Опьяненные страстью - Джилл Шелвис

Только в одном она была совершенно уверена: в честности Ти Джея. Он всегда говорил, что думал, а думал то, что говорил. Никакой лжи. Никаких уверток.

Да, он горячий и сексуальный, но совершенно не годится для нее.

Она взглянула на комбинезон, висевший на спинке стула. Вот Ноулан совсем другое дело, Ноулан как раз для нее.

Она жаждала, чтобы в ее жизни кто-нибудь появился, кто-нибудь с пенисом, и была совершенно уверена, что таковой у Ноулана есть.

Но и у Ти Джея тоже…

Она явно спятила.

Харли убрала лаптоп и, взглянув на папку с бумагами от Стоуна, сказала себе, что ее не интересуют никакие сплавы, и тем более не желает она снимать сумасшедших студенток. Но, к сожалению, то, чем она занималась до сих пор, денег не приносило, поэтому папку пришлось все-таки открыть.

За эту работу обещали хорошо заплатить, она не требовала комбинезонов, смазки, а значит, не будет и грязных ногтей. И только из любопытства Харли вписала в документы свое имя, а потом и адрес, но когда дошла до графы «Квалификация», поколебалась. История ее жизни! Вечно требуется что-то доказывать!

Но, по правде говоря, если не считать степени по биологии, она не знала, какова ее квалификация. Что она умеет делать? Она не думала, что любовь к природе имеет какое-то особое значение.

Харли неожиданно написала два имени: «Ноулан» и «Ти Джей» (ха!), и, как бы ребячески это ни выглядело, составила список их достоинств и недостатков, чтобы прояснить ситуацию. Под именем Ноулана в колонке «За» она написала:

«Обеспечивает работой и платит вовремя;

обладает приятной улыбкой и красивым телом;

любим всеми;

милый, добрый, надежный».

«Против» – всего одна фраза: «Не хочу с ним целоваться с тех пор, как поцеловала Ти Джея».

Только одно «против», да и то, по справедливости говоря, это «против» скорее исходит от нее, от него оно не зависит.

Под именем Ти Джея в колонке «За» появилось:

«Лучшее тело в Вишфуле, а может, и на всей планете;

первый мужчина за весь год, подаривший мне оргазм;

готов поделиться своим обществом, опытом, дружбой, отдаст последнюю рубашку, если понадобится;

целуется как бог;

слишком хорошо знает меня – возможно, лучше, чем хотелось бы».

Харли подумала, что последнее скорее недостаток, чем достоинство, поэтому колонку «Против» начала именно с него, а далее написала:

«Не могу не думать о нем;

он разобьет мне сердце, если позволю;

не уверена, что понимаю, каковы его намерения».

Ну вот.

Она смотрела на список и грызла ручку.

Из задумчивости ее вывел стук в дверь. На ее «да?» вошел Ноулан, тепло улыбнулся и протянул конверт.

– Что это? – спросила Харли, отвечая улыбкой. Как легко ему улыбаться! В его присутствии становилось так уютно. Он перебрался сюда из Сан-Франциско год назад и до сих пор не потерял лоска жителя большого города. Чуть ниже шести футов ростом, со стройным жилистым телом бегуна, он прекрасно смотрелся в темных джинсах, светло-голубой рубашке и модных мокасинах на подошве «вибрам»[4].

– Твой чек, – сообщил Ноулан, терпеливо выжидая, пока она отступит и позволит ему войти, в отличие от тех, кто просто врывался без приглашения.

Она взяла конверт, зная, что сумма в чеке будет унизительно мала, поскольку она проработала всего двадцать часов.

– Не стоило утруждаться и приносить самому: я завтра работаю, и сама бы забрала.

– Мне не трудно.

Войдя в гостиную, он повернулся к ней лицом и поколебался, прежде чем сказать:

– Жаль, что не получилось поужинать прошлой ночью.

– Мне тоже.

– Нам все время что-то мешает увидеться.

Она кивнула, и он подвинулся чуть ближе, не спуская с нее глаз. Она поняла, что сейчас он ее поцелует, и хотела этого поцелуя.

Хотела. Раньше. До Деселейшн.

Нет. Стоп! Она по-прежнему хотела его поцелуя, хотела всего: страсти, жара, любви… наготы.

Ноулан просто идеальный кандидат: милый, любящий и добрый, вполне безопасный, привычный.

Она изобразила застенчивость, опустив веки, и быстро облизнула губы, потому что нет ничего хуже, чем слипшиеся губы, особенно во время первого поцелуя.

Она даже попыталась вспомнить, какое на ней белье: сексуальное или нет, – или, не дай бог, сегодня день стирки белья и она…

– Харли! С тобой все в порядке?

Она моргнула и увидела, что Ноулан смотрит на нее с недоумением.

– Да, а что?

– Выглядишь как-то странно, словно задумалась о чем-то.

– Нет. Не задумалась.

Она снова закрыла глаза.

– Совершенно пустая голова. Продолжай.

Она почувствовала его улыбку и, чтобы помочь ему, подалась вперед, сложив губы трубочкой.

Интересно, как он целуется? Хорошо? По-французски? С языком? Без? Или, хуже того, запихивает в рот весь язык?

Ее глаза распахнулись, и она обнаружила, что он почти касается ее губ своими.

– О, прости… эээ, не хочешь воды? Я просто умираю от жажды.

Он открыл глаза: нет, не вздохнул, но выглядел так, словно вот-вот вздохнет – глубоко-глубоко…

– Спасибо, нет. Харли…

– Погоди!

Она бросилась в кухню, подбежала к буфету за стаканом и прислонилась лбом к дереву. Что теперь? Она может сделать это. Ей ведь может понравиться кто-то другой, не Ти Джей, Ноулан например. Всего несколько дней назад ее тянуло к нему.

– Харли.

Она едва не взвизгнула от неожиданности, услышав за спиной его голос, но все же выпрямилась и наполнила стакан из крана. Когда она повернулась, Ноулан стоял, прислонившись к холодильнику, и снова смотрел на нее с легким недоумением.

Она вдруг поняла, что очень часто вызывала на лицах мужчин подобное выражение.

– Лучше? – спросил он, когда она осушила стакан.

– Гораздо.

Он кивнул и снова решительно подступил ближе.

«О’кей, Харли, это твой шанс. Славный мужчина. Хороший мужчина. Надежный мужчина, с которым можно прожить до конца жизни».

Она позволила ему взять у нее стакан, и он поставил его в раковину (еще и аккуратный!), потом подошел ближе. Глаза его зажглись предвкушением, и тогда… и тогда инопланетянин в ней решительно поставил между ними руку, остановив его на полдороге.

– Я сегодня забыла забрать почту.

Он приостановился и моргнул.

– И… тебе нужно забрать ее прямо сейчас?

Ее сердце неожиданно загрохотало.

– Э… нет. Это будет глупо.

Она вцепилась в его рубашку и притянула к себе. Его руки легли на ее бедра, взгляд остановился на губах.

– Ноулан?

Он убрал руки, глаза его блеснули насмешливо и обреченно.

– Тебе снова хочется пить?

– Нет, – прошептала она жалко, – хуже.

Его улыбка померкла, но он терпеливо и осторожно коснулся ее руки.