Врачу, исцелись сам! - Владимир Митрофанов

Марины, вышла замуж за богатого и очень неплохого человека, хотя и на пятнадцать лет ее старше, и вроде как поначалу была семейной жизнью довольна, но внезапно снова как бы ниоткуда появился ее бывший парень по прозвищу Макс – ее первый мужчина, богема, наркоман, короче, сволочь и пропащая душа, но к нему у нее осталась необъяснимая и неодолимая тяга, слишком уж многое их связывало и опять же – ранняя молодость. Посидели в кафе, вспомнили былое.

Хотела сразу же уйти от мужа, но уйти означало потерять благосостояние, съехать из хорошего дома. Перед женитьбой сторонами был подписан брачный контракт. Муж, юрист по специальности, оговорил это тем, чтобы, если с ним что-нибудь случится, прежняя его семья тоже кое-что получила, и чтобы сама она, если вдруг решит уйти, не осталась без средств. "Если захочешь уйти, я в течение года буду платить тебе сумму в рублях, эквивалентную тысяче долларов в месяц, этого тебе хватит, пока ты устроишься на работу". Тогда такая сумма для нее, работавшей до этого где придется, касалась просто громадной. Теперь же, когда она уже год как не работала, а просто занималась тем, что тратила на себя деньги, просто крохотной. Пока она была свободна, не беременна, и все еще пила противозачаточные таблетки. Хотелось еще с годик погулять, поездить по миру, пожить для себя. И тут она об вдруг пожалела, что не родила сразу же. Может быть, и не возникло бы всей этой ситуации, если бы был ребенок. Если бы был ребенок, на это просто не было бы времени. И если бы был ребенок, тогда бы алименты на ребенка были бы очень большие. Но, ведь не исключено, что в этом случае муж, используя весь свой опыт адвоката и связи, наверняка постарался бы оставить ребенка себе. Она совершенно не исключала, что ей могли даже подсунуть и наркотики.

Жене одного очень серьезного человека, когда они разводились, подсыпали наркотики в еду, она прямо из ночного клуба попала в больницу с передозом и там это документально зафиксировали. И после этого она числилась как наркоманка. И потом еще и давнее, казалось бы забытое прошлое всплыло: оказалось, в семнадцатилетнем возрасте у нее были приводы в милицию и даже задержание за марихуану. Она действительно тогда взяла у своего девятнадцатилетнего друга пакетик, чтобы того не посадили, а выкинуть не получилось. Поэтому на суде она была вся скована и даже не рыпалась. Тут такой проблемы, слава Богу, не было. Впрочем, с ребенком ее Макс бы и не взял, если бы только не рассчитывал на то, что можно было бы жить на алименты и вообще не работать.

Поколебавшись некоторое время, она все-таки решилась и на следующий день с снова поехала к Максу. Мужу пока ничего говорить не стала – тот как раз уехал на неделю в командировку за границу.

Встретились они с Максом, отметили встречу в ресторане и вернулись ночью уже в Максову старую квартиру. Любили друг друга прямо на полу в прихожей, потом на кровати. Это было словно первая брачная ночь, но когда после ласк она наконец пришла в себя в этой крохотной комнатке с маленькими окнами, заглянула в грязную заржавевшую ванну, увидела треснутый кафель, вошла в микрокухню два на два метра

(кстати, с бодуна там было очень удобно – не надо вставать из-за стола, чтобы снять с плиты чайник) с гудящими трубами и открыла пустой рычащий холодильник, в ней все похолодело. Это тогда, в семнадцать лет отдельная однокомнатная квартира считалась таким невероятным шиком, что просто уму непредставимо. Но не сейчас. Все, конечно, было здорово, романтично, но уже как-то не так. Например, вообще не было стиральной машины, и даже поставить ее было бы некуда

– разве что всунуть самую маленькую под раковину. И кто будет стирать белье руками? Посудомоечной машины у Макса тоже не было. И даже если купить – тоже некуда было ставить. Грязная посуда громоздилась в раковине горой.

И вдруг она подумала, что нет никакого смысла любить просто так.

Главный смысл любви состоит в том, чтобы сделать детей. Ну, предположим, сделали. А где поставить детскую кроватку? И еще она обоснованно опасалась, что Макс будет курить, потому что он курил постоянно и ни за что его не отучишь, и в комнате с ребенком будет курить и в кровати. Бывшие наркоманы всегда очень много курят и здорово пьют – тут проявляется некая компенсаторная реакция.

Приходить сюда иногда встречаться было еще можно, но жить здесь каждый день? В одной комнате? На год им денег, пожалуй, и хватит, можно даже сделать косметический ремонт или снимать квартиру побольше, а дальше-то что? И еще: уйти к Максу означало забрать у будущего гипотетического ребенка счастливое детство: тот дом с большой детской комнатой с игрушками и поместить его в эту дыру.

Кстати, в предыдущий вечер Ася сама заплатила за обед в ресторане, то есть передала Максу деньги, чтобы он заплатил. (Макс еще и чаевые хорошие дал из ее денег). Денег у нее было достаточно, но как-то покоробило: она уже давно не платила сама и как-то отвыкла от этого.

Конечно, любовь всегда права. Любые люди из окружения, возможно, не будут ее осуждать: ушла к ровеснику, более молодому, по любви. Это красиво. Разве что подруги скажут за глаза: "Вот дура!" И еще: надо будет куда-то устраиваться на работу, а это как-то пугало.

Она зашла к банкомату, сняла с карты немного денег, посмотрела остаток на счете – не так и много там и оставалось. У нее было всего четыре дня на раздумье – до приезда мужа. Если уходить окончательно, то надо снять с карточки все, что есть – больше уже не будет.

Кредитная карточка VISA тоже была на имя мужа, выдал ей и сказал код. Она так и брала, и деньги там не переводились. Машина – "рено меган" тоже была куплена ей мужем еще перед свадьбой, но зарегистрирована была на него. В прежние времена в подобных ситуациях капиталом женщины были драгоценности. Мужчинам это обычно кажется бессмысленной тратой денег, для женщины же – древний вариант страховки. Она знала, что у него уже куплено ей на день рождения бриллиантовое кольцо, специально заказанное у знакомого ювелира. Она делала вид, что не знала. Но ведь и муж где-то прав: раз ты пользуешься всем, так хотя бы делай вид, что любишь.

Снова вернулась в квартиру Макса. Когда мыла посуду, услышала из комнаты, где работал телевизор, что на каком-то шоу что-то такое обсуждают про любовь. Она кинулась туда, жадно стал слушать, все ждала, что кто-нибудь скажет: "Любовь – важнее всего в жизни, слушайте свое сердце!" Не сказали. Позвонила подруге. Поболтали.

Закадычная подруга, еще школьная, на такие намеки (напрямую сказать ей Ася боялась, впрочем, та все тут же поняла) сказала: "Аська, дорогая, только не делай глупости, очень хорошо подумай. Это в тебе еще дурь молодая играет, а как только родишь ребенка, будет у тебя нормальная семья – тут же все забудешь!" Ася рыдала, не зная, что и делать. Мужу она уже изменила. Казалось, все было просто: приехать, собрать вещи и уехать, подарки не брать (шубу и прочее), доверенность, ключи от машины положить на видном месте, выйти из дома, сесть в автобус или, лучше, взять попутку. Приехать, войти в вонючий подъезд, зайти в квартиру и начать ее приводить в порядок, вымыть плиту, пол, повесить занавески. Потом появится обкуренный и в крепком подпитии Макс с друзьями, и, как в прежние времена, они будут болтать до утра, слушать музыку, пить, курить, а потом не исключено, что и вмажутся героинчиком. Проснется она завтра утром, как и сегодня, от рева моторов и грохота ящиков, которые под окном, громко матерясь, обычно не позднее шести утра швыряют грузчики магазина "Пятерочка". А ведь если подумать трезво: Николай – нормальный хороший муж – чего от него уходить-то? Из-за любви?

Любовь – это самое главное? Это так? Или не так? Николай встретил, полюбил ее, они стали жить вместе, потом сделал ей предложение. Она сама согласилась выти за него, и жизнь эта ей в целом очень нравилась. И как вот тоже ему сказать: я тебя не люблю и от тебя ухожу? Явно-то ничего ее не держит, но ведь и не уйти. Казавшаяся когда-то уютной и даже просторной квартирка Макса теперь показалась ей просто собачьей конурой, да еще к тому же и ужасно грязной и до тошноты прокуренной. Тут требовалась даже не уборка, а настоящий капитальный ремонт. Причем в данном случае наверняка легче было сломать весь дом и построить новый. К вечеру ее уже от всего трясло.

Поехала к себе домой. Вернулась туда как бы за вещами, даже стала их собирать, но потом бросила, легла на свою кроватку и сладко заснула.

И так ей было хорошо!

Наконец, закончили. Борисков оставил в кабинете медсестру Любу, молодую женщину двадцати пяти лет. Она отработала здесь около года, перевелась сюда из военного госпиталя из-за более высокой зарплаты и чтобы поближе к дому. И уже как год она была замужем и теперь ждала ребенка, находилась на шестом месяце. С будущим мужем она познакомилась в военном госпитале, где он проходил реабилитацию после ранения и контузии. Парень ей понравился, стали встречаться и вскоре поженились. Она считала, что ей с мужем повезло – это был спокойный и покладистый парень. С первого взгляда он казался абсолютной флегмой, при разговоре с женщинами смущенно улыбался, отвечал кратко. Подруги ей даже как-то сказали: "Какой-то он у тебя больно тихий и робкий!" Она им на это ничего не ответила, только пожала плечами. Она-то знала, что он был тихим только до тех пор, пока его не трогали. Сам же никогда не задирался. Так однажды в вагон электрички, где они с ним ехали, зашла компания человек пять каких-то явно обкуренных или обколотых парней: они были какие-то слишком громкие, дерганные, с мутными взглядами, хотя алкоголем от них вроде не пахло. Стали шалить. Ее Сережа смотрел на это мрачно, но до времени не влезал, пока один из парней, может быть, даже случайно, задел ее рукой по волосам. Он тут же поднялся и оттолкнул обидчика. Тот, конечно, сразу взвился на дыбы, и далее реакция мужа была мгновенная и очень жесткая. В несколько минут все пятеро были безжалостно и страшно избиты, причем, как говориться, просто в хлам.