Темная лошадь - Мэри Герберт

«Человек не всегда действует по первому побуждению. Дай ему время, и он поймет».

— Могу я доверить этому мою жизнь? — с надеждой спросила Габрия.

«Да», — твердо ответил жеребец.

Габрия погладила Нэру по шее и заметила:

— Я надеюсь, ты не будешь медлить, если Сэврик прикажет меня убить.

Нэра тряхнула гривой:

«В этом не будет нужды».

Часовой заметил, как они спускались с холма, и галопом поскакал в лагерь, чтобы отыскать Пирса. Габрия смотрела, как он исчез среди шатров, и настраивала себя на встречу с Сэвриком. Она должна будет контролировать каждое свое движение и взгляд из опасения, что вождь распознает ее незатейливую выдумку. Она только надеялась, что он не будет слишком внимательно разглядывать рану Этлона, скрытую самодельными повязками. На конце лагеря их встретила толпа, Этлона осторожно сняли с коня и отнесли в шатер Пирса. Габрия не скрывала своего облегчения. Но другие члены клана смотрели на нее с неприкрытой враждебностью. Подошла личная охрана вождя и незаметно окружила ее. Сэврик остановился перед ней, скрестив руки. Его лицо ничего не выражало.

— Как это случилось? — спросил вождь.

Габрия спешилась и глаза в глаза встретила его пристальный взгляд.

— Этлон последовал за мной этим утром, когда я отправился поплавать в ручье, впадающем выше в Голдрин. Пока Нэра и Борей паслись, он вскарабкался на каменный откос у заводи и упал на сломанную ветку.

— Почему? — в вопросе звучало обвинение.

— Я не знаю, — произнесла она так невинно, как только возможно было. — Может быть, камни оказались скользкими. Я только видел, как он упал.

— Почему он последовал за тобой?

Она взглянула на Борея и потрепала его по шее. Слишком детальный рассказ мог звучать надуманно, поэтому она просто сказала:

— Я думаю, он хотел покататься.

Вождь взглянул на двух хуннули, стоящих позади девушки, как будто защищая ее, а затем мучительно долго разглядывал ее саму. Она чувствовала буравящие ее спину взгляды других воинов, ожидающих решения Сэврика.

Прошла минута, во время которой Габрия с трудом подавила желание умчаться на Нэре.

— Спасибо, что привез его назад, — наконец сказал Сэврик. Круг мужчин заметно расслабился. Наблюдающие эту сцену люди начали расходиться, но Габрия все еще стояла на своем месте.

— Это моя обязанность.

Тонкие губы Сэврика сложились в понимающую улыбку, в которой не было юмора.

— Иногда обязанность не принимается в расчет.

Он повернулся на каблуках и пошел от нее, жестом приказав воинам следовать за собой.

Оставшись наедине с лошадьми, Габрия оперлась о плечо Нэры и глубоко вздохнула. Это опасный человек. Сэврик видит многое из того, что люди стараются скрыть. Даже Медб поступил бы правильно, держась подальше от него.

«Сэврик больше не соперник колдуну», — ответила Нэра.

— Что? — Габрия была поражена, — Быть того не может.

«Медб теперь владеет силами, в которых он даже не разбирается, но он быстро учится этому».

Габрия ковырнула каблуком землю.

— Я очень глупая, если думаю, что могу его убить.

Борей повел ухом в ее сторону.

«Если ты еще не отказалась от своего намерения».

— Я не могу этого сделать. По закону клана я должна с ним рассчитаться, — она посмотрела на обеих лошадей, — но я признаю, что мне нужна помощь, вы с Бореем поддержите мою просьбу к Этлону?

«Конечно. Но мы не думаем, что тебе понадобится наша поддержка», — ответила Нэра.

Хуннули затрусили на пастбище, а Габрия направилась в сторону холла. Лагерь гудел как пчелиный улей. Женщины начали огромную работу по укладке вещей, а мужчины готовились к летней перекочевке. Все следы праздника исчезли. День первородства окончился, уйдя в прошлое вместе с дождями и снегом зимы. Теперь равнины манили уставшие от лагерной жизни кланы, а солнце жарко припекало их спины. Они скоро тронутся на место встречи кланов в Тир Самод, месте слияния рек Айзин и Голдрин.

Лорд Медб и клан Вилфлайинг будут там, так же как лорд Брант и его Гелдрин, и другие кланы, пребывающие в нерешительности перед лицом возрастающего влияния Медба. Габрия считала, что Медб, вероятно, предпримет что-то на Совете, когда вожди кланов соберутся вместе. Одна решительная атака может нанести непоправимый вред единству кланов и усилить его претензии на единоличную власть. Но Габрия надеялась порушить его планы, какими бы они ни были, вызвав вождя на поединок. По законам кровной мести смертельный поединок был ее правом. Даже если она не сможет убить Медба, может быть, ей удастся разрушить его замыслы прежде, чем он втянет кланы в войну.

— Габрэн, — остановил ее холодный голос Пирса.

Она увидела его стоящим около его шатра, и ее сердце замерло. Его лицо было мрачным, руки сжимали столб шатра в поисках опоры, а его бледные голубые глаза сказали ей все так же ясно, как слова.

Молча последовала она за ним в шатер. Пирс медленно произнес:

— Это второй раз.

Он отошел в сторону, и она увидела Этлона, лежащего без сознания на койке. Его рана еще не была обработана, и кровавые повязки темными пятнами выделялись на теле. Она начала было что-то говорить, когда вдруг заметила лечебный камень, лежащий на лбу вер-тэйна. Случайные пурпурные отблески все еще мерцали в глубине его.

— О Пирс! — выдохнула она.

— Этлон был поражен Силой Трумиана, — произнес Пирс с ненатуральным спокойствием. — И на этот раз только один ты был с ним.

— Ты все равно не можешь доказать это. Откуда ты знаешь, что я не нашел его таким? — спросила Габрия. Она хваталась за соломинку, и они оба понимали это.

— Ты сказал, что был с ним.

— Не все время.

— Ты не был там? — Пирс взял красный камень со лба Этлона и снова завернул его.

Габрия, нервничая, увильнула от ответа.

— Я привез его домой.

Знахарь вернул камень на место и захлопнул крышку сундука, затем повернулся к Габрии.

— Допустим. Но должен ли я сказать Сэврику, что порез на плече его сына является ножевой раной?

Габрия в панике уставилась на знахаря. Она не сообразила, что Пирс сумеет разобраться в том, чем нанесена рана вер-тэйну. Если он скажет Сэврику правду, никто не поверит, что это была самооборона. Сэврик убьет ее. А если Этлон очнется в состоянии прежнего гнева, ее ждет такая же судьба.

— Скажи мне правду, Габрэн, — внушал ей Пирс. — Я думаю, что это сделал ты, но неумышленно.

— Это было непонимание, — промямлила она.

— И Сила Трумиана?

Внезапно в голове Габрии зазвучали последние слова Этлона: «Колдунья, что ты со мной сделала?» Он это понял! Каким-то образом он почувствовал, что она поразила его не только кинжалом. Ее страх и смущение слились воедино, когда она осознала правду, сокрушающую все ее привычные представления.