Заговор генералов - Владимир Понизовский

После собрания Антон протиснулся к Горюнову:

- Ну, что со мной будем решать?

- Уже был о тебе разговор. Еще вчерась. Очень ты, Мирон, нам пригодился бы, да есть тут у нас один товарищ, в Совдеп его депутатом мы определили. Он говорит: офицер-большевик позарез нужен в штаб восстания. Отдаем. От сердца отрываем. Чеши-ковыляй в Таврический. Найдешь там товарища Василия - в штабе его каждый знает!

2

Родзянко не покидал Таврического дворца. Спал урывками, отвалившись на мягкую спинку своего огромного кресла и пугая заглядывавших в председательский кабинет львиным храпом. Минуты сна взбадривали его, и он снова брался за дела с прежним рвением. Правительства еще не было, думцы обмирали перед каждой возникавшей проблемой - будь то дело государственной важности или ничтожный вопрос. Он один чувствовал себя властелином: кабинет министров в собственном лице. Вести, поступавшие с разных сторон, укрепляли это его чувство. Депутации от новых и новых частей заверяли о своей поддержке Временного комитета, а следовательно, и проводимой им, Родзянкой, линии.

Утром первого марта Михаил Владимирович получил записку на листе с золотой короной - от великого князя Кирилла, командира гвардейского экипажа. Еще позавчера великий князь посылал своих лейб-моряков на Дворцовую площадь, Хабалову. Сегодня он писал: "Я и вверенный мне гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Командир гвардейского экипажа свиты его величества контр-адмирал Кирилл".

Вскоре он сам, в сопровождении гвардейского конвоя, прибыл на Шпалерную, пригласил Михаила Владимировича в Таврический зал и на глазах у всех собравшихся, вытянувшись, отрапортовал:

- Честь имею явиться вашему высокопревосходительству! Я могу заявить, что весь гвардейский экипаж в полном распоряжении Государственной думы!

А затем вывел Родзянку из дворца и, став во главе колонны моряков-гвардейцев, провел ее церемониальным маршем мимо председателя Временного комитета. Это было весьма впечатляюще!..

Михаил Владимирович любезно пригласил великого князя на стакан чаю.

Следом подошла команда собственного его императорского величества конвоя - также под красным флагом. И даже прискакал жандармский дивизион. Оркестранты - унтер-офицеры в синих шинелях - исполняли "Марсельезу", а командир дивизиона, лощеный полковник отдельного корпуса жандармов, доложил:

- Дивизион встал на службу народу!

В противовес неорганизованной "серой скотинке" - вышколенный офицерский корпус. Вот на кого следует опереться в противоборстве с Совдепом!..

Керенский куда-то улетучился. Может быть, действительно отправился по полкам. Оно и к лучшему. Хоть и нужен, весьма полезен, но видеть его актерскую льстиво-наглую рожу противно. Теперь прибывающие к Таврическому войска Родзянко приветствовал вместе с профессором Милюковым. У них противомыслия не было: благодарили солдат за поддержку, предлагали им возвращаться в казармы, блюсти строгий порядок и слушаться своих офицеров, к коим Временный комитет питает полное доверие.

Что же касается офицеров, то Михаил Владимирович надоумил коменданта Петрограда полковника Энгельгард-та организовать по собственной инициативе митинг, собрав на него как можно больше золотых погон. Тотчас такой митинг состоялся в Собрании армии и флота. По окончании его делегация доставила в Таврический резолюцию. В ней говорилось: "Офицеры, находящиеся в Петрограде, идя об руку с народом, и собравшиеся по предложению Временного комитета Государственной Думы, признавая, что для победоносного окончания войны необходимы скорейшая организация народа и дружные работы в тылу, единогласно постановили: признать власть Временного комитета Государственной Думы впредь до созыва Учредительного Собрания". И юные прапорщики, и седоголовые полковники группами и поодиночке шли в Таврический, разыскивали комнату военной комиссии или председательский кабинет и предлагали Родзянке или Энгельгардту свои услуги.

И вдруг - осечка.

Михаил Владимирович не успел закончить речь со ступеней Таврического перед очередной воинской частью, как рядом невесть откуда объявился верзила в замусоленной куртке.

- Вот председатель Государственной думы все требует от вас, товарищи, чтобы вы русскую землю спасали! - воскликнул он. Родзянко еще не понял, куда тот клонит, но уже резануло: "товарищи". А самозваный оратор, взметнув к солдатам руку, продолжал: - Так ведь, товарищи, это понятно. У господина Родзянко есть что спасать!

"Сейчас понесет про рубль на ружейпое ложе!.." - похолодел председатель.

- Есть что спасать! Немалый кусочек у него этой самой русской земли в Екатеринославской губернии, да какой земли! Л может быть, еще в какой-нибудь есть? Например, в Новгородской. Там, сам слыхал, едешь лесом, что ни спросишь: "Чей лес?" - отвечают: "Родзянковский". Так вот, товарищи, родзянкам и другим помещикам Государственной думы есть что спасать. Эти свои владения - княжеские, графские и баронские - они и называют русской землей. Ее и предлагают вам спасать, товарищи! А вот вы спросите председателя Государственной думы, будет ли он так же заботиться о спасении русской земли, если эта земля из помещичьей станет вашей, товарищи?..

Михаил Владимирович пришел в себя:

- Мы!.. Кого вы слушаете, братья-солдаты? Это ж пораженец, христопродавец, большевик из Совдепа! Мы!.. А они!.. - он задохнулся, чуть не выкрикнул: "Хамье, сволочь, рвань солдатская". - Они думают, что мы земли пожалеем! Хоть рубашку снимите, а Россию спасите!..

Но снизу неслось - на разные голоса, невпопад, а потом сливаясь в общее, дружное:

- Долой Родзянку! Долой!..

Он повернулся к ним спиной, шагнул в парадное, грохнул дверью: "Пьяная чернь!.. Приберу к рукам, покажу!.. - Но по пути к кабинету совладал с собой. - Быдло... Пусть орут. Перебесятся. Сегодня одно орут, завтра другое... На каждый чох не наздравствуешься... Есть заботы поважней!.."

Первая забота - формально утвердить новое правительство, вторая решить вопрос с верховной властью. Эти заботы были взаимосвязаны.

Сам строй - монархия - должен остаться незыблемым. Такова воля Родзянки, таково пожелание союзников. Но кому быть монархом? Еще вчера Михаилу Владимировичу представлялось очевидным: замена царствующего императора вызовет осложнения. Но истекали уже третьи сутки, а Николай не предпринимал никаких реальных мер для водворения порядка. Где преданные войска?.. Да, нынешний государь оказался недостойным венца... Совдепу мало головы Протопопова и других царедворцев. Подавай им самого Николая. Республики захотели. Нет уж, кукиш вам!.. Монархический строй необходим для предотвращения новых потрясений. Однако Николаем придется пожертвовать. Пусть отречется в пользу сына, цесаревича Алексея. Алексей - сопляк, тринадцати еще нет, к тому же гемофилик. Пусть регентом при нем будет младший Романов, великий князь Михаил.

Родзянко посоветовался с профессором Милюковым.

- Комбинация Алексей - Михаил для нас весьма выгодна, - одобрил лидер конституционных демократов. - Один - больной, еще ребенок, другой - глупый. Реальная власть будет в наших руках. Но решение об отречении должно исходить от самого царя. Необходимо побудить его к этому шагу.

- Кто сможет взять на себя такую миссию?

- Придется исполнить ее вам, уважаемый Михаил Владимирович...

Родзянко согласился. Вызвал комиссара, прикомандированного им к министерству путей сообщения, инженера Бубликова:

- Подготовьте для меня специальный поезд.

Составил текст телеграммы: "Станция Дно. Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на ст. Дно для доклада Вам, государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута". Только отправил, позвонил Бубликов:

- Поезд готов, но Совдеп не разрешает его отправку.

- Мне? Не разрешает? - рассвирепел Родзянко. - Разыскать, позвать сюда Керенского!

Нашли.

- Что там ваши, из флигеля, воду мутят, Александр Федорович?

- Сейчас узнаю, - выскользнул из кабинета товарищ председателя Совета.

Вскоре вернулся:

- Они согласны дать вам разрешение на выезд. Но только в сопровождении батальона революционных солдат - и с представителем Совдепа.

- Зачем такой эскорт?

- Они располагают копией вашей телеграммы, только что отправленной царю, и опасаются, что вы решили сговориться с Николаем... В распоряжении Исполкома - все приказы о переброске войск с фронта на Питер, сделанные генералом Ивановым. Очевидно, и здесь, на телеграфе Таврического, и на телеграфе по железным дорогам, у Совдепа имеются свои люди...

Родзянко пригнул голову, гневно поглядел исподлобья:

- Вы что - пешка у них?

- Попытаюсь уговорить...

Нет, под наблюдением "товарищей" вести переговоры с государем он не будет... Придется поручить эту миссию другим. Кому?..