Опасное сходство - Кэрол Мортимер

Будучи единственным сыном любящих родителей, в детстве Натаньел был своенравным и вспыльчивым. Смерть родителей стала для него тяжким ударом. Потом он долго жил в семье своего дяди, лорда Бастиана, и невольно перенял его самоуверенность и надменность. Дружба с Гейбриелом Фолкнером и Домиником Воном также многому его научила. Он привык сдерживать свои порывы и в большинстве случаев вести себя так же равнодушно, как и двое его лучших друзей. Но, застав Элизабет в объятиях Теннанта и увидев, как Теннант пылко целует ее, он настолько забылся, что у него руки чесались избить Теннанта до полусмерти, а затем встряхнуть Элизабет так, чтобы у нее застучали зубы. Или немедленно переспать с ней, чтобы у нее не осталось сомнений, кому она принадлежит! Последнее, впрочем, совсем никуда не годилось.

— Пойдемте, Элизабет, — отрывисто приказал он. Дождавшись, пока она робко подойдет к нему, он крепко взял ее за руку и снова развернулся к своему сопернику. — Для всех заинтересованных сторон будет лучше, если вы не станете наведываться в Хепворт-Мэнор до тех пор, пока я сам не уеду оттуда.

Глаза сэра Руфуса превратились в два кусочка льда.

— Я не воспринимаю всерьез угрозы беспутных повес вроде вас!

Элизабет судорожно вздохнула. Натаньел внезапно словно окаменел, и она поняла, что сэр Руфус только что перешел границы приличий и нанес Натаньелу явное оскорбление, не ответить на которое граф не мог.

Хотя ей приятно было думать, что с сэра Руфуса немного собьют спесь после того, как он всего несколько минут назад воспользовался своим положением, ей не хотелось, чтобы из-за нее пострадал Натаньел. Во-первых, из-за запрета дуэлей он рискует превратиться в изгоя, а во-вторых… Покосившись на мускулистые руки Натаньела, на его гибкую, атлетическую фигуру, Элизабет немного успокоилась. Она поняла, что физически граф значительно превосходит своего соперника, невзирая на полученные недавно травмы.

Тем не менее Элизабет продолжала обвинять во всем случившемся себя. Она напрасно согласилась одна идти с сэром Руфусом в оранжерею!

— Натаньел, прошу вас, давайте сейчас же уедем! — Она обратила к нему молящий взор. — Мне очень нехорошо, — тихо добавила она.

Натаньел молчал несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Элизабет испугалась, что он ее просто не слышит. Граф и сэр Руфус по-прежнему враждебно смотрели друг на друга. Наконец пальцы, державшие ее за руку, немного расслабились, и Натаньел глубоко вздохнул. С видом крайне высокомерным он ответил сэру Руфусу:

— Как и я не воспринимаю всерьез оскорбления от человека, который только что пытался соблазнить молодую и беззащитную девушку!

Бледно-голубые глаза еще несколько секунд выдерживали вызывающий взгляд Натаньела, и Элизабет испугалась, что презрительное замечание графа лишь подлило масла в огонь. Потом сэр Руфус повернулся к ней, и на его лице появилось почти умоляющее выражение.

— Извините, Элизабет, если мои теперешние действия… испугали вас. Я не имел права забываться! Но, очарованный вашей красотой, я совершенно забыл о вашей невинности. — Он глубоко поклонился.

Однако никакие извинения уже не могли изменить случившегося. Элизабет замутило, едва она вспомнила его влажные, требовательные губы, как сэр Руфус притиснул ее к себе, как грубо и властно целовал… Скорее, скорее прочь отсюда! Еще минута — и граф бросит хозяину дома вызов!

— Ваши извинения приняты, сэр Руфус! — холодно ответила она, отворачиваясь от него и снова моляще глядя на Натаньела. — Милорд, пожалуйста, давайте уедем отсюда!

Сдерживаясь из последних сил, Натаньел надменно повторил:

— Мы забираем вашу коляску. Грум вернет ее вам.

Крепко держа Элизабет за руку, Натаньел вывел ее из оранжереи. Как приятно было снова очутиться на живительном весеннем воздухе! Сделав несколько глубоких вдохов, Натаньел подошел к коляске, стоявшей на дорожке.

— Привяжите моего жеребца и садитесь на запятки, — сухо велел он груму, помогая Элизабет взобраться в коляску. Затем он сам сел с ней рядом и взял поводья. — Ни слова, пока мы не вернемся в Хепворт-Мэнор, где нас не услышат посторонние! — сквозь зубы процедил он, когда Элизабет повернулась на сиденье, очевидно желая заговорить с ним. В отличие от ошеломленной девушки, Натаньел ни на миг не забывал о груме, который явно навострил уши.

Элизабет изумленно воззрилась на него и вдруг озабоченно нахмурилась:

— А как же Энни?

— Не поздновато ли вы спохватились? — буркнул Натаньел. Он обернулся и приказал груму — Приведите сюда горничную миссис Уилсон!

— Она на кухне, — добавила Элизабет. Дождавшись, пока молодой грум побежит выполнять поручение, она снова повернулась к Натаньелу: — Милорд, сцена, которую вы наблюдали, — совсем не то, что вы думаете!

— Вот как? — Он смерил ее холодным, надменным взглядом. — У меня сложилось впечатление, что вы словно притягиваете к себе неприятности! А может быть, все-таки мои предположения справедливы? Сознайтесь, вы всеми силами стремитесь получить предложение руки и сердца либо от Теннанта, либо от меня?

Натаньел хотел ее ранить, и это ему удалось. Элизабет ахнула, услышав его упрек. После вчерашней сцены в библиотеке Натаньелу особенно больно было наблюдать то, что он увидел в оранжерее! Глаза ее заблестели от слез. Она не могла признаться, что пылко отвечала Натаньелу вчера, потому что в ней проснулись чувства, в которых она пока сама боялась дать себе отчет.

Элизабет считала, что с Натаньелом не способен сравниться ни один мужчина. Как он может думать, будто она, побывавшая в его объятиях и познавшая его ласки, способна находить привлекательным Руфуса Теннанта!

— Натаньел, вы ко мне несправедливы! — пылко сказала она.

— Пусть так, вы сможете объясниться после того, как мы вернемся в Хепворт-Мэнор, — угрюмо проворчал Натаньел, заметив на крыльце грума и горничную. После того как слуги устроились на запятках, он подхлестнул лошадей.

Несколько минут в коляске царило молчание. Затем Элизабет тихо спросила:

— Вы… расскажете миссис Уилсон о сегодняшнем… прискорбном происшествии?

— Мне надо будет хоть что-нибудь ей рассказать. Если я промолчу, она удивится, почему один из ее ближайших соседей, человек, который только сегодня утром спас ее «ненаглядного Гектора», вдруг прекратил бывать у нее, — так же тихо ответил он.

Элизабет прикусила нижнюю губу.

— По-вашему, сэр Руфус послушает вашего совета и не приедет в Хепворт-Мэнор, пока вы здесь?

Натаньел не понял, что кроется за ее вопросом — облегчение или разочарование. А может, просто нездоровое любопытство? Неужели она в самом деле настолько романтична и настолько наивна, что ей нравится сама мысль о том, что двое мужчин будут драться из-за нее на дуэли?