Заговор генералов - Владимир Понизовский

- Ишь ты какой шустрый! - Василий склонил голову набок, словно бы стараясь получше разглядеть заявившегося к нему умника. - Я тоже до ранения на фронте был. Тоже, разрешите представиться, подпоручик саперного батальона. На передовой, сам знаешь, всегда кажется, что главный бой на твоем участке. Если ты идешь в атаку, значит, вся армия наступает; смазываешь пятки - ну конечно же вся армия драпает.

- Точно! - теперь уже улыбнулся Антон.

- Но по сей день фронты и вся действующая армия еще не сказали своего слова. Еще только начинает раскачиваться Москва. Слухи самые разные. А наиглавнейшее - сам наш Совдеп...

Василий резко махнул рукой:

- Мы ждали этих дней и, когда началось, покатилось, готовы были возглавить движение. На утро двадцать шестого назначили пленум Петроградского комитета, чтобы окончательно определить тактику и стратегию. А в ночь на двадцать шестое охранка почти всех членов комитета замела. И в "Кресты". Я тоже попал. Молодцы выборж-цы - взяли на себя обязанности комитета. Но по неопытности, а может, и наоборот, из-за верности принципам... - он в сомнении пожал плечами, - допустили оставшиеся на свободе братишки одну промашку. Когда восстание началось, они бросились на заводы, на фабрики, в казармы - к народу. А эсеры и меньшевики - сюда, в Таврический. И сразу давай создавать Совет! И давай захватывать в нем места! Сейчас во всем Совдепе наших товарищей-большевиков - всего двое-трое. А вся верхушка - их. Вот смотри: председатель Совета Чхеидзе меньшевик, товарищ председателя Скобелев - меньшевик, второй товарищ председателя Керенский - трудовик, со вчерашнего дня примазавшийся к эсерам. И остальные - пальцев не хватит, той же масти шатия-братия. Не то чтобы воевать с Родзянкой - сами к нему лобызаться бегают. Керенский даже наплевал на решение Исполкома Совдепа и решил стать министром в новом правительстве, которое Родзянко сейчас хочет слепить. Говорят, что и для Чхеидзе кресло в Мариинском дворце подобрали. Но мы свою линию гнем. За каждую букву в решениях Совдепа грыземся.

Он достал часы:

- Сейчас снова будем заседать. Оч-чень важное будет заседание! Ты оставайся пока здесь за меня. Будут приходить солдаты из частей, давай им нашу литературу, пусть берут, сколько унесут, - Василий показал на стопки листков, уложенные на полу вдоль стены. - И сам почитай: это наш манифест "Ко всем гражданам России" и листовка "Настал час освобождения".

Взял со столика, за которым курсистка терзала "ундер-вуд", узкие полоски бумаги:

- Это мандаты штаба восстания на право входа в казармы гарнизона. Выдавай только нашим, большевикам.

По районам начали создавать отряды рабочей милиции. Вот мандаты на получение оружия в арсеналах. Тоже смотри в оба, кому даешь. С минуты на минуту начнут приходить делегаты от рот, всех направляй в Белый зал, на заседание. Действуй!

За ночь Антон не сомкнул глаз. Как опустился на стул, освобожденный Василием, так и не поднялся: со всех сторон наседали; принимать решения надо было немедленно.

Василий забежал - вечер это был или уже ночь? - радостный, осипший, словно еще больше похудевший:

- Сдвинули! Мы с первого дня требовали, чтобы в Совдепе были не только рабочие, но и солдатские депутаты. Оборонцы во главе с Чхеидзе артачились: мол, агитация распространится и на армию. А нам этого только и нужно. Добились! Солдатская секция создана и отныне Совдеп - Совет рабочих и солдатских депутатов!.. А теперь мы там такую пулю отливаем Родзянке! Бьет наповал! Не пуля - снаряд!..

И снова исчез.

Под утро пришел, качаясь от усталости, с еще влажным номером газеты "Известия Совета Рабочих и Солдатских Депутатов".

- Прочти. Вот это!

Типографская краска пачкала пальцы. На первой странице, сразу под заголовком, крупно выступало: "Приказ No 1".

Антон начал читать.

"По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:

1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной думы к 10 часам утра 2 сего марта.

3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.

4. Приказы Военной комиссии Государственной думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов..."

Василий ревниво следил за тем, как читал Антон.

- Пункт четвертый осилил? Мы настаивали на формулировке: "только в тех случаях", они, соглашатели: "за исключением тех случаев". Улавливаешь оттеночек? - В голосе его был сарказм. - Так и в пятом: и нашим и вашим!.. Одолели голосованием. Читай дальше - главное впереди.

- "Пункт пятый. Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должны находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов..." - произнес вслух Путко и снова, с возрастающим волнением, углубился в текст:

"...и ни в коем случае не выдаваться офицерам даже по их требованиям.

6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

8. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на "ты" воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах".

Под приказом стояло: "Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов".

Антон поднял на Василия заблестевшие глаза:

- Так это же!..

- Мы настаивали еще, чтобы солдаты получили право сами выбирать себе командиров, а неугодных - смещать. Меньшевики и эсеры провалили. Мы требовали, чтобы этот приказ был адресован не только войскам Петроградского округа, а всей армии. Они же: "Мы - Питерский Совдеп, а не Всероссийский..." Законники! Но все равно... - он выхватил у Путко из рук газету, потряс ею, - все равно армия теперь будет наша!

Антон поднялся со стула. От усталости, от резкого движения закружилась голова. Василий с удовольствием плюхнулся на свое место. Потянулся:

- Ну, что ты тут без меня наворотил? Докладывай. Путко протянул список: кому и с какой целью выданы

мандаты, кто и зачем приходил.

- Да ты тоже, гляжу, крючкотвор. Штабной, что ли?

- Самый что ни на есть строевой. Да только на батарее писанины не меньше, чем в интендантской части.

- Молодец, все правильно, - пробежал его записи Василий. Поднял голову: - Ты с какого фронта?

- С Северного.

- Долго еще тебя в лазарете ремонтировать будут?

- Глаза видят, ноги ходят - пора и честь знать.

- Тогда вот что, друг: здесь мы людей найдем, как-нибудь управимся. Северный же фронт сейчас самый важный для революции - самый близкий к Питеру. А офицеров-большевиков по всему фронту по пальцам пересчитаешь. От того, за кем пойдет солдат, зависит наша победа или наше поражение. Ясно, Антон-Дантон? Так что вот какое тебе поручение от штаба восстания: сматывай лазаретные бинты и дуй на фронт! Доводи этот наш "Приказ No 1" до солдат, поворачивай на нашу сторону армию! Дня хватит, чтобы закончить все дела в Питере?

- О чем разговор?

- Перед отъездом заскочи сюда: получишь боекомплект!..

2

Родзянко с нетерпением ждал результатов миссии Шульгина и Гучкова. Днем первого марта объявился наконец в Петрограде князь Львов, и теперь новое правительство могло вступить в свои права. Оставалось выполнить единственную формальность: кандидатура премьер-министра должна быть утверждена императорским рескриптом.

Раньше утра ждать эмиссаров нечего...

Родзянко прошел из кабинета в расположенную рядом комнату отдыха, где была и просторная мягкая кровать. Через несколько минут он уже спал. Глубоко, каждой клеткой своего огромного утомленного тела добирая все то, что был должен ему за последние ночи бдений. Однако пробуждение не было спокойным: на синем сукне председательского стола ждал только что отпечатанный выпуск "Известий" с "Приказом No 1".