Гибриды - Роберт Сойер

— Как видите, он составил список 50000 активных генов из вашей, Мэре, дезоксирибонуклеиновой кислоты, и такое же количество из кислоты Понтера.

— Пятьдесят тысяч? — поразилась Мэре. — Я считала, что в человеческой ДНК только 35000 активных генов. Согласно нашим последним подсчётам.

Вессан на секунду задумалась.

— Ах, да, вы, наверное, не считаете… не знаю, как вы это зовёте. Своего рода экзонная дупликация. Я потом покажу вам, как это работает.

— Буду очень благодарна, — ответила Мэри, заинтригованная сверх всякой меры.

— Так вот, у прибора теперь есть список из 50000 аллелей для каждого из вас. Это значит, что кодонатор готов двигаться дальше и произвести то, что вам нужно: пару гамет с одинаковым количеством хромосом. Но…

— Да? — сказала Мэри.

— Ну, я вам рассказывала о том, для чего я создавала этот прибор: чтобы дать родителям возможность выбрать, какие аллели унаследует их ребёнок.

— Я думаю, нас устроит любая случайная комбинация. — Слова вырвались на свободу прежде, чем Мэри задумалась об их смысле; должно быть, поняла она, это заговорило её природное католическое отвращение к вмешательству в вещество самой жизни… хотя любое использование этой машины неизбежно является весьма тяжёлым случаем вмешательства.

Вессан нахмурилась.

— Если бы вы оба были барастами, я бы удовлетворилась таким ответом, однако, Мэре, как вы сами понимаете, будь вы барастами, вам не нужен бы был кодонатор для получения случайной комбинации вашего генетического материала. — Она покачала головой. — Но вы — не бараст. — Она посмотрела на предплечье Понтера. — Не думала, что когда-либо снова воспользуюсь этой штукой, но… компаньон Понтера!

— Здравый день, — отозвался мужской голос из внешнего динамика. — Меня зовут Хак.

— Хак, значит, — сказала Вессан. — Я уверена, что после установления контакта с народом Мэре проводились исследования различий дезоксирибонуклеиновых кислот барастов и глексенов.

— Это так, — подтвердил Хак. — Это была весьма горячая тема.

— Результаты этих исследований доступны в глобальной информационной сети?

— Конечно.

— Отлично, — сказала Вессан. — В процессе нам понадобится наводить справки. — Она подняла голову и перевела взгляд с Мэри на Понтера, потом обратно на Мэри. — Я не советую вам произвольно слеплять ваши дезоксирибонуклеиновые кислоты. Речь идёт о комбинировании генов разных биологических видов. Да, конечно, — она сделала жест в сторону экрана кодонатора, — теперь уже очевидно, что геномы барастов и глексенов практически идентичны, но мы должны изучить все расхождения и принять взвешенное решение о том, какой вариант оставить в каждом случае. — Она ткнула пальцем в направлении Мэри. — Такие вот крошечные носы характерны для вашего вида?

Мэри кивнула.

— Вот видите? Будет глупо закодировать крошечный глексенский нос и огромную обонятельную луковицу барастов. Признаки должы выбираться так, чтобы они усиливали друг друга или хотя бы друг другу не мешали.

Мэри кивнула.

— Да, конечно, вы правы. — У неё в животе заплясали бабочки, но она пыталась говорить непринуждённо. — Так что у нас в меню?

— Хак? — сказала Вессан.

— Генетические различия между…

— Погоди! — сказала Вессан. — Я ещё ничего не спросила.

Понтер улыбнулся.

— Хак — очень умный компаньон, — сказал он. — Вы знаете Кобаста Ганта?

— Исследователь искусственного интеллекта? — уточнила Вессан. — Я знаю о нём.

— Так вот, — сказал Понтер, — где-то десять месяцев назад он сделал моему компаньону апгрейд. Понятное дело, не вы одна пытались улучшить жизнь барастов. Кобаст хочет, чтобы всё поколение 149 носило компаньоны, обладающие интеллектом.

— Ну, будем надеяться, что они не запретят работу Ганта, как запретили мою — хотя, если всё же запретят, у меня, может, появится сосед. В любом случае, я собиралась попросить Хака дать нам обзор отличий глексенского генома от барастовского.

— Именно это я вам и собирался рассказать, — сказал Хак немного обиженным тоном. — Как вы уже отметили, в геноме глексенов и барастов около 50000 генов. Однако 98,7 % их имеют аллели, встречающиеся в обеих популяциях; лишь 462 гена имеют варианты, встречающиеся только у барастов, но отсутствующие у глексенов, или наоборот.

— Здорово, — сказала Вессан и посмотрела на Мэри. — Всё остальное вы можете оставить на волю случая, если хотите, но я считаю, что на эти 462 гена мы должны посмотреть очень внимательно и сделать выбор очень аккуратно.

Мэри посмотрела на Понтера; тот не возражал.

— Хорошо, — сказала она.

— Итак, прежде чем мы начнём, мы должны ответить на два вопроса. С помощью кодонатора вы получите диплоидный набор хромосом с комбинацией ваших дезоксерибонуклеиновых кислот. Мы собираемся произвести двадцать три пары хромосом или двадцать четыре? Иными словами, вы хотите, чтобы ваш ребёнок был барастом или глексеном?

— Ой, — сказала Мэри. — Хороший вопрос. В своём мире я как раз занималась поиском надёжного способа определения видовой принадлежности для целей иммиграционного контроля. И, похоже, метод проверки числа хромосом примут в качестве официального.

— Ваш ребёнок может быть гибридом во многих других отношениях, — сказала Вессан. — Но здесь возможно либо то, либо другое.

— Э-э… Понтер?

— Мэре, среди нас двоих генетик — ты. Я так думаю, что вопрос о числе хромосом тебе, так сказать, ближе и роднее.

— У тебя нет собственных предпочтений?

— На эмоциональном уровне нет. Я, однако, подозреваю, что с правовой точки зрения нашему ребёнку было бы удобнее быть глексеном.

— То есть?

— У нас тут единое мировое правительство — Верховный Серый совет. У вас же — 191 государство, входящее в Организацию Объединённых Наций, плюс ещё сколько-то, не являющихся членами, и проблемы могут возникнуть при въезде в каждое из них.

Мэри кивнула.

— Я думаю, что проще будет убедить одно мировое правительство в том, что существо с двадцатью тремя хромосомами должно иметь возможность жить и работать в моём мире, где только пожелает, чем убедить ваши две сотни правительств, что существу с двадцатью четырьмя парами хромосом нужно дать такую же возможность в вашем мире.

Мэри посмотрела на Вессан.

— Мы ведь не собираемся прямо сейчас производить ДНК нашего будущего ребёнка?

— Нет, разумеется, нет. Я полагаю, это будет сделано в вашем мире, когда вы будете готовы забеременеть. Я лишь обрисовываю для вас проблемы, которые вам нужно будет решить.

— То есть мы не должны принимать решение прямо сейчас.

— Именно так.

— Ладно, давайте тогда пока замнём.

Вессан недоумённо посмотрела на неё.

— Простите?

— В смысле, отложим пока этот вопрос. Что ещё?

— Ну, этот вопрос не связан с вашими особыми обстоятельствами, однако также должен быть заранее согласован, поскольку от него зависит то, как кодонатор распределит дезоксерибонуклеиновую кислоту Понтера. Вы хотите мальчика или девочку?

— Это мы уже обсудили, — сказала Мэри. — Мы хотим дочку.

Вессан что-то переключила на панели управления прибора.

— Значит, девочка, — сказала она. — Посмотрим, что у нас ещё… — Она уставилась на экран.

— Следующая последовательность отвечает за тип пробора, — сказал Хак. — У барастов естественный пробор проходит посередине головы, вдоль сагиттального шва. У глексенов пробор обычно сдвинут в сторону. У Мэри, похоже, имеются аллели только для бокового пробора; обе аллели из генома Понтера, разумеется, кодируют центральный. Вы можете взять по одной от каждого из вас и экспериментально установить, какая из них доминантна, либо взять обе от Понтера, либо обе от Мэре, и быть практически уверенными в том, что получится в результате.

Мэри посмотрела на Понтера. Обычная причёска неандертальцев действительно напоминала обезьян-бонобо. Поначалу ей она казалась страшноватой, но потом привыкла.

— Я не знаю.

— Боковой, — сказал Понтер. — Девочка должна быть похожа на мать.

— Ты уверен? — спросила Мэри.

— Конечно.

— Тогда боковой, — решила Мэри. — Берите обе мои аллели.

— Сделано, — сказала Вессан и показала на квадратный дисплей. — Вы видели, как я это делаю? Аллели выбираются с помощью вот этих чувствительных зон на экране.

Мэри кивнула.

— Просто и понятно.

— Спасибо, — сказала Вессан. — Я приложила массу усилий, чтобы сделать прибор простым в использовании. Так, теперь я выбираю следующую группу аллелей, по крайней мере, на стороне Понтера: они отвечают за цвет глаз. Мэре, у вас глаза голубые — я таких никогда в жизни не видела. Глаза Понтера золотисто-коричневые; вы называем этот цвет делент; он встречается редко и потому высоко ценится.