Колизей. «Идущие на смерть» - Александр Гарда

Разговор молодежи перекинулся на обсуждение заканчивающихся праздников, и хозяин дома посчитал возможным покинуть друзей. Тяжело шаркая ногами, он пошел в свою спальню, где его уже ждал старый вольноотпущенник, прислуживавший многие десятки лет, и молодая рабыня, скрашивавшая старику длинные ночи.

Так закончились праздники в доме претора Валерия Максима.

А в это время на женской половине «Звериной школы» царило оживление. Успевшие отоспаться за время праздников, девушки приводили себя в порядок и компенсировали дефицит общения постоянно болтовней, так что из-за каждой двери доносилось чье-то щебетание.

Только в дальней комнате стояла гнетущая тишина. Свами лежала на постели лицом к стене, мрачнее тучи, и никто не мог от нее добиться ни слова. Луция и Ахилла, помучившись какое-то время, оставили, наконец, нубийку в покое и тоже забрались на свои «насесты», как в шутку прозвала верхние койки римлянка.

Пришла рабыня и, подлив в светильник масла, зажгла огонек. Сразу по стенам заплясали сгустившиеся тени, и Ахилла подумала, что их комната напоминает склеп. До слез захотелось выбежать из опостылевшей клетушки и босиком помчаться к Камиллу и его парням, общество которых заменило ей давно утраченную семью. Да она никогда в жизни и слова поперек своему любимому ланисте не скажет! Каждый день будет стирать его одежду, поможет оружейнику надраивать шлемы и галеры, станет безропотно выносить не всегда приятные шуточки ребят. Вот только бы знать, куда бежать…

Интересно, кто теперь ездит на ее Виндексе – гнедом жеребце с белой звездочкой на широком лбу и умными черными глазами. Как он ее слушался, как понимал каждое ее желание! Они сливались в одно целое, превращаясь в кентавра, когда мчались по кругу, прыгали через костер и танцевали, развлекая почтенную публику в перерывах между гладиаторскими боями. Неужели ее жизнь закончится в вонючей конуре и никогда уже не удастся промчаться верхом по полю, где высокая трава колышется, словно море, и ветер поет нескончаемую песню? Лучше бы она подставилась преторианцу. Вот бы путеольский красавчик порадовался!

Скрипнув зубами, Ахилла подумала, что, может, ей стоит набить морду Нарциссу или выкинуть еще какой-нибудь номер, после которого ее распнут, как того парня, как в проход между нарами, вместе с порывом холодного воздуха, влетела, брошенная сильной рукой, рыдающая Корнелия и распласталась на полу.

Огонек, метнувшись, погас, и соскочившие со своих постелей девушки оказались в кромешной темноте. Сопровождавший Корнелию охранник ушел, прокричав напоследок грязное ругательство, и они остались в тишине, прерываемой только рыданиями несчастной галлийки.

Свами, ориентирующаяся во мраке не хуже кошки, присела рядом с подругой и, приподняв ее сотрясающееся тело, прижала ее к груди.

– Ну, полно, полно. Ты теперь дома, среди своих. Не надо плакать.

Рыдания продолжались, понемногу стихая. Плечом к плечу со Свами опустилась Луция и погладила Корнелию по спине.

– Бедная девочка! Они тебя обидели?

Галлийка судорожно набрала в легкие воздух и, немного успокоившись, отрицательно мотнула головой, словно кто-то, кроме Свами, мог увидеть или почувствовать ее жест.

– Я… Нас с Виданой привезли в какой-то большой дом… Там была красивая одежда и ванна с теплой водой… А потом нас отвели в большую комнату… Очень красивую… Там был брат нашего императора и этот отвратительный Кассий… У него так мерзко пахло изо рта…

– Тебя изнасиловали? – сочувственно спросила Ахилла, усевшись на пол с другой стороны от Свами.

– Не-е-ет, – снова в голос зарыдала несчастная, вытирая ладонью глаза и нос.

– Избили?!

– Не-е-ет!

– Тогда чего ты ревешь? – озадаченно поинтересовалась бывшая гладиатрисса.

– Меня… на него… стошнило… – еле выдавила из себя жертва сластолюбия Кассия. – А я так хотела ему понравиться, чтобы остаться во дворце, в таком красивом платье… Но он был такой противный… У него так пахло изо рта… что меня вырвало прямо ему на тогу…

И тут, перекрывая плач безутешной Корнелии, раздался такой гомерический хохот Ахиллы и Луции, что его услышали даже стоявшие у ворот охранники. Только Свами продолжала, словно мать, баюкать худенькое тело подруги, но и у нее на губах появилась сдержанная улыбка.

– А что потом? – поинтересовалась, едва отдышавшись, Луция. – Тебя выпороли?

– Да-а-а. Он отхлестал меня по щекам, а потом приказал вернуть обратно, точно я лежалый това-а-ар… А Видана так хохотала, что чуть не упала с ложа.

– Вот стерва, – стараясь казаться возмущенной, едва выдавила из себя Ахилла. – Ну ничего, не реви, подруга. Все обошлось лучшим образом. Ты, можно сказать, отделалась легким испугом.

– Ну, почему же, – в тон ей возразила Луция, – у девушки горе – не получилось стать наложницей самого Кассия. Слушай, малышка, перестань завывать. Я этого типа отлично знаю, не раз встречались на всяких пирушках. Что из-за его домогательств девушки самоубийством кончали, такое было. Но чтобы кто-то рыдал из-за того, что не смог стать его наложницей – впервые вижу. Лучше уж сиди здесь с нами. Может, мой Каризиан чего-нибудь придумает, как вы думаете, девочки?

– Да уж непременно, – с легким сомнением в голосе согласилась Свами. – Слышишь, Корнелия, еще не все потеряно!

И она ласково потрясла затихшую подругу, но та только сильнее прижалась заплаканным лицом к ее крепкому плечу.

– Слушайте, – вдруг вскочила Ахилла, – я по поводу воздыхателя Луции… У нас же где-то валяется его поросенок! Мы сейчас его слопаем!

– Скажи лучше «съедим», – сделала замечание Луция, которая после общения с Каризианом стала следить не только за собственной речью, но и поправлять плебейский жаргон Ахиллы.

– Ты съешь, а я слопаю, – весело огрызнулась гладиаторская воспитанница. – Какая разница, как сказать! Поросенку от этого не убудет, а я не собираюсь ломать себе язык и голову, подбирая всякие словечки. Где наш свин?

С этими словами она ловко обогнула подруг и, нырнув за койку Свами, завозилась с довольно увесистым свертком, нащупывая в темноте завязки.

– О! Здесь еще и в кувшине что-то плещется!.. Жаль, ножа нет, придется рвать беднягу на части!

– Не кричи ты так, – одернула ее благоразумная Свами, помогая Корнелии перебраться с пола на постель, – а то сейчас к нам примчится охрана и все отберет.

– Не посмеют, – решительно отрезала Луция, пытаясь в темноте нашарить руку Ахиллы с куском поросятины. – Побоятся скандала. У Федрины с Каризианом какие-то дела, так что он не захочет с ним ссориться.

– Постой-постой, – напряглась вдруг Ахилла, – они что, хорошо знакомы?

– Ну, не то чтобы хорошо… Мы с ним эту тему никогда не обсуждали, но ходили слухи, будто их видели вместе при странных обстоятельствах. А, кроме того, Каризиана часто сопровождали в поездках наши венаторы. А что? И где мой поросенок?

– Бери всего, – сунула ей тушку в руки Ахилла, чувствуя, что вот-вот решит давно мучащую ее загадку. – Камилл сказал, что эти господа в Путеолах пригласили нас потому, что им была нужна я… Среди гостей был твой Каризиан. Они еще с Севером перед началом наших выступлений зашли на нас посмотреть. Причем крутились около меня. Потом Каризиан привел к нам на постоялый двор лекаря и пошел шептаться с Камиллом… А потом… Ну и гад же он, твой красавчик! Да это он меня сюда упек!

– Не может быть!

– Еще как может! Что меня хочет купить ланиста из Рима, Камилл сказал после разговора с твоим лицемером. А с утра меня забрали люди Федрины с ним самим во главе. Значит, во дворце Севера и его папаши мне устроили смотрины, а поскольку Федрина рылом не вышел, то поручил это дело сенатору Каризиану. Я-то думала, что он нормальный человек, который приятельствует с Севером по ошибке, а он, оказывается, ничуть не лучше! Не буду я есть поросенка! Он небось его ядом намазал!

От злости Ахилла так с размаху ударила кулаком по стойке, поддерживающей постель Луции, что та чуть не переломилась. Знай она все это заранее, с каким бы удовольствием вцепилась в холеную физиономию сенатора!

– Ну и дела, – вздохнула обескураженно Свами. – Лучше бы мы сегодня лишний раз потренировались, чем такие потрясения испытывать… Слушай, дорогая ты наша задира, давай подойдем к вопросу с другой стороны. Насколько я поняла из твоих рассказов, вашему ланисте позарез нужны были деньги. Значит, то, что ты попала сюда, для него лучший исход. И тебе не следует обвинять Каризиана.

– И его поросенка тем более, – хмыкнула Луция, раздирая утреннее подношение на куски. – Давай-ка лучше выпьем и съедим все, что он принес, а там, на сытый желудок, придумаем ему страшную месть. Эй, Корнелия, ты как, успокоилась? Вон у нас какие трагедии происходят, а ты из-за полной ерунды истерику устроила… Ну вот, кажется я его разделила почти поровну. Девочки, берите этот дар богов!