План игры. Геополитическая борьба США с СССР - Збигнев Казимеж Бжезинский

Ведь даже самые ревностные сторонники предложения пока не смогли точно определить, что и как следует «заморозить». Чтобы ответ звучал убедительно, потребовалось бы точно назвать и конкретные системы вооружения, подлежащие «замораживанию», и меры, позволяющие удостовериться в том, что соглашение о «замораживании» не будет обойдено под предлогом использования атомной энергии в мирных целях, и технические средства и условия поэтапного контроля за производством вооружений, и стратегические последствия как эффективного «замораживания», так и односторонних нарушений. Словом, проблема была представлена в форме лозунга, а не в виде серьезной разработки стратегического варианта.

Аналогичные эмоции и не относящиеся к делу дебаты вызвала провозглашенная президентом Рональдом Рейганом в марте 1983 г. стратегическая оборонная инициатива (СОИ). Выдвинутая президентом без должной предварительной подготовки и преподнесенная в туманных и даже утопических выражениях СОИ прямо-таки напрашивалась на критику. Вместе с тем, учитывая важное значение проблемы ядерного сдерживания, она заслуживала более внимательного изучения. Но до этого не дошло. Первыми с нападками на СОИ выступили многие активные противники ракет «MX» и самые последовательные поборники предложений о замораживании ядерных арсеналов и об отказе от применения ядерного оружия первыми.

Требовалось же внимательно исследовать ряд вопросов: не сделает ли с течением времени развертывание наступательных вооружений более ненадежным механизм сдерживания, основанный на угрозе взаимного гарантированного уничтожения, и нельзя ли реализовать альтернативу стратегической обороне в одностороннем порядке или в результате двустороннего соглашения с СССР таким путем, чтобы она укрепила взаимную безопасность?

Вместо этого сразу же было заявлено, что программа СОИ – это подготовка к «звездным войнам», что она обязательно приведет к эскалации гонки вооружений и что ее первой жертвой станут договоренности о контроле над вооружениями. Не удивительно, что Советский Союз оказал самую горячую поддержку выдвинутым в Соединенных Штатах аргументам в пользу замораживания ядерных арсеналов и против стратегической оборонной инициативы. И хотя подобные размышления не должны быть единственным фактором, определяющим американскую позицию, тем не менее полезно не забывать, что советская реакция ясно показывает, какое решение, по мнению Москвы, было бы наиболее благоприятным для ее интересов.

Доводы, выдвинутые против СОИ учеными – активными участниками политических акций сторонников контроля над вооружениями, представляли собой набор противоречивых утверждений. Эти люди пытались доказать, что с технической точки зрения стратегическую оборону создать невозможно, что она потребует непомерных денежных затрат, что для ее преодоления Советский Союз без труда найдет эффективные контрмеры, что она окажет на международную обстановку в высшей степени дестабилизирующее влияние, заставит СССР последовать примеру США и, таким образом, перенесет гонку вооружений в космическое пространство. Но позвольте! Если программа СОИ технически неосуществима, в финансовом отношении разорительна, а с военной точки зрения ненадежна, то тогда не ясно, каким образом СОИ может дестабилизировать обстановку и почему Советский Союз возражает против столь неблагоприятного для Америки проекта? И не понятно, зачем Советам понадобится копировать ошибочную программу? В этих аргументах отразилось глубоко укоренившееся нежелание признать неприятную реальность наших дней. До тех пор пока советско-американские отношения существенно не улучшатся, стратегической стабильности придется добиваться не с помощью хитроумных договоров, а через односторонние инициативы, основанные на технических новшествах.

Подобная перспектива особенно не устраивает тех, кто считает контроль над вооружениями определяющим фактором советско-американских отношений и кто доказывает, что тайные переговоры должны быть отделены от геополитических конфликтов, которые в первую очередь питают и поддерживают напряженность между Советским Союзом и США. Попытка вычленить проблему контроля над вооружениями из геополитического контекста опасна и наносит вред прежде всего самой идее контроля над вооружениями. Такой подход поощряет СССР на агрессивную политику даже в периоды ведения переговоров по контролю над вооружениями.

Так случилось в Анголе сразу же после заключения соглашения по ОСВ-1 в 1972 г. и встречи глав государств во Владивостоке в 1974 г. То же самое произошло в Эфиопии и в Афганистане во время переговоров по ОСВ-2 и в период дебатов, предшествовавших ратификации этого договора. В конце концов безразличие сторонников контроля над вооружениями к советским акциям подобного рода вызвало совершенно естественную публичную реакцию, направленную против любых соглашений о контроле, в том числе и против таких, которые были бы в интересах Соединенных Штатов.

По понятным причинам Советский Союз выступает за отделение проблемы контроля над вооружениями от геополитики. Это позволяет ему вести политическую борьбу, одновременно извлекая выгоду из представления о том, что политическое соперничество уменьшилось. Советские руководители вполне осознают тот факт, что американский народ, а также средства массовой информации склонны чересчур обобщать состояние советско-американских отношений, характеризуя их или исключительно хорошими (особенно в преддверии подписания соглашений о контроле над вооружениями), или же не иначе как враждебными (главным образом в периоды региональных кризисов). Эйфория, созданная различными международными договорами по контролю над вооружениями, имеет тенденцию сдерживать реализацию американских военных программ, в первую очередь в области стратегических вооружений, и смягчать американскую геополитическую реакцию на советские выпады. Соглашения по ОСВ, которые формально не препятствовали усовершенствованию американского или советского стратегического потенциала, тем не менее, все-таки помешали модернизации вооруженных сил США. Как известно, в американских политических кругах стало складываться мнение, что нужда в подобных военных программах отпала и что они противоречат духу и букве советско-американских договоренностей по вооружениям. Контроль над вооружениями, таким образом, не стал средством, укрепляющим взаимную безопасность, а превратился в используемый Советами политический инструмент одностороннего разоружения противника.

История переговоров по ОСВ-1 и ОСВ-2 чрезвычайно поучительна. В ходе этих переговоров Советский Союз все время стремился поддерживать впечатление, что между сторонами достигнуто значительное взаимопонимание. Советское руководство особо выделяло подписанные Брежневым и Никсоном «Основы взаимоотношений между СССР и США» и с пафосом объявило о начале эпохи разрядки, но в то же самое время настойчиво проводило в жизнь свои агрессивные планы и старалось всячески затормозить развитие стратегического потенциала США. Усилия Советского Союза направлялись в первую очередь не на создание подлинной и взаимной безопасности, а на то, чтобы не допустить принятия Соединенными Штатами на вооружение новых стратегических систем.

Такая тактика, вне всякого сомнения, обусловливалась отчасти исключительно уважительным отношением в Москве к американской технике и технологии, поскольку там понимали, что им не выдержать честного и открытого соревнования в области производства оружия. В какой-то степени этот курс объяснялся и желанием во что бы то ни стало удержать приобретенное в 70-е гг. превосходство в «контрсиловых» системах, которых было вполне достаточно, чтобы серьезно угрожать МБР Соединенных Штатов. Учитывая важную роль советских военных специалистов в формировании позиции Москвы на переговорах по контролю над вооружениями, можно предположить, что решение относительно сохранения данного стратегического преимущества было прямо связано с советским военным планированием.

Но контроль над вооружениями затрагивает не