Черный сокол - Евгений Сапронов

   - И многих у вас убило, Федор Мстиславич? - спросил Олег, в надежде, что отец юноши уже подсчитал потери и не стал делать из них "секрета полишинеля".

   - Бояр пало двенадцать, - начал сводку потерь сын воеводы, - иные из бояр сыновей с собой взяли, из них шестерых стрелами побило, простых воев полегло две сотни и еще трое.

   - А в самом первом бою сколько пало? - Горчакову захотелось узнать, во что обошелся полку разгром восьми сотен тяжелой конницы.

   - Восемьдесят семь дружинников, да бояр двое, - ответил Федор.

   "Блин! - заволновался Олег. - Это ж, сколько у них там станковых арбалетов? Ведь далеко не каждая стрела в цель попадает! А вообще, неплохо они там устроились, - заключил он, - если все бросить и бежать, то это могло бы им выйти боком. За отступление без приказа, у монголов, вроде как, смертная казнь полагается. А эти хитрые ребята будут кругом героями. Мало того, что поле боя не покинули, так еще и материальные ценности сохранят".

   Горчаков видел в середине вражеского "вагенбурга" большие крытые кибитки и неразборные юрты на колесных платформах, а из книжек он знал, что в подвижных юртах путешествовали в основном ханы. Реже, в них раскатывали самые богатые из монгольских князей - нойонов.

   "И сколько там сейчас народу? - спросил себя Горчаков. - Надо думать, что одной только конницы может быть от восьми сотен до тысячи. Плюс расчеты метательных машин, а это, возможно, ещё до двух тысяч пехоты. А у нас здесь после всех потерь едва наберется тысяча воинов. И как теперь быть? - задумался Олег. - Насколько близко подошел тумен Гуюк-хана, в котором чуть меньше десяти тысяч воинов - черт его знает! Может он уже совсем рядом. На каком расстоянии отсюда находится двадцатитысячный корпус Бурундая - знает та же самая рогатая личность. Время в данном случае работает против нас. Скверная ситуация! Надо либо срочно что-то придумать, либо отказаться от штурма вагенбурга и удовольствоваться тем результатом, что уже практически достигнут".

   -----------------------------------------------------

   Примечания к этой главе в конце книги.

   Глава 17

   - Федор Мстиславич, - обратился Горчаков к юному воину, - мыслю я, маловато нас для приступа. Да и без лучников тяжко придётся. Чаю, пока там брань не закончится, - Олег ткнул большим пальцем себе за спину, - нечего нам и пробовать. Худо, что не ведаем мы, когда сюда еще две монгольские рати подоспеют. Посему, передай боярину Мстиславу Игоревичу вот что: надо бы нам войско от внезапного удара обезопасить. Ежели он со мной согласится, то я одну из сотен оставлю при себе, будем щиты осадные собирать, а две других передам под его руку. Замысел у меня такой: Мстиславу Игоревичу следует спуститься вниз по Оке, верст на десять. С моими воями у него будет девять сотен. Две из них пусть укроет за деревьями у самой реки, на обоих берегах, а остальные расставит на некотором расстоянии, одну от другой, далее, вглубь леса.

   Сын воеводы слушал Олега внимательно, но в его глазах читалось полное непонимание и, было видно, что только уважение к старшим мешало юноше, перебить собеседника вопросом: а для чего все это надо?

   - В пяти верстах перед монгольским войском обычно идет дозорная сотня, ертаул - они ее называют, - Горчаков говорил с короткими паузами, давая парню время, на усвоение "материала". - Впереди ертаула, на одну две версты, движутся передовые разъезды. Когда покажется неприятель, твоему отцу надо будет напасть на дозорный отряд. Но весь его бить не надо, - при этих словах Олег поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону. - Сколько то врагов должны к своим ускакать.

   - Ты прости, Олег Иванович, - не выдержал юноша, - но не возьму я в толк, к чему это ты клонишь? Не разумею я, почто всех дозорных бить нельзя, и для чего сотни по лесу расставлять, кого они там караулить-то будут?

   Горчаков едва сдержался, чтобы не сказать: ну, это же элементарно, Ватсон!

   - Все очень просто, - ответил он. - Уцелевшие дозорные доложат о, выехавшем из леса, вражеском отряде. Ни один воевода, в здравом уме и трезвой памяти, не поведет войско дальше по реке, не разведав, какие силы скрываются на ее берегах. Монгольская рать, обязательно, остановится, и в лес будут направлены разведчики. Мстиславу Игоревичу надо будет так распределить своих воинов, чтобы монголы везде на них натыкались и ничего толком разведать не смогли. Нужно, чтобы ни один враг вглубь леса не прошел и не разобрался, что к чему. Сотни, наверное, лучше разделить на малые отряды. Секретов в подходящих местах понаставить. Да батюшка твой и без меня знает, что и как содеять, - махнул рукой Олег. - Тут главное, чтобы хоть на малое время монгольские воеводы поверили в то, что на их пути встала большая рать. Дальше, врагам ничего не останется, как готовиться к битве и широко развернуть своё войско крыльями по лесу. А Мстиславу Игоревичу в это время надо будет быстро отступить. Если все получится, как надо, то монголы задержатся на месте часа на два. А на войне два часа, это почти что, вечность! - усмехнулся Горчаков.

   Сын воеводы захлопнул, открывшийся в удивлении рот, и покачал головой.

   - Ну и хитер же ты, Олег Иванович! - вымолвил он, глядя на Горчакова с уважением. - Вроде и молод еще, а говоришь так, будто лет двадцать полки водишь. Дивно мне это!

   - Да брось ты, Федор Мстиславич, - смущенно отмахнулся Олег, - ничего особенного я не сказал. Ты лучше ответь мне, все ли запомнил, что боярину Мстиславу Игоревичу передать?

   - Не сомневайся, Олег Иванович, - наклонил голову юноша, - все твои слова я в точности батюшке перескажу. Что он с боярами решит - не ведаю, но обещаю, что ты об этом сразу узнаешь.

   - Добро, Фёдор Мстиславич, - кивнул Горчаков, - буду ждать от тебя вестей.

   Юноша ускакал, а Олег занялся крытой повозкой.

   - Итак, что тут у нас? - прищурился он.

   После сверкавшего на солнце снега, Горчаков ничего не мог разглядеть в темном фургоне.

   - Вадим, - обернулся он к оруженосцу, - ну-ка, помоги.

   Вдвоем они забросили войлочный полог на крышу, и внутрь кибитки проникли солнечные лучи.

   - Ага, здесь у нас шанцевый инструмент и противопожарный инвентарь, - разобрался, наконец, Олег.

   - А что это такое: шанцовый инструмент и этот, ин-вен-тарь? - выговорил по слогам Вадим.

   - Шанцевый, это топоры и лопаты, - ответил Горчаков, - а инвентарь... в другой раз объясню, - отмахнулся он, обнаружив любопытную вещицу.

   Олег забрался в повозку и взял в руки бронзовую трубу диаметром сантиметров восемь и с полметра длиной. Больше всего эта штуковина напоминала садовый насос-разбрызгиватель. С одной стороны в неё была забита деревянная пробка, из которой торчал сосок бронзовой форсунки. Края трубы вокруг пробки были слегка загнуты внутрь. С другой стороны этого "шприца" имелся длинный деревянный шток, без рукоятки - просто закруглённая на конце палка, толщиной с черенок лопаты.

   У Горчакова, как-то сами собой, всплыли в памяти слова персидского историка Джувейни об осаде Гурганджа: "Войско монголов сосудами с нефтью сжигало их дома и кварталы, а стрелами и ядрами сшивало людей друг с другом".

   "Между прочим, этот пожарный насос можно использовать и в прямо противоположных целях, - отметил про себя Олег, - это ж, блин, почти готовый огнемет! Правда, дальность действия у него будет пять-семь метров, но это ерунда. В данный момент это как раз: "то, что доктор прописал". Теперь надо бы сосуды с нефтью, поискать, о которых Джувейни писал".

   - Едем дальше, - распорядился Горчаков, спрыгнув с высокой повозки на скрипнувший под ногами снег.

   Проехав вместе со своими дружинниками еще немного, вдоль обоза, Олег обнаружил подходящие для хранения горючего емкости. В четырехколесной повозке с решетчатыми бортами он увидел глиняные узкогорлые сосуды с ручками. Высотой чуть больше метра, они напоминали древнегреческие амфоры и были обмотаны толстыми жгутами рисовой соломы.

   Поравнявшись с повозкой, Горчаков слегка сжал ногами бока жеребца и натянул поводья. Нефть он видел только по телевизору, но надеялся, что сумеет отличить ее от чего-то другого.

   Олег не стал слезать с коня задом, опираясь на стремя, а лихо, перекинув ногу через луку, развернулся поперек седла и спрыгнул вперёд. Встав на толстую спицу полутораметрового колеса, он перегнулся через борт, выдернул деревянную пробку и потянул носом.

   - Что за хрень?! - удивился Горчаков, уловив знакомый запах.

   Он выдрал из жгута пучок длинной соломы и сунул его в узкое горло. А когда вытащил, то увидел, стекавшую со светлых стеблей прозрачную жидкость, которая никак не могла быть нефтью. Олег с сомнением понюхал солому.

   - Блин! Да это же керосин! - воскликнул поражённый открытием Горчаков. - Вот тебе и "сосуды с нефтью"!

   Заткнув амфору пробкой, он спрыгнул с колеса.