Счастливый конец света - Анатолий Горло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Катарсис, – поправил я, – душевная разрядка, которая наступает после сильных переживаний.
– Вот-вот, – подхватил Допотопо, засовывая в карман какие-то бумаги, – он так и сказал.
– А он ничего не сказал о разрядке тринадцатой степени?
– Сказал, как же! Ушлые эти ребята из «Трех шестерок», все знают! И на Триэсе, и тут! Наверняка они с этими… неогадами связаны!
– Этого-то я и боюсь, наставник.
– А сначала ты мне пел совсем другое, хлопчик, помнишь?
– Мало что было вначале… Так что они говорят о «знаках Дема»?
– Скроб говорит, что это их рук дело.
– Вот как?
– Мол, они прознали, что эти гаденыши решили таким макаром держать террян в повиновении, и просто опередили их.
– Каким образом?
– Разбросали со своих видеочелноков несколько миллионов липовых «вживчиков».
– Но позволь, наставник, мы же сами проверили несколько штук, и все оказались настоящими тринадцатиразрядными!
– А в деле мы их проверяли, Хлопчик? – прищурился он. – А Скроб при нас нацепил себе два «вживчика», кстати, из наших, «проверенных», включал генератор – и хоть бы хны.
– Какой генератор? – обомлел я.
– Свой, – спокойно ответил наставник, видимо, довольный произведенным эффектом. – У него на корабле есть генератор импульсов. Кстати их посудина получше нашей «Лохани», по скорости так чуть ли не в два раза, а по удобствам вообще никакого сравнения! Знаешь, как они ее назвали? Никогда не угадаешь – «Непревзойденная»!
– Этого мне еще не хватало! Ко всем прочим обуревавшим меня чувствам прибавилась, точнее, вспыхнула и обожгла ревность…
– И зачем им, скажи на милость, этот самый генератор? – стараясь выглядеть как можно сдержанна, спросил я.
– Затем же, зачем и нам, хлопчик, чтоб, ежели будет такая надобность, глушить импульсы Дема. Ты же сам говорил, что стоит переставить местами клеммы.
– Погоди, наставник, – я чувствовал, что у меня кружится голова, хотя и не снимал гермошлема (воздух на Терре был очень тяжелый, во всяком случае, не для триэсских легких). – Бред какой-то! Этот пройдоха, этот шарлатан Скроб и все его шестерки водят нас за нос, как последних дураков! Для меня абсолютно ясно, что они служат неоизвергидам и их сумасшедшему Дему! Для меня абсолютно ясно, что своим спектаклем они хотят одурачить в первую очередь нас, а не население планеты! Для меня абсолютно ясно…
– Тсс!… – он приложил палец к губам. – Ты что, забыл, какие уши у «Трех шестерок»?… Хотя… – он обвел взглядом пещеру, – сюда, наверно, они еще не добрались… Все равно, не надо орать, хлопчик. Спокойно. Маэстро не нравится вся эта затея, мне, если честно, тоже. Но надо все обмозговать, хлопчик, криком тут не поможешь.
– Боюсь, тут ничем уже не поможешь, – угрюмо произнес я.
Он посветил фонарем в глубину пещеры:
– Там должен быть запасной выход, ты раскопал его, хлопчик?
– Зачем он мне? Хватит, что я перекопал всю Желтую Кручу, вон какие волдыри на руках! – протянул я ему свои ладони.
Но он даже не взглянул на них:
– Ты молодчина, хлопчик, что дал Циклопу блок памяти Битюга. Кое-что ему удалось восстановить. Не густо, но все-таки…
Я с укором посмотрел на него;
– И ты до сих пор молчал? Теперь я понимаю, почему ты дружишь с маэстро, вы оба садисты!
Что-то типа самодовольной усмешки промелькнуло по его лицу:
– Терпенье и труд всем нос подотрут, говаривал мой родитель…
– Не тяни из меня жилы, наставник! – взмолился я. – Что там было у грузчика в его куриных мозгах?
– Золотое яичко, хлопчик. Из того, что удалось разобрать, судя по всему, последняя команда звучит таким манером: «Непревзойденную доставить на «Непревзойденную», остальных в Игольное Ушко». Ну как?
– Так это же… – я не находил слов, – так ведь это же…
– Вот я и говорю, – продолжая осматривать пещеру, сказал Допотопо, – что без запасного выхода нам, хлопчик, никак не обойтись… – Значит, Скроб это… Дем? – наконец выдавил я из себя.
– С него станется. То, что он каналья, шельма, продувная бестия, это уж точно… А Дваэночку, хлопчик, придется пока тут подержать, подальше от греха.
– Ты думаешь, ей грозит…
– Скорее тебе грозит, – он слегка ткнул меня палкой в живот, – без нее остаться.
– Ну уж нет! – я стал застегивать комбинезон, собираясь немедленно отправиться на «Лохань».
– Успокойся, – и наставник протянул мне зеленый й флакон.
Не раздумывая, я скинул с себя гермошлем и сделал пару изрядных глотков. Он отобрал у меня флакон и тоже глотнул, правда, тут же с отвращением сплюнул:
– Гадость! Хотя маэстро считает, что в этом наше спасение…
– Он не вдавался в подробности? – новость заинтересовала меня.
– Говорит, что эта дрянь намного понижает убойную силу разрядов. Потому я и загрузился на Триэсе «трифаносомой» и натуральным провиантом, он, мол, тоже способствует…: Что-то, видать, в этом есть…
– Погоди, наставник. Когда Скроб испытывал на себе эти «вживчики», ты почувствовал что-нибудь?
– Да чуть-чуть кольнуло в затылке, будто блоха укусила.
– А маэстро? Он же тоже был рядом с генератором?
– Говорит, ничего.
– И как он это объясняет?
– Очень просто. Говорит, пить надо больше!… Словно подчиняясь мысленному приказу маэстро, он снова приложился к флакону и снова сплюнул. Теперь я отобрал у него емкость, плотно завинтил пробку и сунул в карман:
– А «либидонна»? Она способствует?
– Нет. Она другому способствует. – Он опять плюнул, но на этот раз, видимо, на то, чему способствует «либидонна»…
– Зачем же тогда ты ее столько набрал?
– Чтоб менять на топливо…
Я вспомнил, как накачивайся «либидонной», чтобы заполнить образовавшуюся во мне пустоту, и как пустота становилась от этого еще больше, вспомнил про барса, выпущенного из меня на свободу, про желание быть проглоченным…
– Маэстро говорит, поэтому и Скроба от разрядов не проняло, от него за версту разило…
– Но если это так, – пытался размышлять я, – зачем нам тогда блокинг-генератор? У тебя еще много «трифаносомы»?
– Ну, чтоб напоить всю Терру…
– Ах, да!… Но с другой стороны, чтобы защитить всю Терру от импульсов… причем мы не знаем, сколько у них генераторов…
– Скроб говорит – много, и размещены они в разных концах планеты. Может, врет, на пушку берет, а может…
– Тогда тем более… Послушай, наставник, – те-теперь я перешел на шепот, – а зачем у нас на «Лохани» столько взрывчатки? Тоже маэстро посоветовал?
– Нет, это я сам… – тон у него был какой-то извиняющийся, – мало ли что, думаю, в пути может приключиться. Да и тут…
– Если бы с нами что-то и приключилось, так скорее из-за взрывчатки, а не из-за ее отсутствия! Так что давай начистоту, наставник, зачем она тебе?
– Партизанить думал, – сказал Допотопо. Он поднял палку, обвел ею вокруг. – Вот тут я жил, хлопчик. Тараканом жил. А по ночам выходил партизанить. В одиночку. Никому уже не верил. Только себе. Совести своей доверял, что она подскажет, то и делал. Справедливости хотелось. Да…
Он замолчал, видимо, погрузившись в воспоминания.
– И много ты… наделал? – осторожно спросил я.
Он встрепенулся, что-то жесткое появилось в складках его рта:
– Неважно. Раз вернулся, значит, недоделал.
– Ну, наставник! – только и смог выдохнуть я.
– Из-за Правил я никого не хотел впутывать в это дело со взрывчаткой. Думал, третья экспедиция накроется, как и остальные, во всяком случае, ни черта не сделает, чтоб не нарушать Правил!… Потом заявятся покорители и прочие извергады… Ну вот я к решил встретить их, что называется, во всеоружии… Да и тут, вижу, есть кому под задницу перцу подсыпать, чтоб народ не баламутили… Никого, повторяю, в это дело я втягивать не хочу… Тебя тем паче…
– А как к этому отнесся маэстро?
– Говорит, время партизан-одиночек кончилось, мол, нужна организованная борьба, иначе не спасти Терру, не избавить ее от нечисти. Тут, говорит, не взрывчатка нужна, а электроника, нажал кнопку – и все лапки кверху…
– По-моему, того же хотят и неоизвергиды со своим «концом света»!…
– Потому маэстро и за «конец света».
– Даже так?
– Правда, говорит, он за «счастливый конец».
– Знакомая формулировка! – усмехнулся я, вспомнив напутствия, прозвучавшие в «яйцеклетке» после экзамена, – И как все это будет выглядеть на деле? – Вот об этом-то маэстро и хотел бы поговорить с нами… Встретимся здесь… Только вот без запасного выхода как-то неуютно… Значит, мозоли, говоришь?…
Допотопо поплевал на ладони, взял лопату со сломанным черенком и заковылял в глубину пещеры, я догнал его, отобрал лопату:
– Дзаэн придет?
– Все придут, – сказал он. Затем поправился, как бы извиняясь. – Все теплокровные.
Новость не понравилась мне:
– На первый-второй рассчитайсь!… Началось, значит?
– Началось, хлопчик.
Я проводил его. Затем завалил вход всякой рухлядью, чтобы слышать, если кто-нибудь попытается проникнуть внутрь, и принялся второй раз перелопачивать Желтую Кручу, до рассвета надеясь не столько найти второй выход, сколько прокопать его заново
