Кубок лунника - Анна Клименко

И осталась одна.

Усевшись на стул, ведьма еще раз попробовала собраться с мыслями – совершенно зря, только мигрень, подруга жарких дней, усилилась.

Нет, совершенно определенно ей нужно было выпить кофе. Обязательно с круассаном, или даже с куском горького шоколада, и плевать на фигуру! В конце концов, надо прийти в себя, надо забыть обо всем, что произошло близ ирисовых пустошей…

А что стряслось-то?

Да ничего особенного. Так, мелочи…

Только вот почему-то эти "пустяки" никак не желали выпускать ведьму из своих цепких пальчиков, а перед глазами так и стояло белое как простыня лицо. Простите меня, госпожа Вейн, если сможете, простите. Я не подумал, что они с легкостью нас заметят. Что мне было делать? Они бы сразу убили меня, и тогда убили бы и вас, потому что уже никто не помешал бы Нэйду. Вот ведь как… Сильный дар непременно ведет к безумию, и Хаор предпочел забрать своих потомков, это лучше, чем видеть их выжившими из ума…

"Это он вам сказал? А если бы Хаору было все равно? Вы бы позволили мне умереть?"

Он не отвечал. Выдернув колышки из земли, приник губами к вскрытым венам, прошелся легкими поцелуями по всей длине ран, которые затягивались на глазах, оставляя тонкие розовые шрамы.

"Я не хочу больше вас видеть, граф. Никогда, понимаете?"

Ей было больно. Но еще хуже было увидеть отражение собственной боли в желтых звериных глазах.

"Я отнезу вас в гостиницу, госпожа Вейн, и больше мы с вами никогда не встретимся".

"Вот и прекрасно", – думала Малика, собирая разложенные по кафедре листки с лекциями.

Но, Всеблагий, почему ей так плохо? Почему саднит сердце, а руки все еще хранят тепло чужих губ?

Она хмыкнула, стоя на пороге, еще раз окинула взглядом аудиторию и, убедившись, что все в полном порядке, вышла в коридор.

В преподавательской ее ждали кофе и круассаны. А может быть, даже шоколад.

– Госпожа Вейн!

Она вздрогнула от неожиданности, голос был низкий, мужской… А потом узнала Лягуха и, приклеив к губам приветливую улыбку, обернулась.

Он спешил к ней, быстро семеня кривыми ногами, и тоже улыбался – ведьма была готова поклясться, что Лягух так же торопливо надел эту маску вечной доброжелательности как и она.

– Вам пакет, – он остановился, умильно глядя на нее снизу вверх, – извольте расписаться.

– Вы могли бы не утруждать себя, гоняясь за мной по коридору. Я все равно шла в преподавательскую.

– Откуда же мне знать, куда вы идете, госпожа Вейн? – он развел руками, – вегодня вы здесь, а завтра – фьюить! – и вы там.

Пальцы Малики сомкнулись на пухлом свертке. Она сунула его под мышку, черкнула подпись на квитанции и побрела к своему кофе.

"А, йоргг!" – опомнившись, ведьма глянула на адрес отправки. На коричневой оберточной бумаге значилось: "Блюменс". Место, где должно было значиться имя отправителя, пустовало, и это наводило на неприятные размышления.

"Я не хочу вас больше видеть, граф. Никогда".

В том, что пакет от лунного лорда, Малика уже не сомневалась, и потому тревожно заныло под сердцем. А еще там, где прошелся ланцет Нэйда, вскрывая ее вены.

– Йоргг, – сказала она вслух, распахивая дверь в преподавательскую. И без того плохое настроение испортилось окончательно.

…Но в небольшом круглом зале уютно пахло свежесваренным кофе и булочками, косые снопы света падали на расставленные столы, золотя дубовые столешницы. Краем глаза Малика заметила, что в ее ящике лежит еще одно послание, тонкий белый конверт. Йоргг. Его она прочтет несколькими минутками позже. А сейчас – горячий, ароматный кофе в хорошей компании, тем более что как раз она и была нужна Малике.

– А, дорогая, вот ты где! – голос Элти Брунн походил на звон хрустальных вазочек, – как хорошо, что я тоже подумала о глотке хорошего кофе! Ой, а что это у тебя? Подарок? От поклонника? Я так и знала, что ты завела поклонника, так и знала! И кто он?

Элти могла говорить бесконечно долго. Слова бойко выскакивали из нее как горошины из прохудившегося мешка, и неизвестно, сколько бы еще продлился ее монолог, не поставь Малика перед коллегой чашечку дымящегося кофе.

– О! – воскликнула Элти, сделала глоток и мечтательно прикрыла глаза, – это просто блаженство, дорогая!

Малика не сердилась на чрезмерно разговорчивую Элти Брунн. В конце концов, должен же существовать в Этернии кто-то, не похожий на вечно задумчивую и погруженную в себя госпожу Вейн? Характер у Элти был легким, искристым словно шампанское разлитое по бокалам, и одевалась она подстать: в легкие светлые платья с оборками и рюшами. Возможно, на ком-то другом все это кружевное обилие выглядело бы и смешно, но на Элти оно смотрелось просто замечательно. Изящно. Радостно. И личико Элти с мелкими, приятными чертами лица как нельзя лучше подходило к кружевному воротничку, а кулон с крупным хризолитом в свою очередь – к широко распахнутым светло-зеленым глазам.

– Ну, рассказывай, – потребовала Элти Брунн, пожирая взглядом загадочный пакет, – кто он?

– Ты будешь смеяться, – Малика грустно улыбнулась, – похоже, это подарочек от одного… лунника.

– Как это романтично!

– Тебя бы это не испугало? – Малика внимательно поглядела на изящную госпожу Брунн. Солнечный зайчик прилег отдохнуть на ее золотые локоны, старательно завитые и уложенные по последней моде.

– Конечно, нет! – решительно заявила Элти, – думается мне, что нашей сестре трудно найти приличного поклонника. Уж лучше пусть это будет лунник, чем дурак.

Малика едва не поперхнулась круассаном. И кто бы мог подумать, что Элти Брунн… гм… придерживается столь прогрессивных взглядов?

– То есть, – уточнила она, – ты считаешь, что лунный лорд в виде поклонника – это здорово?

– Ну разумеется, дорогая. Надеюсь, ты тоже так думаешь?

– Никакой он мне не поклонник, – вздохнула Малика, – я из-за него чуть не вляпалась в большую передрягу. Может быть, его совесть заела, и он теперь мне подарки слать будет? Может быть, вернуть, даже не разворачивая?

– Я была о тебе лучшего мнения, – Элти надула розовые губки, – разворачивай, не тяни время!

Малика вздохнула с притворной обреченностью. Затем отставила недопитый кофе и взялась за желтую оберточную бумагу.

Под ней оказался плоский деревянный ящичек. В нем – еще один, щедро инкрустированный перламутром. Малика набрала побольше воздуха как перед прыжком в воду, нажала на защелку и…

– Ой! – с вожделением выдохнула Элти, – какая прелесть!

"Надо было отослать обратно, не вскрывая", – уныло подумала Малика.

В шкатулке, в гнездышке из черного бархата, покоилась маленькая золотая звезда о восьми лучах с крупным неограненным опалом в центре. К кулону прилагалась массивная золотая цепочка и, кроме того, небольшой клочок бумаги, густо исписанный бисерным почерком.