С тобой и без тебя. Нежный враг - Лесли Локко

Паола медленно встала, все плыло, она открыла глаза, пытаясь сфокусировать внимание, потом снова упала. Она лежала на кровати, укрытая пуховым одеялом, голова — на перьевой подушке. Попыталась сесть. Но голова казалась тяжелой и непослушной… Ее тошнило. Она легла на подушки, открывая и закрывая глаза, периодически погружаясь в сон. Прошло несколько минут. Дурман в голове, похоже, рассеялся. Она была в состоянии открыть глаза и осмотреться. Занавески раздвинуты; кто-то принес свежие цветы в комнату; одежда аккуратно сложена у окна. Паола посмотрела на себя. На ней была шелковая ночная рубашка — не ее. Она нахмурилась. Должно быть, она выпила за ужином… слишком много вина? Нет, она не помнила, чтобы она пила настолько много. Медленно спустила она ноги на пол, нетвердыми шагами дошла до туалетного столика и с усилием села. Посмотрела на свое отражение. Выглядела она совершенно обычно… Макияж был немного смазан, под глазами красовались синие круги, но в целом с ней все в порядке. Что же это за мерзкое недоброе предчувствие? Она вдруг содрогнулась. Что-то было не так… Паола не могла понять, что именно, но определенно что-то случилось. Она нахмурилась, пытаясь припомнить. Что-то с ней произошло? Чья ночная рубашка была на ней и почему она не помнит, как легла в постель? Она сняла рубашку через голову. И тут она увидела это. Прямо над левой грудью ясно виден на бледно-молочной коже след укуса. Четкие отпечатки зубов.

Кто-то укусил ее… и сильно. Паола потрясенно смотрела на себя, боясь даже прикоснуться к месту укуса. Она вздрогнула. Она понятия не имела, кто это мог быть и когда это могло случиться. Навряд ли это случилось за ужином… конечно, нет, это смешно. Так как же это появилось? Она смирно сидела в сером свете, а в уме бешено метались мысли, она пыталась вспомнить хотя бы что-нибудь. Но напрасно. Все было в ужасном тумане.

Часть третья

30

Нью-Йорк, США 1986

Трое мужчин пожали друг дугу руки. По оконному стеклу неустанно бил дождь. С восемьдесят восьмого этажа казалось, что туман и облака густо заволокли улицы там, внизу. Макс взял свой плащ и портфель и едва улыбнулся двум мужчинам, прежде чем пойти к лифту. Ему нужно еще сделать несколько звонков. Переговоры по поводу этой последней сделки почти подошли к завершающей стадии, и, как и всегда, Макс снова оказался той самой фигурой, которая стала решающей в воссоединении двух сторон. Неожиданный вышел альянс: Уолтер Спраг, агент по продаже недвижимости из Бруклина, и Морган Ковик, специальный уполномоченный городского планирования. Спраг работал над приобретением полузаброшенного здания на пересечении Пятьдесят пятой и Пятой авеню в центре Манхэттена вот уже два года. Это была не простая покупка с многочисленными препятствиями, поджидавшими на каждом шагу, — получить разрешение на планирование оказалось не так-то и просто: земля, на которой стояло здание, не подлежала продаже; срок аренды земли истечет только через тридцать лет, — и это еще далеко не все проблемы. Но Спраг, что бы там ни выяснилось, был не тем человеком, который легко сдавался, и он упрямо пробивал себе дорогу к цели, пока не провел последние переговоры между владельцами здания и владельцами земли — итак, сделка была назначена. Казалось, все могло рухнуть в любую минуту. Спраг вложил почти все свои средства в финансирование проекта: если ему удастся, то он сделает все, чтобы это был самый первоклассный небоскреб в мире. Все было устроено, и обстановка всеобщего желания покончить с этим начинала становиться гнетущей. Спраг был отчаянным человеком до встречи с Максом Сэллом. Все крутилось вокруг продажи земли — и владелец, престарелый нью-йоркский миллионер по имени Фрэнк Керредайн, похоже, не собирался торопиться.

Макс ответил на телефонный звонок в своем кабинете на Менорке, наблюдая за волнующейся поверхностью моря. Он сказал Спрагу, что подумает над тем, что можно сделать, и перезвонит ему через несколько дней. Он положил трубку и нахмурился. Фрэнк Керредайн. Что-то шевельнулось в его голове при мысли об этом имени. Макс знал это имя — он даже представлял себе, как выглядит этот человек, но это еще не все… он снова обратил свой взор к морю, погрузившись глубоко в мысли. Через пятнадцать минут он пришел к решению, поднял трубку и стал набирать номер.

Швейцар в апартаментах Макса в Манхэттене широко улыбался, когда он выходил из машины.

— Добрый день, мистер Сэлл, — сказал он, придерживая зонт у него над головой.

Макс приветливо кивнул ему.

— О, а это совсем недавно пришло на ваш адрес, сэр, — продолжил швейцар, вынимая белый конверт.

Макс взял его и вошел в вестибюль. Он открыл конверт, направляясь к лифту. Два билета в первый ряд на игру Нью-Йорк Джет на Мэдисон-сквэр сегодня вечером. Незамысловатые слова признательности в подписи: «С благодарностью, Уолтер». Макс улыбнулся. Билеты были совсем неплохой задумкой в качестве жеста благодарности. Конечно, Спраг не мог знать, что он ненавидит баскетбол. Тогда ему в голову пришла одна мысль — Амбер и ее друг Генри как раз гостили у него несколько дней… может быть, они захотят пойти? Он сунул билеты во внутренний карман пиджака и открыл входную дверь.

В огромной квартире было пусто. Амбер и ее до смешного высокий и самоуверенный друг Генри приехали через несколько дней после того, как оба окончили университет с ученой степенью. Несмотря на то что он противился этому, Макс гордился дочерью — она была единственной из его троих детей, кто поддерживал марку. Хотя он не был подвержен постоянному самоанализу, его иногда мучил вопрос, было ли его предвзятое отношение к высшему образованию результатом того, что сам Макс его не получил. Он вошел в гостиную, развязывая галстук, и налил себе выпить. Устроившись в одном из кожаных кресел, включил стерео. Для него было необычно проводить вечер дома вот так — он собирался прийти домой, прильнуть к телефону и провести весь вечер, улаживая дела, но сделка, которую он только что провернул, ввела его в какое-то печальное настроение. Он поудобнее уселся в кресле и полностью отдался нахлынувшим на него волнам «Пиано квинтета» Шуберта. Он был доволен утренней встречей. Амбер спросила его не так уж давно, в чем секрет его успеха… он растерянно улыбнулся и пожал плечами. Связи, друзья, знакомства… он промямлил ей в ответ что-то вроде этих слов. Еще глоток виски. Но ведь так оно и было. Берясь за сделку, он просто задавал ей нужное направление. Ввиду этого он и заходил порой в безвыходное положение. Уолтер Спраг, самоучка из Огайо, пытался решить вопрос с Фрэнком Керредайном, тайным нью-йоркским миллионером. Керредайну не нужны были деньги, и его не интересовала продажа земли, и тем более ему даром не нужен был маленький агрессивный путч из Толедо, угрозы Огайо судебными процессами и тому подобными вещами. Но у Макса в памяти возникли некоторые вещи. Фрэнк Керредайн — не было его настоящим именем. Макс знал его еще и под именем Фоси Карради. Иракский еврей из Багдада, который приехал в Лондон в пятидесятых годах без единого пенни в кармане, пытаясь попасть в Нью-Йорк. В те далекие времена Карради был шустрым малым, который занимался всякого рода обменом — старейшим ремеслом из рода торговли. В годы, следовавшие сразу же после войны, многим странам недоставало своей собственной валюты, а некоторые сталкивались с политически мотивированными эмбарго. В любом из этих случаев обмен был единственным способом провезти импортные товары на территорию страны. Древесину можно было обменять на партию сардин, а их, в свою очередь, — на металл.