Именины каменного сердца - Виктория Борисова

– Где был, там и буду… Где был, там и буду…

Павел чувствовал себя на редкость глупо, проделывая этот странный ритуал. Чистой воды шарлатанство, дремучее суеверие, бред!

И все же он шел, упорно бубня себе под нос:

– Где был, там и буду… Где был, там и бу…

Он оступился, потерял равновесие и упал, сильно ударившись головой о проклятый камень.

Первое, что Павел почувствовал, – холод, пробирающий до костей. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на снегу в двух шагах от разбитой машины. Автомобиль выглядел как груда металлолома, и сразу было понятно, что восстановлению уже не подлежит, но сейчас Павел обрадовался ему, как родному, и зачем-то нежно погладил смятое крыло.

Он встал. Ноги слушались плохо, словно затекли от долгой неподвижности, и голова кружилась, но вроде бы ничего не болит. Могло быть гораздо хуже!

Сколько же времени прошло? Павел кинул привычный взгляд на левое запястье. Стрелки дорогущих часов «Патек Филипп», приобретенных совсем недавно в Петровском пассаже, замерли на цифре «двенадцать», словно намертво сцепившись между собой, но далеко, над покрытой льдом гладью озера, уже вставало солнце, окрашивая небо в розовато-сиреневый цвет.

Павел не мог вспомнить, в котором часу он уехал из пансионата, но это было никак не позже полуночи. Скорее всего, часы остановились от удара, вон и стекло треснуло. Так что, уже утро? Похоже на то…

Неужели он несколько часов пролежал здесь, на снегу? Невероятно! Должен был бы замерзнуть насмерть. Мороз-то нешуточный, градусов пятнадцать будет!

Все, что случилось с ним ночью, казалось сном. Старик, подросток, закопченная изба, магический обряд и старинный заговор, словно по волшебству исцеливший его от тяжелой травмы… Просто бред. Не может такого быть. Наверное, он не так уж сильно пострадал в той аварии, а остальное просто привиделось. Надо будет потом к врачу сходить на всякий случай.

Но это все после, после… Главное – жив! Надо как-то выбираться отсюда.

Машина, конечно, разбита в хлам, но это еще не так страшно – «Автокаско» покроет расходы. Павел еще порадовался про себя, что выбрал самую дорогую страховку.

Он пошарил в кармане куртки. Вот он, мобильник, на месте! Надо вызвать аварийную службу, и поскорее. Приплясывая на месте от холода, Павел достал свою «Нокию», но на дисплее опять высветилось: «Нет сети».

Черт! Даром только деньги берут! От досады он чуть не зашвырнул злополучный телефон в ближайший сугроб, но вовремя опомнился. Нечего срывать раздражение на ни в чем не повинном аппарате. В городе-то он еще не раз пригодится!

Павел опустил глаза и прямо под ногами увидел черный блестящий камешек очень странной формы, как будто кто-то вырезал сердечко, вроде тех сувениров, что продаются в подземных переходах. Небогатые, но романтичные молодые люди часто дарят такие своим подружкам на День святого Валентина… Как врач, Павел, конечно, знал, что человеческое сердце выглядит совершенно иначе, но сейчас ему показалось, что это, каменное, было живым и настоящим!

Его сердцем.

Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и сунул находку в нагрудный карман куртки. На душе сразу стало как-то спокойнее, словно странный камешек и впрямь нашел свое место.

Вдалеке послышался шум мотора. Надо же, повезло! От радости Павел мигом позабыл обо всем на свете, выскочил на самую середину дороги и замахал руками.

До дома он добрался часам к десяти. Сонный водитель на раздолбанном жигуленке запросил немереную цену, – аж сто долларов! – но ничего не поделаешь, пришлось согласиться. Честно говоря, Павел был рад и этому – не околевать же от холода там, на пустынной дороге!

В салоне воняло бензином и дешевым куревом, водила все время болтал что-то о том, какая стерва у него теща, даже в Новый год все зудит и зудит, как пила: денег, мол, мало зарабатываешь, все люди как люди, технику покупают, мебель новую, жены у них в шубах ходят, а ты…

– Ну я и говорю: сама, мол, зарабатывай, раз такая умная! И с дочкой своей сама живи! Шубу ей, понимаешь… Ни кожи ни рожи, готовить не умеет, дома бардак вечно, чистой рубашки не найдешь, а все туда же. Королевична, блин. Веришь – накипело! Собрался да уехал. Пусть теперь попрыгают, две дуры!

Мужичонка радостно усмехался, скаля желтые, изрядно попорченные никотином и кариесом зубы. Видно, представлял, какой сейчас переполох в доме из-за него. Хотелось крикнуть ему: «Заткнись! Ну заткнись, пожалуйста, добрый человек, никому не интересны твои жена и теща, да и ты сам тоже, довези до города – и все. Неужели это так трудно?»

Но видимо, водитель не умел читать мыслей. Пришлось вынести это испытание до конца. Павел старался думать только о том, что скоро будет дома, что авария – это, конечно, большая неприятность, но, слава богу, все обошлось более-менее благополучно, а теперь он как-нибудь разберется с этой проблемой, но сначала упадет в постель и будет спать, спать, спать… Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь, но сейчас ему очень хотелось думать, что это простое суеверие.

У подъезда Павел вышел из машины, едва держась на ногах. Он протянул водителю купюру (ту самую, от которой давеча отказался чудной старик, – Павел запомнил ее по чуть загнутому уголку) и, покачиваясь, вошел в дом.

За стеклом в маленькой будочке, украшенной в честь Нового года разноцветной мишурой, сидела старенькая вахтерша тетя Клава. Теперь их называют «консьержками», по-современному, но тетя Клава выглядела именно вахтершей – тонкие губы, сжатые в ниточку, седой узелок волос на затылке и взгляд из-под очков как у пограничника, охраняющего рубежи Родины. Только верной овчарки Мухтара не хватает! И даже в праздник все равно на боевом посту… Вот что значит старая закалка.

– С Новым годом! – пробормотал он заплетающимся языком.

Павел всегда вежливо здоровался с ней по утрам, и тетя Клава, кажется, благоволила ему, но сейчас ее взгляд явно говорил – пить меньше надо! А еще приличный человек…

Ну да пусть ее.

Павел поднялся на свой седьмой этаж. В кабине лифта он очень боялся потерять сознание – ноги уже совсем не держали его, перед глазами плыли красные круги, и уши закладывало как в самолете, но ничего, справился. Уже перед дверью он долго рылся по карманам, отыскивая ключи, а в руках упорно оказывалось то самое черное каменное сердечко, которое он зачем-то подобрал возле Синь-камня. Странно, но прикосновение к его гладкой и холодной поверхности успокаивало, умиротворяло… Павел даже вспомнил, что проклятые ключи засунул не в куртку, а в особый кармашек на джинсах.

Он ввалился в свою квартиру, швырнул сумку у порога и кое-как сбросил ботинки в прихожей. Даже на то, чтобы шнурки развязать как следует, сил уже не осталось. Куртка полетела прямо на пол. Павел прошел через комнату, неловко задел стопку книг и бумаг на рабочем столе, и листы, шурша, посыпались на пол.