Рубиновая верность - Светлана Демидова

Ленечка спустил ноги с дивана, передернул плечами, будто ему было холодно, и бросил в никуда:

– Ерунда какая-то… – потом посмотрел в глаза Назаренко и спросил: – Любишь ее, что ли?

– Не твое дело, – ответил тот единственное, что мог ответить.

Вряд ли он меня любил. Вряд ли он вообще когда-нибудь кого-нибудь любил. На тот момент он считал меня своей собственностью, на которую имеет наглость разевать рот кто-то еще. Этот рот требовалось срочно заткнуть. Романтичный Ленечка понять этого был не в состоянии и продолжал гнуть свою линию. Он спросил меня:

– Рита! Ты его любишь?

Я замерла в нерешительности. Что ответить? Люблю ли я Назаренко? Или я все-таки люблю Ленечку? Возможно, что продолжаю любить Зацепина, но спать хочу с Назаренко. Понять это бывший Цыпа никогда не сможет. Похоже, есть смысл ответить, что люблю предпринимателя. Это будет и в интересах Ленечки. Я уже знала, как Назаренко расправлялся с людьми, которые пытались перейти ему дорогу. Беспощадно и безжалостно!

…Напротив нашего стройтреста уже после Назаренко поставил свой киоск еще один кооператор. «Филипповъ», вот так, с твердым знаком, было написано на вывеске этого полупрозрачного стакана. Возможно, ушлый кооператор вовсе и не был Филипповым, но первым догадался эксплуатировать легенду о знаменитом булочнике под такой фамилией, который съел таракана, обнаруженного покупателем в его изделии, заявив, что это не что иное, как изюм. «Филиппов» принялся продавать в своем «стакане» какие-то коржики, покрытые розовой глазурью, и маленькие булочки с кремом. Нашим сотрудникам сразу полюбились булочки. За ними каждый день командировали кого-нибудь. Кремовые булочки и глазированные коржики явились конкурентами назаренковским калачам и «Заневскому батону». Калачей много не съешь, разве что домой парочку купишь, а маленьких булочек с кремом наши стройтрестовцы уминали несметное количество.

И вот однажды утром я увидела толпу сотрудников у филипповского «стакана». Протолкавшись поближе, имела счастье лицезреть выбитые окна и искореженные металлические двери.

– Да… Плакали наши булочки… – огорченно сказал кто-то из стоящих рядом.

– Беспредел! – резюмировал начальник Мохначев, который тоже оказался в общей толпе.

Через несколько дней вместо изуродованного киоска Филиппов поставил новый, а в ассортимент добавил еще и печенье-орешки с вареной сгущенкой внутри. Надо ли говорить, что сотрудники стройтреста возликовали. Филипповские орешки тоже пошли на ура. Мне и самой они очень нравились. Мы с экономистом Леночкой могли за один рабочий день съесть чуть ли не килограмм.

Через неделю от нового «стакана» остался лишь черный обугленный остов. Возле стройтреста еще долго воняло горелым пластиком и резиной. Сотрудники печалились об орешках со сгущенкой недолго, потому что они очень скоро появились в киоске Назаренко. Булочки с кремом тоже появились, но никому не понравились. Они оказались какими-то вязкими и тягучими, а крем отдавал подсолнечным маслом.

– Такая гадость твои булочки, – как-то «порадовала» я Назаренко. – Чего позоришься?

– Невкусные?! – огорчился он. – Чего ж раньше не сказала?

– Как попробовала, так сразу и говорю.

– Ну мерзавец! – шлепнул себя по колену Илья. – А ведь деньги взял, как за фирменный рецепт!

– Кто взял? – удивилась я.

– Да Филиппов этот… паразит… Филипчиков его фамилия на самом деле…

– Филиппов?! Это который… Так ты у него рецепт купил?!

– Пришлось купить, потому что он собирался новую точку ставить здесь и еще в… другом месте. И, главное, рядом с моими! Сказал, сколько буду палить, столько он и будет ставить новых! Пришлось…

– Будешь палить?!! – перебила его я. – Не хочешь ли ты сказать, что…

– Да! Хочу!! Хочу!! И так будет с каждым, кто посмеет… В общем, на моем пути лучше не становиться! Тебе тоже стоит это запомнить, Ритуля!

– Мне? Зачем?!

– Так… на всякий случай…

– Ты ненормальный, Назаренко! Тебя же посадят!

– За что?

– Ну… за эти киоски!

– Не докажут. До меня еще столько звеньев… В общем, это не твоего ума дело, девочка моя! Со мной все будет в порядке! А значит, и с тобой тоже!

Назаренко полез с поцелуями, но я поняла еще не все и спросила:

– А рецепт? Зачем же он продал рецепт, если не собирался тебе уступать?! Вот если бы ты заплатил ему за то, чтобы он свои киоски рядом с твоими не ставил, тогда другое дело!

– За это я тоже заплатил. А за рецепт… Я купил его, потому что хороший. Покупателям филипповские булочки здорово нравились. Тут я, конечно, лоханулся… но… В общем, без ошибок не бывает… На них и учимся. Но этот гад у меня еще попляшет! Мои деньги надо отрабатывать, Ритуля.

Тогда я тоже впервые «отработала». За страстный горячий вечер Назаренко подарил мне золотую цепочку. Я не хотела брать, потому что мне тут же вспомнился торговец вкусными булочками, но, увидев не по-доброму полыхнувшие глаза дарителя, тяжко вздохнула и взяла.

Потом я узнала в сводках теленовостей, что некто Филиппов, булочник и кондитер, был найден возле своей торговой точки с проломленным черепом. На мое законное возмущение Назаренко ответил, что он ни при чем, что это не более чем совпадение и что в Питере запросто могут проломить череп кому угодно просто так, за здорово живешь, и не надо для этого ни булочки продавать на чужих местах, ни паленые рецепты за большие деньги втюхивать…

И вот такой человек сидел сейчас рядом с Ленечкой и «мягко» советовал ему отступиться от меня. Я понимала, что сам Назаренко просто так ни за что не отступится. В сводках теленовостей вполне может появиться сюжет о проломленном черепе гастроэнтеролога Зацепина. Мне это очень не хотелось бы слышать. Но так же сильно мне хотелось знать, откажется ли от меня Зацепин, как отказывался уже не раз. Он «подарил» меня Володьке Кашину, не захотел помешать моей свадьбе с Ярославом Миргородским, бросил после смерти Наташи. Он меня предавал уже три раза. Предаст ли четвертый? Неужели не станет за меня бороться? Назаренко, я уверена, пойдет до конца. А что же Ленечка? Я посмотрела ему в глаза и, стрельнув глазами в сторону Ильи, сказала ровным голосом:

– Я хочу быть с ним, Зацепин.

– Уверена? – хрипло спросил он.

Я ни в чем не была уверена, но ответила:

– Да.

Что же ты скажешь, Ленечка? Неужели отдашь меня этому мужлану? Этому булочнику новой формации, которого жаба душит даже красный пиджак себе купить, а не то что в ресторане отобедать?

– Что ж, насильно мил не будешь, – сказал свою коронную фразу Зацепин, натянул джемпер, взял со стола пачку своих медицинских журналов и ушел, даже не хлопнув дверью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});