Георгий Николаевич заинтересовался всей этой выдумкой. Ему только не понравилось, почему фильм о нем? Лучше бы о каком-нибудь другом писателе. Он почувствовал во рту какую-то кислятину и тут вспомнил, что прошлым летом действительно был такой случай. Проходили через Радуль юные московские туристы, они ему показались очень усталыми, оборвались и запылились во время похода. Настасья Петровна и он пожалели их и пригласили к себе в гости. Они мылись у них в бане, ужинали, пили чай, ночевали на веранде, а утром отправились дальше.

Наверно, Толя обо всем этом разузнал в пионерских лагерях, там слышали о данной истории.

— Вы что же, хотите заснять, как дети в бане купаются? — спросил Георгий Николаевич.

— Ну конечно! — Толя развел руками. — Раз такая сцена необходима, значит, будем снимать их голышом. Артистам ради искусства всякие пытки приходится терпеть. Сперва будут мыться мальчики, потом девочки; понарошку, конечно, без мыла и без воды. И чай пить из самовара будут понарошку, тоже без воды. И спать на веранде на полу тоже понарошку, только глаза закроют.

Будущий кинорежиссер, киносценарист и кинооператор говорил с упоением, захлебываясь от восторга.

— Нет! Нет! Нет! — решительно повторил Георгий Николаевич несколько раз. — Мне просто некогда, мне нужно повесть писать да еще присматривать за московскими ребятами, у которых заболел руководитель похода. И еще я занимаюсь археологическими раскопками. Нет! Нет! Нет! — он замахал руками, точно отгонял комаров.

Толины прозрачно-голубые глаза помутились, он с силой надавил на велосипед, и тот даже скрипнул.

— В городе объявлен конкурс на лучший любительский кинофильм, — дрожащим голосом заговорил Толя. — Первая премия — киноаппарат «Омега». Это лучший в нашей стране, лучший в мире киноаппарат. Мой фильм, если только вы мне поможете, завоюет эту первую премию. А если я получу «Омегу», то наверняка осуществлю свою заветную с самого детства мечту — стану кинорежиссером, киносценаристом и кинооператором, буду ставить и снимать лучшие фильмы с лучшими киноартистами. Прошу вас, умоляю! — докончил Толя свою речь.

Да, писатель должен быть предельно отзывчивым. И Георгий Николаевич сдался.

— Ну, если первая премия, то пойдемте, — сказал он, поднялся с лавочки и покорно поплелся к своему дому.

Толя вскочил на велосипед и умчался вперед.

Глава 14

Съемка документального фильма

— Здрав-ствуй-те! — таким радостным возгласом встретил Георгия Николаевича выстроившийся шеренгой отряд пионеров.