Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей

Холмов снова задумался и размышлял, нахмурив брови, довольно долго.

— Слушайте, а этот ваш двойник… как его… Тимофеев, он ведь взаправду помер, — внезапно сказал Шура. — Его что — не хватились, не искали?

— Не знаю, — пожал плечами Шепченко. — Он, по-моему один жил, без семьи. В коммуне, на Стеновой…

— Вы знаете его адрес? — оживился Шура. — Назовите. Богдан Тарасович назвал адрес. Холмов записал его в свой блокнот и поднялся.

— У меня появился один план, — несколько нерешительно произнес он.

— Не менее авантюрный, чем ваш с двойником-командировочным, но по-моему, в данной ситуации это ваш единственный выход. Суть его такова — вам необходимо «прикинуться» покойным Тимофеевым, вернуться в его, то есть теперь уже свою квартиру, отыскать там все его документы и по ним начать новую жизнь. Устроиться на работу и так далее…

— Верно! — восторженно вскричал обрадованный Шепченко. — Это просто гениальная идея, и как это я сам о ней не догадался!..

— Погодите вы радоваться, — отрезвил его Шура. — Еще неизвестно, какая там ситуация с квартирой Тимофеева, его возможными родственниками и так далее. Сделаем так: я сейчас отправлюсь туда под видом нового участкового на разведку. Вернусь — все вам расскажу, тогда и решим, что делать дальше…

— Может быть вам дать деньги на «фару»? — засуетился Шепченко.

— Вот, у меня есть шесть рублей. Чтобы быстрее.

— Давайте, — милостиво согласился Холмов.

«Фара» действительно здорово ускорила дело. Не прошло и часа, как довольный Шура вернулся из разведки обратно.

— Ну, дорогой покойничек, вам действительно повезло, — весело сообщил он изнывающему от нетерпения и неизвестности Богдану Тарасовичу.

— Родственников у Тимофеева в Одессе не имеется, жил он один. Правда, квартира его запечатана. Добросердечные соседи написали заявление в и милицию, что их сосед Виктор Тимофеев пропал неизвестно куда, так что они просят его квартиру отдать им под кладовку. Однако в милиции им популярно объяснили, что человек считается пропавшим без вести, ежели он не наблюдается в течение полугода. Но его квартиру на всякий случай опечатали…

— Как же теперь быть? — забеспокоился воспрянувший было духом Шепченко.

— Да никак, — пожал плечами Холмов. — Срывайте печати к чертовой матери и спокойно заходите в квартиру. Вы же ее законный хозяин. А будут интересоваться — где вы пропадали все это время, наплетите что-нибудь про умиравшую, да так и не умершую тетку в Житомире.

— А как же я дверь открою? — продолжал сомневаться мнительный Богдан Тарасович. — Ключей-то у меня нету.

— Хм, это конечно проблема, — почесал затылок Шура. — Ладно, так и быть, я поеду с вами и помогу открыть дверь вашей квартиры. Потом сразу врежете новые замки. Ну, собирайтесь, поедем на ваше новое местожительство.

— Сейчас, я только записку Ирине напишу, — засуетился Шепченко.

Все прошло благополучно. Соседей Тимофеева-Шепченко, к счастью, дома не было — рабочий день еще не кончился. Поэтому Шуре никто не помешал вскрыть при помощи отмычек двери в коммуну и комнату, в которой отныне предстояло жить Богдану Тарасовичу.

— Конечно, жилье и обстановочка оставляют желать много лучшего, — констатировал Холмов, войдя в грязную, полутемную комнату, в которой почти не было мебели. — Но это не беда. Теперь все в ваших руках. Давайте лучше искать документы…

Документы — паспорт, военный билет, трудовая книжка и даже водительские права прежнего жильца, к огромной радости волновавшегося Шепченко нашлись быстро, в шкафу. Изучив записи в трудовой книжке, Холмов сообщил своему новому знакомому, что, оказывается, прежде Виктор Тимофеев работал шофером.

— Придется вам для начала осваивать именно эту профессию, чтобы не было лишних подозрений, — объявил Холмов. — Машину-то хоть водить умеете?

— Представьте, умею, — бодро ответил Шепченко. — Я в армии два года самосвал водил.

В этот момент дверь открылась и в комнату заглянула пожилая женщина в потертой шубе. — А-а, это вы здесь, Виктор Михайлович, здрасьте' Вы вернулись… — растеряно забормотала женщина, и на ее лице появилось выражение огромного разочарования, которое она и не пыталась скрыть. — А я гляжу — чего это печати сорваны… Где же это вы пропадали так долго?

— Это… К больной тетке ездил, в Житомир… — забормотал растеряный Шепченко, которого визит его новой соседки застал врасплох. — Тетка у меня в Житомире того… болела сильно.

— А-а, — огорченно вздохнула женщина.. — Ну ладно… И она удалилась.

— Поздравляю! Первый и самый главный экзамен выдержан успешно, — хлопнул Шура вспотевшего Богдана Тарасовича но плечу. — А вы боялись, что вас не признают. Ну все, располагайтесь, а я пошел. Счастливой вам жизни на новом месте и в новом качестве.

— Спасибо! Огромное спасибо вам за все… — забормотал растроганный Шепченко, схватив руку Холмова.

— Я ваш должник на веки вечные… Оставьте пожалуйста свой адрес, я вас отыщу и отблагодарю когда-нибудь…

— Да я сам вас буду изредка навещать, — усмехнулся Холмов, аккуратно освобождая свою ладонь от объятий Шепченко. — Может в чем-то помочь будет нужно…

Дальнейшие события развивались следующим образом.

В тот же день Шура Холмов посетил Наталью Сергеевну и с легкой душой сообщил ей о том, что ее дело окончательно зашло в тупик и дальнейшее расследование бессмысленно. Единственное, что ему удалось установить — это факт действительного пребывания неизвестного мужчины на ее балконе в новогоднюю ночь. Но судя по некоторым данным, скорее всего это был случайный грабитель, который, очевидно, хотел забраться в соседнюю квартиру, хозяева которой отсутствовали. Но «ошибся адресом», так как окна квартиры Шепченко, по причине выключенного света и слабого огня свечей тоже были темными. Нельзя сказать, что это объяснение на все сто процентов удовлетворило Наталью Сергеевну. Тем не менее, постепенно она успокоилась и практически не вспоминала о таинственном визите своего покойного мужа в новогоднюю полночь…

Что же касается Богдана Тарасовича, то он с помощью Шуры устроился в первый Одесский таксопарк водителем такси. Заработки у него были богатые, поэтому в скором времени он не только честно вернул Холмову обещанную тысячу рублей, доказав тем самым библейскую истину, что добро всегда вознаграждается сторицей, но и смог «с доплатой» поменять свою грязную комнату в коммуне на самостоятельную квартиру. Так как Шепченко-Тимофеев постоянно боялся, что его случайно признает кто-либо из знакомых, Шура свел его с одним знакомым хирургом, который частным образом сделал Богдану Тарасовичу пластическую операцию, после чего тот стал несколько отличаться (и в лучшую сторону) от своего оригинала. (А знакомый Шурин фотограф подретушировал фотографию в его паспорте, чтобы она соответствовала новому лицу).

Но самое удивительное и даже поразительное произошло потом. Когда новая жизнь Богдана Тарасовича более-менее наладилась, он стал с новой силой невыносимо тосковать по своей прежней семье. Тем более, что к тому времени Шепченко-Тимофеев окончательно рассорился и разошелся с Кулешовской. Как-то раз, за бутылкой он поведал о своей тоске Холмову и посде очередной рюмки тому пришла в голову великолепная, хотя и отчаянная мысль: познакомить Шепченко-Тимофеева с его бывшей супругой! Ведь внешне он достаточном слабо теперь походил на ее «покойного» мужа. Шепченко этот план поначалу испугал, но после того, как была откупорена очередная бутылка коньяку, он признал его очевидную целесообразность и решил рискнуть. Дело решено было не откладывать в долгий ящик и, допив коньяк, Шура и Богдан Тарасович отправились к Наталье Сергеевне. Сообщив мадам Шепченко, что он «шел мимо и решил зайти, чтобы узнать, не случилось ли чего нового», Шура Холмов галантно представил ей слегка пошатывающегося Богдана Тарасовича в качестве «своего лучшего друга». Сообразительная, как все вдовы и незамужние женщины Наталья Сергеевна тут же пригласила дорогих гостей поужинать. Своего мужа она, естественно, не узнала и сердце ей тоже ничего не подсказало…