Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей

— Какие там, к чертям, тормоза! У меня машины выходят на линию как куколки, как швейцарские часы, все шофера знают. Но, понимаешь, гаишники записали в протоколе, что (тут Бурлаки достал из кармана какую-то бумагу и стал монотонно читать) «условий для заноса на участке дороги, где произошло ДТП, не имелось. Поверхность асфальта равномерно слегка влажная, коэффициент сцепления примерно 0, 55..». Ну, и так далее.

— Хм… — задумался Шура. — А что показала техническая экспертиза? Ведь экспертиза без труда могла определить — исправны ли были в момент аварии тормоза или нет.

— Да какая там экспертиза! — злобно воскликнул Ефим Алексеевич. — Начальник колонны как услышал, что «условий доя заноса не было», так сразу и заявил: «это Бурлаки виноват, тормоза хреново проверил». А сама машина разбита вдребезги, кто там будет копаться в ней и проверять, отчего тормозная трубка лопнула, от удара или от недосмотра механика. Ведь это сколько мороки, тем более, что «виновник» уже во всеуслышание объявлен…

— Хм… — еще раз произнес Шура. — Дело, конечно, гиблое… Может этот таксист гаишнику в лапу дал, чтобы он в протоколе написал то, что ему выгодно?

— Может быть хотя вряд ли. Ведь акт об этом ДТП старший лейтенант Печкуров составлял. Он же денег принципиально не берет, ты же знаешь. Да его все одесские шоферы поэтому знают.

— Да. «Белая ворона», позорящая славный отряд одесских автоинспекторов, — в раздумьи пробормотал Холмов. — Даже и не знаю, чем тебе и помочь… Зацепиться тут практически не за что, да и времени уже прошло порядочно.

— Шурик, дорогой, ну попробуй, авось что-нибудь и получится! — умоляюще зашептал Бурлаки. — Может, Печкурова «расколешь», что он бабки от таксиста брал, может еще что… Ведь эта сучка-пассажирка подала на таксопарк в суд. А ведь в таком случае, ответчиком буду я, меня ведь сделали виноватым! Попробуй Шурик, прошу тебя, ведь сам знаешь, мне с уголовной связываться никак нельзя… Выручи, а за мной не пропадет. Хочешь, машину тебе того… сделаю? Только документы на нее ты сам доставай.

— Да какой хрен мне ТАКАЯ машина, — усмехнулся Холмов. — Кстати, а откуда у тебя эта «Волга»? Тоже «сделал»?

— Нет, — помотал головой Бурлаки. — Эту я у себя в таксопарке купил, списанную. Пришлось, конечно, попотеть, чтобы восстановить эту рухлядь, но как видишь, сделал из нее ляльку…

— Слушай, а как у тебя с теми ребятами? Ну, которые тебя шантажировали и заставляли машины угонять? — немного помолчав, осторожно поинтересовался Шура. — Все по-старому?

— По старому, — сразу помрачнел Бурлаки. — Две тачки в месяц вынь да положь. И не абы какие, а те, на которые укажут. Удружил ты мне, брат, своей картотекой…

— Ну, кто же знал, что так выйдет, — стушевался Холмов. — Ладно, так и быть, займусь твоим безнадежным делом. Завтра зайду к тебе в таксопарк, гляну на разбитую машину. А ты постарайся к тому времени подготовить мне все бумажки: протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, в том числе, обязательно и шофера, ну и так далее. Только учти, я тебе ничего не обещаю…

— Я завтра во вторую смену, с трех часов дня, — объявил повеселевший Ефим Алексеевич. — Вторая колонна, пятый бокс. Да у любого спроси, тебе покажут, где я нахожусь. Ну, жду…

Глава 2

Бурлаки ушел, а Шура закурил папиросу, походил немного в задумчивости по комнате, затем подошел к окну, слежка отодвинул занавеску и выглянул на улицу. Там было все спокойно — изредка проезжали автомашины да редкие прохожие, подняв воротники и ежась от холода, спешили по своим делам. Лишь в подворотне противоположного дома торчал какой-то парень в кепке, лениво гонявший из одного угла рта в другой «Беломорину». Шура озабоченно вздохнул и задернул штору — подозрительного фрайера он наблюдал на этом месте уже несколько дней подряд и он ему сильно не нравился.

В этот момент в дверь кто-то резко и сильно постучал. От неожиданности Холмов аж подпрыгнул, и, опрокидывая стулья, бросился к кровати, за спрятанным под подушкой револьвером.

— Ты, Шурик, в последнее время какой-то пуганый стал, — неодобрительно покачал говолой Дима и громко крикнул — Войдите!

Дверь отворилась и в комнату робко заглянул мужик простецкого вида, одетый в плащ-«болонья», яловые сапоги с высокими голенищами и картуз из кожзаменителя. Вид у мужика был настолько крестьянско-деревенский, что в комнате сразу повеяло яровым клином, высокими надоями, намолотом с гектара, силосными башнями, трудоднями и прочей колхозной мишурой.

— Добренький вам день! — поклонился мужик, стянув с головы картуз.

— Извиняйте, конешно, за беспокойство, но мне Александр Холмов нужон…

— Это я, — кивнул Шура. — проходите пожалуйста, присаживайтесь.

Мужик осторожно присел на самый краешек стула и торопливо заговорил.

— Я, знаете ли, нездешний, я из Белгородской области, села Хлебалово председатель тамошнего колхоза «Лидер октября» Тимофей Степанович Кобылко. Я тут в вашем санатории «Куяльник» отдыхаю, ну и случайно о вас прослышал. И подумал. что может быть, вы сможете нам помочь. А то, ежели дело так пойдет дальше, то от нашего колхозного стада скоро одни пустые стойла останутся…

— Какое стадо, какие стойла? — недоуменно спросил Шура, без особой радости глядя на мокрые и грязные следы, оставляемые председателевыми сапогами на полу, который они с Димой только сегодня утром тщательно вымыли.

— Известно какое стадо, колхозное, — невозмутимо повторил председатель. — Понимаете, товарищ Холмов, какие-то странные вещи происходят у нас. Шесть голов крупного рогатого скота, а точнее — четыре коровы и два быка за последние полгода пали от неизвестной причины….

Дима, прислушивающийся к разговору, громко хмыкнул, а Шура изменился в лице.

— Вы, папаша, что-то, видать, перепутали, — стараясь говорить вежливо, произнес он. — Я следователь, понимаете ли, частный детектив, а не ветеринар…

— А мне и не нужен ветеринар. Ветеринары, мать ихнюю за ногу, все равно ни пса не могут определить, — пояснил гость из села Хлебалово. — Тута вота в чем закавыка…

После получаса расспросов и путаного, сбивчивого рассказа Тимофея Степановича, Холмову наконец удалось уяснить ситуацию. Оказалось, что несколько раз пастух, пасший стадо коров, принадлежащих молочно-товарной ферме колхоза «Лидер октября» на местах выпаса, обнаруживал, что одна из мирно жующих травку буренок находится без признаков жизни. Дальнейшее вскрытие показывало, что все коровы околевали от одной и той же крайне странной причины — «сильного удара непонятным предметом в область нервного сплетения». (Которое, как известно, у коровы находится в достаточно недоступном месте, чуть ниже и левее шеи). Самое загадочное было то, что ни пастух ни его помощник ни разу не заметили ничего подозрительного или непонятного и божились, что не спускали с коров глаз. Стадо спокойно паслось, к нему никто и ничего не приближалось, утверждали они. Поэтому вопрос — кто мог нанести (и чем!) коровам столь мощные, убойные удары оставался абсолютно открытым. Ответить на него никак не удавалось, несмотря на то, что несколько раз с пастухом и подпаском дежурил сам председатель колхоза, а также участковый милиционер, ветеринар и главный агроном.

— Главное, две последние коровы, вернее, корова и бык таким же макаром врезали дуба не в поле, а уже на ферме! И опять никто ничего не видел! — плачущим голосом произнес Кобылко. Он достал огромный носовой платок, сшитый из мешковины, громко высморкался, издав звук, словно про-солировал тромбон и продолжал. — Что это за напасть такая, ума не приложу. Мне в райкоме сказали — ежели еще одну скотину потеряешь — партбилет на стол и в агрономы….

— М-да… — задумчиво промычал Холмов. Что и говорить, история, конечно весьма интригующая и любопытная. Я бы ею охотно занялся, ежели бы ваши коровы паслись где-нибудь на Приморском бульваре, Пушкинской или на худой конец в Крыжановке. А так — пардон. Сильно далеко. А я на выезде не работаю.