Оружейник. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

– Скорей бы.

Я, конечно, понимал, что никакого особого построения одинцовцы образовать не могли. Задержка продлится до тех пор, пока все мирное население не преодолеет завал и не выйдет за ворота. На это потребуется… минут семь-восемь. Много! Очень много! Я вдруг словно услышал тяжелую поступь гигантских созданий, приближающихся к стенам лагеря с северо-востока. Они должны быть уже где-то совсем близко.

– Мать моя женщина, а это еще что?! – вздох младшего сержанта прозвучал, будто эхо моих мыслей.

– Что, уже? Идут?! – вскричал я и приник к самому стеклу смотрового люка.

– Скорее едут, – прошипел таманец и тут же открыл огонь.

То, что заметил сержант, наконец стало видно и мне. С обеих сторон Можайского шоссе к нам приближались… нет, совсем не гороподобные гиганты и не полчища кентавров. На нас перла целая армада автомобилей, обычных земных автомобилей. В основном это были небольшие грузовички, микроавтобусы и внедорожники. В первое мгновение я опешил. Что за цирк-зоопарк? Однако недоумение мигом испарилось, когда то здесь, то там позади автомобилей я стал замечать покрытые чешуей лапы и хвосты. Вот оно что: кентавры толкают машины перед собой, превратив их в настоящие щиты. И додумались же, выродки вонючие! Правда, после баррикады, устроенной возле магазина, можно было понять, что инопланетные твари по достоинству оценили как земные транспортные средства, так и пригодность их для борьбы с бывшими владельцами. Я никак не мог сообразить, каким образом кентавры допетрили о существовании ручного тормоза? Как научились его отключать? Словно подсказал кто. Но эта загадка, ей-богу, сейчас – не самое важное. Основной вопрос – что делать дальше?

Я имел возможность размышлять о чем-либо лишь потому, что сидел под защитой брони и держал в руках баранку бронемашины. Всем остальным моим товарищам было совсем не до этого. Бойцы сжимали в руках оружие, а потому смотрели на мир несколько иначе, а именно через прорезь прицела.

Окружающее пространство вдруг взорвалось грохотом выстрелов. В этой хрипяще-свистяще-лающей какофонии отчетливее всего выделялись глухие голоса пары «Утесов». Наступая с двух сторон, враг как раз угодил в зону их действия. Свинцовый дождь без устали колотил по автомобилям, калечил кузова, дырявил шины, превращал в пыль стекла, рвал на куски укрывшуюся позади нечисть. Однако, несмотря на это, груды железа, являвшиеся когда-то гордостью знаменитых автоконцернов, продолжали неумолимо надвигаться на нас.

Это кажущееся сверхъестественным движение прекращалось, лишь когда автомобиль разрывало очередью из «Утеса» или разносило в клочья выстрелом из гранатомета. Но такого мощного оружия у одинцовцев было мало, чертовски мало. Его явно не хватало, чтобы остановить, а тем более обратить в бегство настырных любителей человечины, которых, кстати, становилось все больше и больше.

Теперь уже они появлялись не только под прикрытием старой техники, но и перли напролом, не считаясь с потерями. Уловка с автомобилями позволила кентаврам подобраться совсем близко. Я видел кабину темно-синей «Газели», замершей в каких-то двадцати шагах от моего БТР. Младшой буквально изрешетил проклятый микроавтобус. И только когда последняя тварь, из его, так сказать, экипажа, бездыханно грохнулась наземь, машина наконец замерла на месте.

Я следил за боем, являясь как бы сторонним наблюдателем. Хотя руки так и тянулись к автомату, умом я понимал, что должен оставаться на месте водителя. Мы ведь вышли за стены совсем не для охоты на инопланетных бестий. Мы должны двигаться вперед, пробиваться, уходить от смертельной опасности.

И тут я понял, что все это уже не имеет смысла. Мы покинули лагерь, чтобы избежать встречи с полчищами кентавров, которые неминуемо должны были ворваться внутрь через разрушенные стены. Этот план мог сработать, если бы удалось уйти по-английски, тихо и без особого шума. А что выходит теперь? Теперь те самые полчища, от которых мы бежали, стоят перед нами и ждут не дождутся, когда добыча сама придет к ним в лапы. Так что же делать? Отступать? Снова прятаться в ненадежном убежище под названием «Одинцовская крепость»?

В тот момент, когда я подумал об этом, кентавры применили свое ноу-хау, то самое, с которым мне уже довелось познакомиться сегодня днем. В плотную колонну людей полетели камни и куски четвертованных взрывами автомобилей. Я не видел страшных последствий этой бомбардировки, однако истерический крик сотен человеческих голосов пробился даже сквозь броню, заглушил рокот мотора. Господи всемогущий, что же за каша сейчас творится там, снаружи?!

– Они бегут! – закричал вдруг таманец. – Штатские бегут назад, внутрь периметра. Они не выдержали! Там паника!

– Огонь! Всем огонь! Прикрывать отход! – взревел я.

Как только рядом загрохотало оружие, я врубил заднюю передачу. Ну вот, все и решилось. С этой мыслью я стал потихоньку сдавать назад.

Тяжелый удар сотряс корпус «восьмидесятки». Он был намного сильнее всех предыдущих. Видимо, в нас засадили чем-то очень увесистым. Сердце гулко екнуло. Куда попали? Только бы не по крыше. Там ведь люди, пулеметчики. Я стал прислушиваться. Ничего. Голоса двух «Утесов» словно вычеркнули из общей какофонии боя. Неужели все? Неужели конец? Одним махом накрыли сразу два пулемета, а вместе с ними и четырех человек? Не хотелось верить. Я уже собирался послать кого-нибудь из десанта наверх, но тут увидел распростертое на асфальте тело. Я только что проехал рядом с ним, оно лежало буквально в моей колее. Сквозь заляпанное грязью и пылью стекло было не разглядеть деталей, да и времени-то в обрез. Однако я все же смог понять, что у человека нет головы. И еще… в глаза бросилась еще одна деталь. Его куртка. Комбинированная туристическая черно-красно-белая куртка. Кузьмич… это был, конечно же, Кузьмич! Веревки не выдержали, и второй номер пулеметного расчета сорвало с брони… сорвало уже мертвого.

Я глядел на медленно удаляющееся пестрое пятно. На душе было пусто и паскудно. Мы отдавали этим выродкам еще одного своего собрата. Мы словно покупали себе отсрочку ценой его жизни. Мерзко, гадко, недостойно!

Тут внутри у меня все вскипело. И куда только подевались всегдашние рассудительность и самообладание? Неудачный бездарный прорыв, смерть людей у меня на броне, потеря столь ценных сейчас «Утесов», да еще плюс ко всему эти гигантские монстры, которые надвигаются на нас с тыла. Почему же все так хреново, почему все один к одному! Я был готов взорваться, был готов на отчаянный безрассудный поступок. Вот сейчас надавлю на газ и пойду в лобовую. Давить, крушить, рвать на куски всю эту нечисть. Помирать, так с музыкой!