Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП) - Чалкер Джек Лоуренс

- Этого только слепой не заметит. Ты посмотри на так называемые цивилизованные планеты. Да ведь на них люди превратились в одинаковых, безликих, псевдоразумных существ. Выглядят одинаково, говорят одно и то же, едят одно и то же; работа, отдых, игры, одежда – все у всех одинаковое. Да они рабы почище наших батраков. Граждане Конфедерации даже мыслят одинаково. Но при этом все счастливы. Пользуются всеми благами цивилизации и вполне искренни. Они крайне изнеженны и их хваленая свобода – золотая клетка. Разница только в том, что наши батраки прекрасно понимают свое рабское положение, принимая логику и справедливость подобной системы. Граждане Конфедерации настолько запрограммированы на одно и то же, что никогда не решатся взглянуть правде в глаза.

- Если это и рабство, то очень комфортабельное. – Других аргументов у меня не нашлось.

- Да, конечно. Как у канарейки. Ты, наверное, никогда не слышал о таких маленьких певчих птичках, на цивилизованных планетах нет места домашним животным. Эти птички вырастают в клетках, хозяева регулярно их кормят и ухаживают за ними. Они и не подозревают о существовании другой жизни, ибо убеждены в неизменности сложившегося порядка вещей и ни в чем ином – кроме воды и пищи – не нуждаются. Они весело щебечут, скрашивая одиночество приграничных космических скитальцев, и не только не пытаются покинуть клетку, но даже не представляют ничего подобного.

- Но это ведь животные, – обиделся я. – Вроде Шебы.

- Да, они всего лишь птицы, но до чего ж похожи на людей с цивилизованных планет! Милые, ласковые и беззаботные. Живут в одинаковых квартирах, одинаково обставленных, одинаковых до мелочей. Видят каждый день одно и то же, носят одну и ту же одежду из одинаковых материалов и работают только для того, чтобы система функционировала. После трудов праведных возвращаются в свои одинаковые домики, погружаются в свои развлечения – тоже одинаковые! – и так везде; никаких новых мыслей, идей, чувств... Наркотики скрашивают им свободное время. Их культура заимствована из прошлого, ибо ни на что оригинальное они не способны. Они настолько стереотипны, что не способны ни на любовь, ни на творчество, ни на стремления; всякий раз, когда навязывается абсолютное равенство, люди стремятся к минимуму, а как показывает история, этот уровень может быть очень низким.

- Но мы же развиваемся, – защищался я. – Постоянно прорабатываем новые идеи, усовершенствования...

- Да, – согласился отец Бронц. – Но ты же видишь, сын мой, что новые идеи возникают отнюдь не на сытых цивилизованных планетах; магистры с тех планет, тамошние смотрители и рыцари, герцоги и властители понимают, что конец прогресса будет равносилен концу их владычества. И для того чтобы прогресс не останавливался, существуют Окраина с ее суровыми обитателями, селекция и искусственное разведение гениев. Это элита, работающая в расположенных Извне Замках; там они тоже есть, не сомневайся!

- Но зато у нас нет кастовости, – парировал я. Священник расхохотался:

- Кастовости нет! А ты-то кто? А Марек Криган? Кто же в конце концов я? Ты что, и вправду думаешь, что я был преступником, а, Тремон? Я обращал души цивилизованных рабов к свету, открывал им путь к вере, надежде, к любви... Я давал им нечто давно забытое – и именно это угрожало режиму! В результате меня удалили от паствы. Да так, чтобы не вернулся. Пока я был на Окраине и пестовал сирых и убогих – система была довольна. Но как только я начал проповедовать на цивилизованных планетах – я сразу же стал социально опасен. Если бы меня не сослали, могло случиться непоправимое – рабы Конфедерации очнулись бы от своей комфортабельной, наркотической спячки и осознали, что они не просто канарейки, а люди – как я, как ты, как весь правящий класс. И меня прихлопнули, как муху.

- Да, значит, вы должны восторгаться общественным устройством Лилит, заметил я. Он пожал плечами:

- Здесь это необходимо – пока кто-то обладает большими способностями, чем другие, и может отвечать за свою работу. Но для чего, ты мне скажи, нужно рабство там? Человек должен быть хозяином своей судьбы, а он превратился в невольника технократов. А сам-то ты разве к этому не причастен? Пойми, сын мой, время выполнять приказы для тебя прошло. Теперь ты должен сам отвечать за свои поступки и делать выбор. Трудно с непривычки, верно? Здесь , на Лилит, человек хоть и порабощен телом, но зато свободен душой. Он волен думать, любить, танцевать – делать что хочет и как хочет. Разум на свободе, а тело в кандалах – такое уже бывало. Там, откуда мы пришли, закабалены не только наши тела – это еще полбеды – закабалены наши души. Отныне ты свободен. Больше никто не посягнет на твой разум, сын мой. Пользуйся им впредь для решения собственных проблем,

Я чувствовал, что это предел. Мысли отца Бронца подрывали мою веру в культуру, в человечество и в самого себя. Если все это правда, тогда чему же я посвятил жизнь?

Если он прав, то в Конфедерации я был...

Кронлоном.

Неужели это правда? Я просто не мог поверить. А если так, не отправится ли Марек Криган собственной персоной на розыски своего врага и не ждет ли нас встреча в самое ближайшее время?

“Расскажи мне о Кригане, Вэла. Какой он?” – “Вы очень похожи, Кол Тремон. Очень...”

ГЛАВА 16

СУМИКО О’ХИГГИНС И СЕМЬ ВЕДЬМ

На второй день, уже после захода солнца, мы добрались до назначенного места. Мне захотелось хоть что-нибудь выпытать у святого отца.

- Кто они, эти дикари? – спросил я. – И чем они могут помочь нам?

- Видишь ли, Кол, дикари в нашей области, как и везде, где мне приходилось с ними встречаться, совсем не дикари; разве что в сравнении с обитателями поместий. Это самые обыкновенные люди, по каким-то причинам оказавшиеся неудобными. Некоторые обладают силой, но не научилась управлять ею, некоторые не обладают, но твердо решили не батрачить, остальные всевозможные ренегаты и политические преступники вроде тебя, ну и, конечно, их дети. Я привел тебя к ним потому, что они обладают реальной силой. Хотя, надо сказать, здесь царит анархия.

- Помнится, вы говорили, что без жесткой иерархии на Лилит выжить нельзя, – решил я хоть как-то поквитаться.

- Не совсем так. – Он не смутился. – В больших масштабах, конечно. Да и маленьким отрядам без дисциплины не выжить. Однако они уверены, что их порядки – это анархия. Ну что ж, пусть себе так думают, если им это нравится. Совсем маленькие группки – всего в несколько человек – в принципе могут выжить, но их ждет общая судьба дикарей – смерть в юном возрасте, причем почти всегда насильственная. Нет, у них четкая организация и свои руководители, обладающие реальной властью. Однако все это, если можно так выразиться, э-э-э... несколько расходится с нормами. Они не канонизированы.

При последних словах отец Бронц осенил себя крестным знамением, что было для него крайне необычно. Я наблюдал это всего несколько раз – перед и после преодоления контрольных постов на дорогах.

- Они что, очень опасны?

Он кивнул:

- Очень. Ты, наверное, думаешь, что это простая неприязнь к соперникам...

- Конкурирующая Церковь?

Отец Бронц снова кивнул:

- В каком-то смысле – да. Они, дорогой мой, наши противники, то есть мои противники, и ты даже представить себе не можешь, насколько тяжело мне просить о помощи именно их. Понимаешь, они ведьмы и поклоняются сатане.

Я не сдержал улыбки:

- Ведьмы? В наше-то время?

- Ведьмы, – серьезно повторил он. – И я не понимаю, что тут смешного. Взгляни на Лилит по-другому. Это же настоящий потерянный рай! Симбиоты, теория вероятностей, матстатистика... Это все – привычные слова, которые вроде бы все объясняют. Но на самом-то деле они не объясняют ровным счетом ничего. И тогда приходит новое слово, более верное: магия. Представители элиты, избранные, обладающие силой и властью, это маги, колдуны, волшебники. Вспомни собственный опыт с сотворением кресла. Что это? Использование неких законов природы? А может, просто чары, заклинание? Ты знаешь, что движет этим миром, я знаю, но большинство людей разве понимает хоть что-нибудь? А без такого знания – ну чем не мир колдунов и заклинаний?