Ямани: Взгляд из-за кулис - Джефри Робинсон

К несчастью для американцев, эта информация оказалась ложной. А источником ее, если верить служащему, который в те годы работал в посольстве, был не кто иной, как министр внутренних дел принц Фахд.

22 октября к решению Саудовской Аравии присоединились остальные члены ОАПЕК. Эмбарго распространялось и на Голландию, поскольку эта страна упорно отказывалась осудить Израиль, а голландские добровольцы открыто сражались на стороне израильтян.

Голландия заявила, что не подчинится шантажу. Ее твердость заслужила похвалу и одобрение американцев.

Ямани расценивает поведение голландцев иначе:

— Роттердам — крупнейший нефтяной рынок, там находится масса нефтеочистительных заводов. Конечно, прекращение поставок было для голландцев весьма болезненным. Это могло парализовать их бизнес. Они знали, на что идут, принимая свое решение. Но я не считаю, что нужно их за это уважать, потому что не считаю происходившее шантажом.

Ямани называет эмбарго вполне законной политической акцией и говорит, что Саудовская Аравия выступила в данном случае как достойный ученик самих же Соединенных Штатов.

— Как бы то ни было, — продолжает он, — голландцы относились к Израилю иначе, чем другие страны Европейского сообщества. В Нидерландах была группа политиков, которая, как нам стало известно позже, очень тяжело переживала события, происходившие в их стране во время нацизма. И это наложило отпечаток на их действия. По правде говоря, я не понимаю, почему нужно мириться с несправедливостью, которую творит человек, только на том основании, что когда-то он сам был жертвой такой же несправедливости. Прошлое никак не может оправдать поведения израильтян.

Скачок цен, сокращение добычи и эмбарго совпали во времени, и это было шоком для промышленно развитых стран. Западу необходимо было ткнуть в кого-нибудь пальцем и сказать: вот он, главный злодей! Но обвинять было бы не совсем корректно. Кроме того, на такое обвинение последовал бы резонный ответ: «Мы здесь ни при чем, арабские министры нефти действовали независимо». Поэтому мир стал искать виновника среди арабских министров нефти. И под прицел телекамер попала наиболее знакомая физиономия.

— Наши симпатии принадлежат Западу, — непрерывно повторял Ямани, пытаясь объяснить происходящее западным репортерам. — И ваши и наши интересы состоят в том, чтобы совместно трудиться ради общего блага. Мы живем в едином мире. Мы стараемся убедить вас, что вы должны пройти навстречу нам, арабам, свою половину пути. В этом случае все мы узнаем друг о друге много нового и мир станет лучше.

Но чем длиннее становились очереди возле бензоколонок в Соединенных Штатах, тем с меньшей охотой слушали Ямани западные журналисты.

Даже сейчас Ямани чувствует необходимость объяснить тогдашнюю позицию Саудовской Аравии:

— Поймите, наконец: вопросы о сокращении добычи и об эмбарго на поставки нефти в Соединенные Штаты рассматривались раздельно. Эмбарго имело иную политическую природу. По существу, оно не означало сокращения количества нефти, импортируемой Соединенными Штатами. Сами понимаете, если нефть из Саудовской Аравии и других арабских стран уходит куда-то, то Соединенные Штаты обязательно найдут возможность устранить дефицит. Поэтому эмбарго было наиболее символическим из всех наших действий.

Чисто символическим, если верить уроженцу Бахрейна Махди ат-Таджиру — бывшему послу Объединенных Арабских Эмиратов в Великобритании, а в настоящее время одному из лидеров арабского бизнеса в Европе и Соединенных Штатах.

— В 1973 г. на Западе шумели на все лады, будто арабы используют нефтяное оружие, чтобы оказать нажим на Соединенные Штаты и остальные страны свободного мира. Но скажите по совести: разве это было правдой? Где, как мы это делали? Разве это было настоящим эмбарго? По сути дела, никто не испытывал дефицита. Мы говорили об эмбарго исключительно для внутреннего потребления. И хотели поймать вас на эту удочку.

По мнению ат-Таджира, единственный реальный способ сделать из нефти оружие — это полностью прекратить ее добычу.

— Вы хотите использовать нефть как оружие? Перекройте кран. Только так, не иначе. Но в 1973 г. ни о чем подобном и речи не было. Разве можно говорить об эмбарго, если вы отправляете нефть в порт и не в состоянии проследить ее дальнейший маршрут? Объявляется эмбарго, но никто и не думает закрывать нефтепромыслы. Какое же это эмбарго? Это просто символический жест. По-видимому, — говорит ат-Таджир, — арабы лишь хотели показать, что они могут использовать нефть в качестве оружия. А может быть, когда-нибудь это действительно случится. Не вижу причин, которые помешали бы им это сделать. Конечно, это отразится на странах-экспортерах куда сильнее, чем на странах-импортерах, потому что у нас нет других источников дохода. Но все зависит от того, кто будет стоять во главе арабских стран в будущем. Сейчас идет ирано-иракская война. Вы верите хоть на миг, что она скоро кончится и что потом все снова пойдет на лад? Где угодно, но не в этом регионе. Те, кто думает, что после войны жизнь в заливе вернется в прежнюю колею, сами себя обманывают.

Челночная дипломатия Ямани

Само по себе эмбарго ничего не меняло.

Партии саудовской нефти, изначально предназначенные для Соединенных Штатов, а теперь отправляемые в другие пункты доставки, попросту переадресовывались и попадали к тем же американцам.

По-настоящему болезненный удар нанесло Западу сокращение нефтедобычи, самым непосредственным образом затронувшее жизненный уклад всех ведущих индустриальных держав. Атлантический Союз дал серьезные трещины. Мировые валютные рынки попали в неуправляемый штопор.

Первым пал на колени перед арабами «Общий рынок», возглавляемый Францией.

В ноябре Европейское экономическое сообщество выработало совместный политический курс, «со всей настоятельностью» призвав обе стороны, вовлеченные в ближневосточный конфликт, немедленно возвратиться на позиции, которые они занимали 22 октября. Иными словами, Израиль должен был отступить. Страны «Общего рынка» объявили также, что, по их общему мнению, мирное урегулирование должно базироваться на таких принципах, как прекращение израильской оккупации территорий, захваченных в 1967 г., признание суверенитета, территориальной целостности и независимости всех государств региона и, наконец, признание законных прав палестинцев.

Поспешили продемонстрировать свою лояльность и японцы. Публично заявив, что Япония не желает оскорбить арабские государства своим официально провозглашенным нейтралитетом, и испытывая между тем панический страх при мысли о возможном прекращении поставок арабской нефти на полностью зависящий от них остров, японцы призвали Израиль отойти к рубежу, который был указан в декларации «Общего рынка».