С тобой и без тебя. Нежный враг - Лесли Локко

— Эй, соня, — позвала она, подходя к кровати. Она поморщила нос. Здесь стоял жуткий запах. — Я пришлю сюда Кристину, хорошо?

Но Киеран не ответил. Похоже, он решил отгородиться от всего света. Она тяжело вздохнула. По крайней мере, она могла организовать уборку его комнаты. Здесь было мерзко. А пока он мог спать в ее старой комнате. Кристина приведет все в порядок. Она тихонько закрыла за собой дверь.

— Это, очевидно, наркотики, — сказала ей Мадлен. Амбер молчала. — Ты не заметила каких-нибудь… иголок, пакетиков, ну чего-нибудь вроде этого?

— О, не думаю, что все настолько серьезно, — отрезала она. — Просто немного перебрал. Должно быть, он много курит. Как бы там ни было, я попросила Кристину привести его в порядок. Он стал довольно бодрым к тому времени, как я уехала.

— Что ж, раз ты так говоришь. Просто у нас в школе была парочка наркоманов, знаешь. Поведение Киерана очень похоже на их.

— Нет, нет… не Киеран. Даже если и так, откуда ему взять деньги? Он всегда жаловался, что Макс не дает ему достаточно денег. А героин дико дорогой, разве не так?

Мадлен не ответила. Если в школе Короля Георга ребята могли утолить свое желание, то о Киеране и говорить не стоит. Она слушала рассказы Амбер о ее институте и о Генри с кривой улыбкой. Был почти конец семестра, а Мадлен почти ни с кем не познакомилась. За исключением Тима, конечно. Он был ассистентом лектора, ему полагалось общаться со студентами младших курсов. Заканчивая телефонный разговор, они договорились созвониться сразу же, как только прибудут домой на рождественские каникулы.

28

Его проводили в маленький личный кабинет, спросили, не желает ли он чего-нибудь выпить, и принесли стопку свежих утренних газет почитать, чтобы занять время ожидания. Это займет десять-пятнадцать минут. Мистер Битон просил принести ему свои извинения… он, скорее всего, не придет во время. Макс кивнул, отдал свой плащ и устроился в просторном кожаном кресле. Он осмотрел комнату, когда ассистент вышел. Недурно, заключил он… Двадцатый этаж Юстон-Тауэр, панели из темного дуба, старинная мебель, несколько подобранных со вкусом картин на стене. Он развернул газету. Лорд Сэйнсбери умер в возрасте восьмидесяти семи лет. Он еще раз перечитал заголовок: «Эндрю Б. Сэйнсбери, барон Сэйнсбери, проживавший по переулку Друри, умер в возрасте восьмидесяти семи лет из-за осложнений после сердечного приступа». Макс отложил газету в сторону, ошеломленный известием. Прошло почти сорок лет с того дня, как они впервые встретились с лордом Сэйнсбери, и, возможно, три, а то и четыре года с тех пор, как их дорожки последний раз пересекались. И, может быть косвенно, но именно благодаря ему Макс сейчас ждал встречи с Джеффом Битоном, управляющим директором Британских железных дорог. Он поморщился. Нет, фактически только благодаря ему.

Ему было семнадцать, когда он начал работать шофером у Сэйнсбери. Он солгал о своем возрасте и о том, что у него есть водительские права. Но к тому времени он больше не мог находиться за прилавком мясника. Менеджер в Кентиш-Таун не спускал с него глаз — парень был отличным работником, шустрым, и у домохозяек он тоже имел успех. Сэйнсбери пришлось немало постараться в послевоенные годы. В 1954 году они открыли самый огромный продовольственный магазин во всей Европе, на Левишем-Хай-стрит. Менеджер замолвил словечко за тогдашнего юнца Макса. Фирма пыталась разработать какие-то новшества, идеи, взятые прямо из Соединенных Штатов: супермаркет на Левишем-Хай-стрит стал полностью магазином самообслуживания. Первым «повышением» Макса из-за прилавка мясника, где он драил полы, пока домохозяйки оставляли свои заказы, была работа в разделочной вместе с самим мясником и его командой в подсобной комнате. Товар потом выкладывали в новенькие, недавно сконструированные холодильные камеры. Он ненавидел эту работу. Во время нее даже не с кем было пофлиртовать. Он потерял две недели, постигая искусство резки мяса, прежде чем стал умолять менеджера магазина поручить ему что-нибудь еще.

— Умеешь водить, парень? — спросил шотландец-менеджер у него.

Макс кивнул:

— Конечно, могу.

— И у тебя есть водительские права?

— Да.

— Тогда ты как раз вовремя. Мистер Эндрю ищет шофера на замену. Прежний парень слег с гриппом. Но учти, только на пару недель.

Макс внимательно слушал. Но одновременно снял свой фартук с белыми и голубыми полосками, бросил его в корзину и стал отмывать руки добела. Все выходные он учился водить соседский старенький автомобиль 1933 года выпуска, пока не был уверен, что хотя бы понял принцип вождения. Но когда настало время в понедельник утром показать на заднем дворе магазина, на что он способен, то, как только он взглянул на сияющий черно-бордовый «бентли» Р-серии с его элегантным продолговатым носом и кожаным салоном, он едва не пошел на попятную. К счастью, менеджер сказал, что во время пробега его лицо выражало совершенное спокойствие, ему не хватало лишь формы, белых перчаток и надо было отбросить всякий страх при вождении этой чертовой машины.

Начало было, прямо сказать, не гладкое. Лорд Сэйнсбери был требователен и нетерпелив и постоянно выкрикивал через разделявшее их стекло, куда Максу нужно ехать. Макс с трудом сдерживал себя, чтобы не попросить лорда закрыть свой рот. И вот однажды все резко изменилось.

Однажды утром он, как и обычно, ждал лорда у его кенсингтонского дома. Он должен был завезти его в главный офис на Блекфриарс, затем в офис главного управляющего на Стритхам, прежде чем поехать в Эссекс, для того чтобы посмотреть новые возможные места торговых точек. Был ветреный весенний день. Он стал заводить мотор, как только заметил выходящего лорда, и выпрыгнул из машины, чтобы открыть ему дверь, как полагалось. Когда тот подошел ближе, Макс заметил, что хозяин был в дурном расположении духа. Оказалось, что они едут не в Стамфорд-хаус, а в Дувр, который находился в сотне миль к востоку: нужно было забрать профессора Соломона Блюменталя, инженера по холодильным камерам. Теренс, старший сын лорда Сэйнсбери, благодаря своей бесконечной мудрости пригласил его работать с их новыми разработками. Но профессор, как выяснилось, ни черта не говорил по-английски. Лорд Сэйнсбери раздраженно повысил голос:

— И что мне делать с этим эмигрантом, который не говорит по-английски, одному Богу известно. Где я сейчас достану того, кто говорит по-немецки, в… — он посмотрел на часы, — восемь часов утра в среду? Я тебя спрашиваю!

— Я мог бы взяться, сэр, — ответил тихо Макс.

— Да?