Опасное сходство - Кэрол Мортимер

Как могла она быть такой глупой, такой безрассудной! Ведь она догадывалась, что сэру Руфусу тоже не терпится остаться с ней наедине… Зачем же она всецело отдалась на его милость? Теперь она, скорее всего, заслужила вечное презрение Натаньела. Больнее всего Элизабет ранила не собственная неосторожность и даже не то, что сэр Руфус не преминул воспользоваться ее наивностью. Нет, больнее всего было то, что свидетелем произошедшего стал Натаньел.

Что он теперь о ней думает? Какие чувства испытывает по отношению к ней?

Элизабет казалось, что она знает ответы на свои вопросы. Все совершенно очевидно. Он считает ее либо наивной дурочкой, либо, наоборот, ловкой и расчетливой девицей, которая во что бы то ни стало хочет выйти замуж. Что же может она сказать в свое оправдание, если Натаньел обвинит ее в таком грехе? Едва ли он поверит, что она просто не подумала о последствиях, а действовала из простодушной потребности выяснить, был ли Джайлс Теннант любовником ее матери или нет. Она…

Элизабет перестала ходить по комнате и резко развернулась, услышав стук в дверь.

— Да? — настороженно спросила она; возможно, она бы еще могла справиться с любопытством миссис Уилсон, но не с обвинениями Натаньела!

Жаль, что, когда дверь открылась, на пороге действительно стоял Натаньел:

— Элизабет, мы с вами так и не поговорили…

Она быстро зажмурилась. Открыв глаза, она встретила взгляд Натаньела, исполненный презрения.

— Едва ли ваша тетушка сочтет мою спальню подходящим местом для разговоров между своим племянником и незамужней девушкой.

Натаньел без труда расслышал страх за показной уверенностью Элизабет.

— Моей тетушке не нужно даже знать о нашем разговоре. — Он вошел к ней в спальню и закрыл за собой дверь. — Вам нехорошо? — Он нахмурился, заметив, как она побледнела.

Элизабет невесело улыбнулась:

— Один человек против моей воли был со мною близок; к тому же он обвиняет меня в том, что я поощряю ухаживания другого с целью получить предложение руки и сердца… Да, вы правы, мне действительно немного… нехорошо!

Натаньел состроил недоуменную мину:

— Когда я вошел в оранжерею, мне показалось, будто вы весьма благосклонно принимаете… знаки внимания Теннанта!

Ее синие глаза возмущенно сверкнули.

— Возможно, все дело в том, что сэр Руфус так стиснул меня, что я не могла вырваться!

Натаньел вдруг смертельно побледнел:

— Значит, он… навязал вам свое внимание насильно?

Элизабет замялась. Если она ответит утвердительно, неизвестно, как поступит Натаньел, который и так чуть не вызвал Теннанта на дуэль; ему придется повторить свой вызов, если она подтвердит, что сэр Руфус обнимал и целовал ее против ее воли. И потом, что считать насилием, а что — нет? Возможно, приняв предложение осмотреть Гиффорд-Хаус, а затем и оранжерею, она в глазах сэра Руфуса дала свое согласие и на то, что последовало дальше? Она вздохнула:

— По-моему, мой недостаток… опыта в подобных вопросах привел к тому, что сэр Руфус… превратно истолковал сложившееся положение. — Элизабет понимала, как нелепы ее доводы. Вчера вечером она пылала страстью в объятиях Натаньела. Но ничего лучше она сейчас предложить не могла.

В какой же переплет она попата! Воспоминания об одном поклоннике вызывают у нее тошноту; в присутствии другого она тает и трепещет…

Может быть, ее отец, в конце концов, был прав, когда отказывал трем дочерям в поездках в Лондон? По крайней мере, Элизабет доказала, как плохо она подготовлена к знакам внимания старших и гораздо более опытных джентльменов!

Она опустила ресницы:

— Кажется, я забыла поблагодарить вас за ваше… своевременное вмешательство.

Натаньел мрачно, невесело улыбнулся:

— Опоздай я еще немного, наткнулся бы на вас в положении, о котором нелегко забыть любому мужчине, не говоря уже о мужчине, который был с вами так близок, как я!

Элизабет ахнула, угадав, что он нарочно хочет ее задеть.

— Как вы смеете напоминать мне о том, что было… сейчас?

— Я много чего смею, — ответил он, подходя к ней ближе и прищуриваясь. — Кстати, возможно, вас утешит, что я еще не рассказал о ваших сегодняшних… похождениях своей тетушке.

Элизабет гордо вскинула подбородок:

— Почему же?

Натаньел растянул губы в улыбке, но она сразу поняла, что ему совсем не весело.

— Элизабет, вы, кажется, разочарованы?

Она покачала головой:

— Всего лишь удивлена, милорд. Мне кажется, в свете ваших подозрений, что вы упустили идеальную возможность. Вы могли бы убедить вашу тетушку немедленно уволить меня. Я же уеду отсюда завтра по собственной воле.

Да, Натаньел не стал разоблачать Элизабет. Вместо этого он сообщил тетке, что назавтра из Хепворт-Мэнор уезжает он… Тетя Гертруда восприняла его слова с огорчением. Более того, она несколько минут убеждала его остаться. Впрочем, Натаньел пресек все возражения, добавив, что уедет рано утром. Он и так отсутствовал в столице достаточно долго, пока поправлял здоровье в тетушкином имении, и у него скопилось много дел, которые настоятельно требуют его участия.

На самом же деле истинная причина поспешного отъезда, почти бегства, стояла сейчас перед ним… Бледное лицо, взъерошенные темные кудри, измятое платье… И все же его по-прежнему влекло к Элизабет. Натаньел понял: если он хочет вернуть хоть толику душевного спокойствия, он должен держаться от нее подальше.

— Да, в самом деле, — холодно согласился он. — Но, как вы уже сказали, едва ли справедливо обсуждать вопрос с третьей стороной до тех пор, пока я не ознакомлюсь со всеми фактами.

— Вы ознакомились — и что же?

Ознакомившись с фактами, Натаньел ничего так сильно не хотел, как вернуться в Гиффорд-Хаус и разодрать Теннанта пополам! Никогда еще он не приходил в такую ярость… Собственные чувства приводили его в замешательство. Они казались ему необъяснимыми. Настолько необъяснимыми, что Натаньел решил: самое безопасное сейчас — уехать от Элизабет как можно дальше и как можно скорее.

Он решительно выпрямился:

— Я сообщил тетушке, что утром покидаю Хепворт-Мэнор…

— Но зачем вам уезжать, если я уже сказала, что завтра уеду я? — удивилась Элизабет, расстроенная его словами, не скрывая досады оттого, что он уедет.

Длинные ресницы надежно скрывали выражение его темных глаз.

— Признаю, что и наше с вами вчерашнее поведение никак нельзя назвать разумным… И все-таки советую вам не поддаваться ложному убеждению, что наша близость дает вам право подвергать сомнению мои действия в будущем!

Элизабет показалось, будто ей дали пощечину. Натаньел говорил холодно, взвешенно — он словно бил ее наотмашь!