Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

Глава IV. Изыскания об источниках Нила Геродота и его последователей до нашего времени

Нил великий, Нил таинственный, боготворимый древними, посвящавшими служению его храмы и толпы жрецов, Нил, которого избрали они символом верховного, животворящего Амона, которым и нынешний Египет живет и движется, так что если бы славный Альбукерк, вице-король Португалии в XV веке, привел в исполнение свой смелый проект, отвести Нил в Красное море, что не так невозможно, как вообще думают, то весь Египет превратился бы в пустыню, в которой свободно витал бы ветер, да носились песчаные бугры, – мудрено ли, что этот Нил был предметом изысканий во все века, что все народы Египта стремились приподнять завесу непостижимой для них реки, которая, без всякой видимой для них причины, в то время, когда все другие реки скудеют водами, наполняется до берегов, выступает из них, оплодотворяет иссякшую землю и, торжествующая после великого дела добра, возвращается опять в свое ложе, вступает в обычный уровень вод! Во все века искали места рождения этой реки, – в древности, ради религии, которая хотела воздвигнуть храмы у самой ее колыбели, в новейшие времена, ради науки или торговли, и во все времена, изыскания были равно тщетны.

Вот что говорит древнейший историк, Геродот, который всячески старался узнать, что-нибудь об источниках Нила. «С кем я ни говорил из египтян, а также из медийцев и греков, никто ничего не знал о них, только секретарь у имущества храма Нейж, в Саисе уверял меня, что знает о них, но мне казалось, что он подшучивал надо мной». Просто лгал! Геродот сам ни слова не верил ему и продолжал свои розыскания. На острове Эльфантине сказали ему, что нужно плыть по Нилу еще четыре месяца, до мест, занимаемых египетскими переселенцами и беглецами, и что на половине этого пути находился Мероэ, столица Эфиопии. Принимая в соображение трудность плавания от Эльфантины до Мероэ по Нилу, где беспрестанно встречаются подводные камни и пороги, нельзя не дать веры этому показанию. Далее, Геродот рассказывает о молодых медийских искателях приключения, которые перенеслись чудом далеко на юг, в большой город, обитаемый черным народом; у города текла большая река от захода до восхода солнца, которая не может быть другой в этом безводном крае, как Нил. Отметая сказочные прибавления в повествовании, мы увидим, что сведения эти не слишком разнятся от тех, которые мы, впоследствии, получили о Ниле до д'Арно и Абади включительно. Еще более подробные сведения собраны ученым Эратосфеном, одним из хранителей знаменитой Александрийской библиотеки. Воспользовавшись походом Птоломея Эвержета в Эфиопию, в III веке до Рождества Христова, он проник гораздо выше и подробно описывает Нил на пути туда и обратно, до нынешнего Ассуана.

Император Нерон отправил несколько римлян вверх по Нилу, собственно с целью открытия источников. После долгого путешествия, люди эти достигли до Эфиопии; правитель, приняв их очень милостиво, препроводил к соседним королям. Таким образом, они достигли благополучно до обширных болот, поросших густым кустарником; дальше, ни сухим путем, ни на барке, нельзя было продолжать путь. Тут – говорят путешественники – мы увидели два больших утеса, из ущелья которых река вырывалась с ужасной силой. Умные римские центурионы не могли принять этот горный поток за источники Нила, но, как мы заметили, дальше нельзя было следовать. Что они говорили правду о местах, которые видели, это вполне подтвердила экспедиция д'Арно, достигавшая далее всех вверх по Белому Нилу, и именно до этих двух утесов, которые, и по показанию д'Арно, следуют за обширными болотами, поросшими кустарниками; они без сомнения те самые, которые остановили плавание смелых римлян. Итак, мы теперь только, после всех усилий и гибели многих путешественников достигли до тех мест, куда достигала уже экспедиция времен Нерона.

Я пропускаю некоторые ничтожные попытки римлян проникнуть до источников Нила, потому что они нисколько не пополнили собранных уже прежде сведений. Напротив, внутренность Африки все более и более отделялась от образованного мира. Только в X веке появляются в ней арабы – одни из Египта, другие – с аравийских берегов Красного моря, проникающие вверх по Нилу до самого Судана, и в таком числе, что образовывают целые государства, из которых, например, Гана славилась пышностью и богатством двора. Абиссиния и Нубия оставались христианскими землями, и арабы принуждены были входить с ними в торговые трактаты; но сведения, доставленные арабскими географами и путешественниками, сбивчивы и наполнены сказками, вроде тысячи и одной ночи; вообще, они принесли мало пользы для науки, изыскания их были направлены преимущественно к астрологии и алхимии, которыми славился издревле, как славится и нынче, Судан, страна чудес по преимуществу. Они переиначили многие имена по-своему и тем ввели в важные ошибки европейских географов; таким образом, арабское название Нила Негров, которое нынешние ученые решительно признают за Нигер, остается еще довольно загадочным, и гораздо справедливее его отнести к той части настоящего Нила, которая протекает в земле негров.

Но мы должны отличить одного из арабских путешественников, как потому, что некоторые из его рассказов и нынче подтверждаются на месте, так и потому, чтобы указать, куда любопытство, страсть к новому, этот всесильный двигатель путешественника, может увлечь его, как только человек вступил в скользкую колею странствований: я говорю об Ибн-Батуте.

Абу-Абд-Мугаммед-Ибн-Абд-Аллар-эль-Лавати, известный, вообще, под названием Ибн-Батуты, отправился из Тенжера в Мекку, с тем, чтобы на пути посетить магометанских святых, живых и мертвых; сам он был известный ученый. В Каире встретился он с славившимися в то время на востоке ученостью и святостью жизни имамом Борган-Одудин-эль-Аражин, который обладал даже силой творить чудеса.

– Сын мой, ты кажется любишь опасности дальних путешествий, – сказал ему эль-Аражин.

Ибн-Бутуте до того времени и в голову не приходила мысль дальних и опасных путешествий, однако, совестно же было противоречить святому мужу. – Да, – отвечал он робко.

– В таком случае, потрудись, пожалуйста, посетить моих трех братьев: Фарид Оддина в Индии, Оддин Ибн Закарию в Синде и Барган Оддина в Китае, и отнести им мой братский поклон.

Ибн-Батута был поражен таким поручением, но как отказать в нем эфенди из эфендин, тем более, что сам он, Батута, высказал страсть свою к опасностям дальних путешествий. Наш путешественник дал слово Оддину и свято сдержал его. Этого мало: он шел к своей цели не по прямому, проложенному пути, как не сомнителен и труден был в то время этот путь: нет! Если он слышал, что в стороне было какое чудо, например: стопа Моисея, отразившаяся на камне; невиданные им снега