Вольные повести и рассказы - Юрий Тупикин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, допустим, – уняла она стресс. – И о чём вы так долго будете говорить в своей научно-популярной лекции? – начала она уступать позиции.
– Да я ещё не знаю, сяду – подумаю… – отвечал я типичной вузовской шуткой. Но жеребцы, так долго сдерживавшие своё ржание, сорвались с коновязи.
– И-га-гаа… – Дека тоже смеялась.
– Ну, хорошо, тридцать минут и ни минутой больше! – согласилась Дека.
– В пределах урока, а там видно будет… – стоял я на своём.
– И-га-га…
– Вот упертый, надо же! «Постойте» и всё, – передразнила она мою дурацкую привычку совать это слово к селу и к городу. Значит, знала мои привычки… – Соглашайтесь, иначе я сменю тему, – пригрозила Дека.
– У нас ещё два запасных жеребца, какие проблемы… – стоял я скалой. – Жеребцы подтвердили своё присутствие спонтанным ржанием.
– Ну, Любан Родимович! Четыре года я с вами промучилась, и вот теперь пятый… Я бы так и поступила, но у меня в плане именно эта тема… – Дека чуть не расплакалась, ей оставалось только сдаться. – Ну, смотрите у меня. Провалите мероприятие, на глаза мне не показывайтесь… На то пошло, я сама приглашу ректора, пусть любуется на своего заступника… – она напомнила о студенческом бунте, полагая, что его организовал я, а не мы вместе.
– И напишите текст! Я почитаю… и посмотрю…
– План-конспект! – поставил я точку.
– Ну, Дубинин! Вас как дразнят? – неожиданно спросила она. Зная привычки, видимо, знала и клички. Зачем спрашивать?
– Дуб! – подсказал мордвин.
– И-га-га… – тут опять залились все, и Мария Ивановна, и ДД, и Тамара Григорьевна, и мы, разумеется.
– Дуб и есть… А как Козикова? – продолжала она смеяться.
– ДД – подсказал чуваш. – По имени, – и опять засмеялись, но уже как бы остывая от предыдущего.
– Хорошо, не по фамилии… – намекнула она профессионально. Кому да не знать, как ей, что на Руси после дурака идут козлы и бараны… – А как меня? – она затаила дыхание.
– Вас по должности, без окончания… – осмелился я. – Дека…
– Дека? Вот как! Ещё терпимо. Спасибо за информацию. Но вернемся к нашим баранам… Тему Дубинину утверждаем. В этом случае дополнительные выступления я снимаю. Перегрузим. Ещё от молодёжи кому-то дадим. Да ректор… вдруг. – Все вздохнули с облегчением, однако, напрасно расслабились. Оказалось, инструктаж ещё не начинался.
– Но нам бы хотелось, чтобы вы, Любан Родимович, кстати, какое замечательно звучное сочетание – Любан Родимович… Чтобы вы, Любан Родимович, в своём выступлении или в лекции выразили общую тревогу руководства вузом за расширяющиеся масштабы секса, которые, как я полагаю, вы не перепутаете с любовью. Нам бы также хотелось, чтобы вы своим языком студента разъяснили своим братьям и сёстрам меньшим… о нежелательности ранних студенческих браков. Во-первых, молодёжь ещё, я бы сказала, недостаточно окостенела биологически, чтобы рожать, поэтому ранние браки разрушают недоразвившийся организм, что бы ни говорили нам фанатичные оппоненты. Во-вторых, мы озабочены вузовскими проблемами: чем больше браков, тем больше хлопот по предоставлению жилья для иногородних молодожёнов, – вы знаете, у нас ограниченные ресурсы. Об этом можно будет и не говорить, если вы почувствуете, что достаточно убедительно развили первую версию. Но если и скажете, мы вас журить не будем. Наконец, в-третьих. Вы от меня скрыли, но мне известно ваше другое прозвище… Вас ведь зовут Язычником, правда? – приклеилась она к кличкам, словно что-то хотела найти в них.
– Нас всех зовут Язычниками, а теперь ещё и Татарами… – отвечал за меня Слава.
– Не поняла…
– Да так. Мы летом посетили одно село, в котором местные парни набили нам «морду лица» под лозунгом «Бей татарву!» Таким макаром они защищали своих девушек, а мы стали Татарами, хотя татарин среди нас только один и его в тот момент в эпизоде не было… – сделал доклад Слава, будто его об этом просили.
– Ы-ы-ы… – засмеялось начальство. – Весёлые вы ребята. Не верится, чтобы таких бойцов побили сельские парни.
– Не, ну на равных. Мы тоже помахали руками. А с учетом того, что главного соперника обезвредил Любан, то победа осталась за нами…
– Ы-ы-ы… Вернемся… к язычникам. Нам бы не хотелось, чтобы вы педалировали это понятие, поскольку на нём некое табу, как на предмете низкого этического развития ваших предков… вы знаете сами… – сформулировала она, хоть и с трудом, третий пункт инструктажа.
– Извините, я отказываюсь выступать. Я уже вполне сформировавшийся историк и вправе давать оценки объективным событиям прошлого или сопоставлять эти события с настоящими событиями, если это имеет значение для выражения моих мыслей и аргументов, – с искренним оскорблением изложил я свои доводы и заерзал на стуле.
– Ну, вот и доехали… – с печальным облегчением вымолвила Тамара Григорьевна.
За меня заступился Дмитрий Дмитриевич Козиков. Похоже, что он и не дорожил своим местом.
– Тамара Григорьевна, Любан Родимович человек щепетильный. Если он и называет славянскую историю языческой историей, так в этом ведь никакого секрета нет. Ещё неизвестно, кто был этически более развит, язычники или христиане, если учесть, что христиане вышли из лона язычников… Иначе бы откуда взялись люди, подобные Любану, Вячеславу, Михаилу, Амину. Поэтому освободите его от последнего… пожелания и всё произойдет корректно, интересно и поучительно.
– Они и вас обратили в язычество… Теперь добрались до меня… – сгорилась Дека.
– И-га-га…
– Бог с вами, Любан! Готовьтесь к своей лекции. Два первых соображения не упустите, пожалуйста. Значит, встречаемся на мероприятии. Явка студентов за вами. Есть ли вопросы?
Вопросов не было.
– Да, чуть не забыла. Что это у вас за чемоданчики? – спросила она. Ну, любопытная!
– Это у нас, как у президента, ядерные чемоданчики, – сострил Амин.
– И-га-га…
– Извините, это ноутбуки, компьютеры, – дезавуировал я последнюю шутку и заодно свою упертость.
– Ба, у декана нет, а у студентов персональные компьютеры.
И Дека нас отпустила, но на этом инструктаж не закончился. Как прелюдия к тем событиям, которые обещали произойти, и произошли, инструктаж имел самостоятельное значение; он сам был событием, хотя и формальным. За ужином мы обсасывали не только последние косточки домашнего мяса, привезённого из села, но и «косточки» Деки. Детали инструктажа проходили стадию осмысления.
Ужинали в своей комнате, освежённой за лето крашеным окном и побелённым потолком. На второе был чай и хлеб с маслом (тоже сельским). Обсуждение было дружеским, никто не переживал за то, что выскажет идиотское предположение или мысль, мы уже знали цену себе и друг другу. Структурно нельзя разделить, что эта идея моя, а эта твоя, это сказал я, а это ты, но в принципе в каждой голове копошились свои идеи, и каждый их холил. Главный вопрос обсуждения – почему Дека выбрала тему любви?
– Она же объяснила, – неувязочка с малосемейками, поэтому студенточки пусть не торопятся.
– А ещё?
– А ещё? А ещё мы стали забывать правило сноровистого студента: хочешь на экзаменах получать «отл», ссылайся на собственные труды экзаменаторов. Что у неё по карточке?
– Да, да, да! Дуб же сказал, у неё докторская диссертация о любви. Значит, и монография. Кто читал?
– Отличники! Претенденты на ордена и медали! Всем «неуды»! Монография с допотопным названием: «Отношения любви в развитом социалистическом обществе». Листал на досуге, когда вы торговали гербалайфом…
– И-га-га…
– И что там у неё?
– У неё, между прочим, почти языческие подходы к определению стимулирующей роли любви в жизни общества, значения в любви материальных условий жизни.
– Вот баба! Учиться нам да учиться. Какой пролог! Наконец прояснилось. Кто бы ни выступил о любви, был просто обязан сослаться на авторитет декана. Ей комплимента захотелось.
– Как бы не так. Кто бы ни выступил… Она уже давно проверила, кто её книгу читал. Может быть, один Люб и читал. Всё заранее подобрала: и тему, и исполнителя. Какое тонкое лукавство: «Вы бы с ней не справились, Амин Каримович?…» «Вас как дразнят?» «Постойте»… Всё знает и всё предусмотрено. Это культура или что?
– Я думаю, не комплимента ей захотелось, а защиты. Помните, намекнула: «Пусть любуется на своего защитника»… Значит, защитил ректора – защити и декана. Копает под неё этот Коганат. Стул выбивает из-под оплывшей попницы. Ой, как надо ей показать, что студенты читают её книгу, помнят и чтут, а «фанатичных оппонентов» обходят… Использование культуры в целях необходимости.
– Все наши ржания вынесла и сама ржала. До кличек снизошла. До привычек. Психология!
– Криминала нет, все мы честолюбивы, это нормально.
– Точно, копают. Надо помогать. Женщина она добрая. Студентов опекает, как мать или коменда. Почему-бы не защитить? Тем более, если это просьба, то в оригинальной интеллектуальной форме.
