Отель с видом на смерть (сборник) - Алексей Макеев

– Сдержанная женщина, – глуховато информировал Саныч, – но имеется в ней шарм и особенная стать. Ей можно посочувствовать – половину дней в году Надежда Борисовна проживает в этом доме. Получает неплоxo – по российским, конечно, меркам. Кстати, если отобразить комнаты Надежды и горничной на западную сторону здания, то получатся апартаменты вашего покорного слуги и его секретаря. Они, вестимо, понаряднее, и кубатура несколько значительнее, но расположены примерно так же. А пролеты северной лестницы просто зеркально отображают друг друга…

– В этом доме только двое из обслуживающего персонала? – удивленно спросила Екатерина.

– На виду, пожалуй, да, – призадумался Ухватов. – По крайней мере те, кто здесь ночует. Плюс Петрович – смотрящий за садом, попутно дворник. Не забывайте поваров – эти ребята трудятся в две смены, меняясь через неделю. Ночуют на базе отдыха бывшего Калининского райкома – в трехстах метрах. Кухня в западном крыле, там и колдуют. Доставка продуктов контролируется, кашеварят под охраной, а влияние официанта дальше буфетного зала не распространяется. Есть монтеры, есть сантехники, электрики, но стоит ли держать их в доме? Прохудится труба, заискрит проводка – уж не волнуйтесь, через три минуты появится аварийная бригада…

Двенадцать шагов от комнаты Надежды Борисовны – и Ухватов вывел сыщиков на северную лестницу. Уменьшенная копия парадной – узкая клеть, крохотная галерея. Перила хлипкие, ненадежные. Зона серых сумерек… У подножия мелькнула тень охранника. Но когда процессия спустилась, никого уже не было – парень деликатно испарился. Слева бассейн с выложенными кафелем подходами, прямо тянется коридор. Тридцать шагов – северная дверь в сад – помпезная стеклянная конструкция (на крыльце мерцает страж). Налево – узкий проход вдоль восточной стороны гостиной. Финальные тридцать шагов – и парадная лестница, а под ногами мягко стелется раскинутый по ступеням ковер. Бледный свет из бильярдной. Виден кий, небрежно брошенный Шалевичем, зеленое сукно. Длинношеие лебедицы грустят на подлокотниках кресел…

– Если желаете, можно прогуляться по западному крылу, – предложил Ухватов, – но оно, уж поверьте, геометрически точно отражает восточное. Про чердачные помещения можете не беспокоиться – ключи у охраны.

– Жутковато как-то, – обняла себя за плечи Екатерина. – Было бы странно, если бы в этом доме никого не убили… Давайте честно, Сан Саныч, что вы собираетесь с нами сделать после проведения расследования?

– Убивать не буду, – блеснул кошачьими глазами в полумраке Ухватов, – возможно, награжу – зависит от вас. Поймите, я не людоед и в вашей смерти не вижу никакого кайфа. Я хочу знать, кто убил Кравца, и через убийцу выйти на заказчика. Вам незачем волноваться.

– И почему мне так волнуется?.. – вздохнула Екатерина.

– Предложение, Сан Саныч, – очнулся Максимов. – Давайте не тянуть резину. Нужен толк от расследования? Тогда поднимайте народ в ружье. Всех пинками из кроватей и свистать в гостиную. Поспят в другое время.

«Чай, не баре», – хотел добавить по инерции, но воздержался. Чересчур.

Ухватов несколько секунд размышлял. Затем в полутьме плотоядно заблестели ухоженные зубы.

– Почему бы нет, Константин Андреевич? Чай, не баре…

– И садовника не забудьте, – не преминул напомнить Максимов.

Этой грубой выходкой детективы «Профиля» обрели себе целое неприятельское войско. Успокаивало только то, что пока Ухватов на их стороне.

– Я не понял, что за дела, вы, пинки… пинкертоны хреновы… – сварливо брюзжал авторитет Пузырь, озирая заплывшими глазками развалившихся на диване детективов. Подтянул штанины и плюхнулся в кресло, взгромоздив ноги на ломберный столик из карельской березы. Уголовные замашки не сокрыть запонками от «Картье».

Шалевич, выразительно помалкивая, метал молнии. Пристроился к камину и раскуривал очередную «робусту».

Каминное сооружение в этой гостиной невольно притягивало взгляд. Витая решетка, античный портал. На портале – каминные часы с приятной мужскому глазу скульптурой «Отдых Дианы» и постаментом, украшенным мифологическими сценами. В качестве натюрморта – настоящее ведерко с углем и практически нержавая кочерга.

Толстяк Косаренко матерился сквозь зубы, подыскивая себе местечко. Лизавета терла глазки и пялилась на Максимова не без любопытства. Кое-как расселись по диванам и креслам.

Референт Марголин маячил столбом за спиной шефа. Коржак, цинично улыбаясь, наблюдал из угла за суетой (он не только не уснул, но, похоже, и не раздевался). Надежда Борисовна с заспанной мордашкой смотрелась очень привлекательно (достойную конкуренцию Екатерине она бы составила). Горничная Юля, понимая, что тряхнут ее обязательно, выглядела совсем напуганной. Появился хромой, сутулый господин с морщинистым лицом и в холщовой робе. Уставился на собрание пустыми глазами, отошел в сторонку, не зная, куда деть мозолистые руки. Пан садовник.

– Я прошу прощения, уважаемая публика, – приветливо начал Максимов, – но со сном сегодня незадача. Если нас сюда вызвали, мы должны работать. Надеюсь, никто не хочет отправиться вслед за господином Кравцом?

– Это любопытно, – медленно произнес Шалевич, скрещивая руки на груди, – продолжайте, любезный. Вы имеете что-то сказать? – Тяжелая ухмылка преследовала сыщика.

– Да пошел он на хрен, этот шпик… – сварливо забормотал Косаренко. – Специалист, едрить его… Саныч, я предлагал тебе нормальных оперов, ты отказался. Они бы вмиг эту путаницу распутали, по полочкам разложили и отчет предоставили…

– Да пусть бухтит, Валька, – вальяжно разрешил вор, – а мы послушаем. С утра не на работу… А своих оперов ты засунь себе в одно место – там же ни одного толкового, мне ли не знать? Жору Клевера ловили, как бабочку, поймать не могли – под носом ваших оперов квартиры раздевал. Кабы не глупая Валька-открывалка – так и дальше веселил бы народ…

Про обезвреженную банду грабителей протрубили всему городу. А «открывалкой» на блатном жаргоне именуется дама в нескромном халатике, звонящая в дверь. «Вы меня заливаете… а можно ли щепотку соли… а не позволите ли позвонить?..» Хозяин, истекая слюнками, отворяет, врываются ребята в масках, а далее все быстро и банально.

Ухватов, погруженный в кресло, казался расслабленным: глаза полузакрыты, бледная улыбка на тонких губах. Владеет ситуацией – кто бы сомневался? Но и вор достаточно бдителен. Лагерные замашки – просто театральная ширма, за которой прячется внимательный и собранный человек.

– Не собираюсь ничего говорить, – с улыбкой возразил Максимов. – Говорить сегодня будете вы, господа. А мы – внимательно слушать и делать выводы. Не начать ли нам, собственно, с убийства?

– Это смутно мне напоминает… – нахмурилась, подбирая аналогию, Надежда Борисовна.

– В Агату Кристи поиграть вздумалось, – подсказал круглолицый начбез. – Увлекательное хобби, особенно вместо сна.

– Подозреваются все, – смело вякнула Елизавета, покосившись на Шалевича.

– Заткнись, – хлопнул ее по затылку Косаренко.

Марголин брезгливо глянул на невоспитанного полковника, открыл рот, но ничего не произнес.

– Господа, – распахнул глаза Ухватов, – не пора ли переходить к делу?

Аудитория понемногу успокаивалась. Но цельная картина происшествия нарисовалась не сразу. Преодолевая сопротивление и негативное отношение, сыщики складывали полотно из разноцветных кусочков мозаики.

Совещание длилось третий день. Между делом уважаемые господа отдыхали – к чему располагало все: обстановка, время года. Бильярд, бассейн, озеро с неплохой рыбалкой (особая бригада, откомандированная от лесничества, разводит в озере серебристых карпов). Погодка на заказ. Природа, солнышко…

– Юля, вы меня простите, – учтиво обратился к горничной Максимов, – но, похоже, в этой драме вы являетесь главным действующим лицом. Стартуем с вас, не возражаете?

Давно ожидавшая этого горничная тем не менее еще больше побледнела и с новой силой стала тискать передник.

– Но поверьте, в этом нет моей вины, я сама не понимаю, почему так произошло…

Хорошая девочка, отметил про себя Максимов, наивная, смешная, а главное – невероятно скромная.

– Пожалуй, в этом есть доля моей вины, – глянув сыщику в глаза, налилась румянцем Надежда Борисовна, управляющая имением. – Но, видит бог, я не хотела никому навредить…

В двух словах все это выглядело так. Наблюдая за полковником Косаренко, предусмотрительно прихватившим из города девочку, на второй день работы Аркадий Николаевич Кравец крупно пожалел, что не озаботился тем же. Вдруг обидно стало. Работа – это, конечно, святое, но работа без отдыха – нонсенс и пустая трата времени. Мужчина представительный, конь в соку. Играй, гормон, все такое. Лизавета занята, Надежда Борисовна – особа честных правил, вольностей на работе не позволяет. Вот и начал Кравец охмурять горничную. То в углу прижмет, то проводит долгим взглядом – словом, знаки внимания ей всяческие оказывал. А куда исчезнуть девочке с этой большой «подводной лодки»? Тут Надежда Борисовна и намекнула Юленьке в завуалированной форме: дескать, не противься, девочка, расслабься, тебя не убудет. Проявишь фантазию – получишь удовольствие. Да и гостей надо держать в хорошем настроении – поскольку в том и состоит прямая обязанность прислуги. Словом, устройте друг другу праздник тела.