Наперекор всем - Кристина Додд

Ее уклончивость еще больше рассердила Гриффита, и он вдавил ее глубже в перину.

– Ты не задумалась лечь со мной в постель и слиться в единое целое. Так где же правда? Отвечай!

– Это не моя тайна, и я не имею права открывать ее. Я отдалась тебе. Не проси о большем.

– Но ты не отдала мне себя. Подарила лишь свое тело, и, как оно ни прекрасно, все же этого недостаточно. – Прижав пальцы к ее вискам, Гриффит прошептал в розовую раковинку ушка: – Я хочу то, что внутри. Хочу проникнуть в твой ум, в душу леди Мэриан Уэнтхейвен.

– Но не можешь. Ты скоро уедешь, а я останусь здесь… – Но, видя, что Гриффит отрицательно потряс головой, Мэриан спросила: – Разве это неправда??

– Я останусь рядом, как приказано моим повелителем, добрым королем Генрихом.

Потные ладони скользили, но Мэриан ухитрилась оттолкнуть его, и Гриффит послушно сел. Он был бесстыдно, впечатляюще обнажен: бугристые мышцы и легкую поросль волос то тут, то там рассекали шрамы, старые и новые. Он наблюдал за ней прищуренными глазами и, когда Мэриан потянулась за одеялом, на этот раз не возражал. Но ее стремление прикрыться было совсем незначительным по сравнению с желанием понять его. Недоверчиво-ошеломленным шепотом, боясь узнать страшную правду, она спросила:

– Что ты хочешь сказать? Что это значит?

– В посланном мне письме он приказал остаться и наблюдать за тобой.

Лучше бы он ударил ее. Мэриан спокойнее перенесла бы боль, чем предательство, это доказательство ее глупости, эту пародию на любовь.

– Ты явился, чтобы шпионить за мной?

– Я приехал передать золото от жены Генриха ее бывшей фрейлине, а потом остался, чтобы защитить ее и ее сына.

– Шпионить за мной? – глухо повторила Мэриан. Щеки, воспламененные болью измены, саднили так, что к ним невозможно было притронуться. – Отец тоже велит своим соглядатаям не спускать с меня глаз.

– Охранять тебя…

– Называй это как хочешь – суть одинакова. – Глаза затуманились внезапным потоком слез. – Я плюю на защиту и покровительство людей, подобных тебе! Плюю…

Гриффит прикрыл ее рот как раз вовремя, чтобы Мэриан не успела исполнить свою угрозу, но его ярость была не менее ощутимой, чем ее.

– Не доводи меня, малышка. Ты лгала мне с первой встречи, и это праведное негодование вряд ли может сравниться с этим кровавым свидетельством на простынях. Ты не та, за кого себя выдаешь.

Мэриан с силой оттолкнула его руку.

– Именно та.

– Нет, Лайонела родила другая женщина.

– Я его мать, – подчеркнула Мэриан. Гриффит откинул густые спутанные пряди с ее лба.

– Последнее непорочное зачатие произошло больше тысячи лет назад, и, говорю тебе, этот ребенок – не плод тела твоего.

В комнате становилось все холоднее, и к Мэриан постепенно возвращалась ясность разума, а вместе с ней и сознание опасности, грозившей Лайонелу. Она позволила себе поддаться на приманку доброты, тепла, нежного прикосновения и глубокого ласкового голоса. Отдалась человеку, которого считала достойным доверия, и только сейчас поняла, как обманулась.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Можно напомнить тебе, что я единственный человек, который как раз знает, о чем говорит, причем совершенно точно.

Мэриан схватила его за руку и стискивала до тех пор, пока не захрустели кости и сухожилия.

– Если попробуешь сказать что-то обо мне… Гриффит поспешно вырвал руки и взял ее ладони в свои.

– Я сказал, что стану защищать тебя, и говорить об этом лишний раз означает сослужить тебе, и особенно Лайонелу, плохую службу. Но ты должна верить: я сделаю для вас все на свете.

Это тупое упрямство заставило Мэриан нетерпеливо вскрикнуть:

– Верить в тебя? В тебя! Не желаю твоей защиты! Не приму помощи ни от одного из лакеев Генриха!

– Даже если от этого будет зависеть безопасность Лайонела?

Мэриан сидела, словно окаменев, со слегка приоткрытым ртом, и Гриффит наклонился вперед, чтобы обжечь ее губы поцелуем. Первый порыв ярости прошел, и его место заняла сладостная нежность.

– Тебе понадобится помощь, милая, хочешь ты это признать нет. Твой отец строит опасные планы.

– Что ты имеешь в виду? – встревожилась Мэриан.

– Неужели тебя никогда не удивляло количество наемников, которым платит твой отец?

– Уэнтхейвен никогда не проявлял интереса… ко мне.

– Нет, не к… тебе, – так же издевательски раздельно повтор Гриффит. – Но как, по-твоему, королевское дитя находится в такой же безопасности?

Тоскливый, полный ужаса взгляд подсказал Гриффиту больше, чем она намеревалась. Правду. Правду, почти во всех деталях. Ту правду, которую и предполагал Гриффит.

Он прижал девушку к себе и лег, увлекая ее на постель, легко подавляя слабое сопротивление.

– Ах, милая! Останься со мной на всю ночь. Утром все покажется гораздо светлее. Поговорим утром, и ты поймешь, что я прав.

Встревоженный ее вялым смирением, отсутствием сопротивления, Гриффит уложил Мэриан поудобнее, подоткнул со всех сторон одеяла.

– Поговорим утром, – повторил он.

Страсть, сменившаяся гневом, омыла его искристой волной, оставив Гриффита освеженным и отдохнувшим. Он не помнил, когда так хорошо чувствовал себя. Нет, так прекрасно Гриффит себя никогда не чувствовал и не мог надивиться чуду и волшебству этой женщины. Его женщины. Его любви.

Мэриан свернулась клубочком, совсем как ребенок, и Гриффит провел руками по стройному телу, нежно, ласково, пытаясь прикосновением внушить ей уверенность в себе. И услышал из-под одеял, которыми она накрылась с головой:

– Но я совсем не знаю тебя.

– Знаешь, – хмыкнул Гриффит, – причем лучше, чем какая-либо иная женщина, во всяком случае, за последние два года.

– Только дурак думает, что можно доверять тому, с кем провел ночь.

Гриффит прижал ее к себе.

– Тогда можешь считать меня дураком.

– Я – последний глупец! – Рев Гриффита, в котором едва можно было разобрать валлийские слова, отдался эхом в каменной башне. – Несчастный, безмозглый осел!

Арт втащил его обратно в комнату графини.

– Святой Давид, спаси нас! Господи, зачем же оповещать об этом весь мир!

Дверь, которую с силой захлопнул Гриффит, затряслась на петлях.

– Куда она могла скрыться? Да еще с ребенком!

– Уместнее спросить, почему она это сделала.

Арт обвинял Гриффита вопросами, оскорбительным тоном, и тот в отчаянии приблизил лицо к старику.

– Потому что мы сделали то, к чему ты нас подталкивал.

– И ты обошелся с ней так жестоко, что она была вынуждена бежать?! – вспыхнул от гнева Арт.

– О, Артур! – Гриффит в отчаянии сжал кулаки. – О, Артур, не понимаю, почему ты так и подбиваешь меня свернуть тебе шею! Я обращался с ней лучше, чем она того заслуживала. И, кроме того, она еще долго не забудет меня. По правде говоря… – он вновь начал метаться по комнате, – она никогда не забудет меня.