Американский синдром - Овидий Горчаков

Вопрос. Мисс Стэкли! Когда вы находились на излечении в медицинском центре университета Северной Каролины?

Ответ. Кажется, весной 1971 года.

Вопрос. Каков был диагноз вашего заболевания?

Ответ. Не помню точно, что-то психическое…

Вопрос. Согласно справке из этого центра, вы были больны шизофренией с манией преследования и галлюцинациями. Так?

Ответ. Да, кажется так.

Вопрос. В марте вы, как обычно в то время, принимали героин и опиум внутривенно до семи раз в день, а также два раза в неделю прибегали к ЛСД и мескалину. Так?

Ответ. Да, вроде того, но на Кэсл-драйв я никогда не бывала, доктора Мак-Дональда не видела, никого не убивала, а мистер Кабаллеро и его люди постоянно пристают ко мне, чтобы я призналась в убийствах, о которых не имею никакого понятия, угрожают и шантажируют…

Мак-Дональду изменили его стальные нервы. «Бомба», Кабаллеро оказалась безобидной хлопушкой. Он закрыл лицо руками.

— Как думаете, — спросил, вскакивая, своих коллег один из репортеров, — пойдет такой заголовок: «Зеленоберетчик сделал из жены и двух детей гамбургские котлеты Мак-Дональда»?

Но даже бывалым газетчикам такая шутка показалась слишком циничной.

Репортеры, обгоняя друг друга, поспешили к выходу.

Как раз в эту минуту, когда судья начал уже прочищать горло перед тем, как закрыть заседание, к защитнику подлетела, стуча каблучками, его секретарша, загоревшая до черноты на калифорнийских пляжах и бетонных теннисных кортах, и положила перед ним какой-то официальный конверт. Остроглазый Грант разглядел в левом верхнем углу знакомую эмблему — «розу ветров» — и обомлел: ЦРУ!

«ФАМИЛЬНЫЙ СКЕЛЕТ» В ШКАФУ ПРОКУРОРА

Вскрыв конверт, взглянув на машинописный текст, защитник быстро встал и попросил слово:

— Ваша честь! Леди и джентльмены! Экстренное заявление. Меня постоянно поражало на этом процессе необычайное, исступленное рвение прокурора мистера Крейга. Разумеется, я обязан был навести справки о нем, и вот что мне сообщили из источника, заслуживающего самого большого доверия: «Семнадцатилетняя дочь его Вирджиния Дэр Крейг в 1968-м, не окончив среднюю школу и, по-видимому, в знак протеста против развода мистера А. Б. В. Крейга с женой вследствие супружеской измены последней — и это у него пунктик! — бежала из его дома в Роли, штат Северная Каролина, присоединилась к хиппи в районе Хейт-Эшбери в Сан-Франциско, а в сентябре 1969 года труп ее был обнаружен в одной из ночлежек негритянского района Уаттс города Лос-Анджелеса. Судебно-медицинская экспертиза показала, что причиной смерти явилась смертельная доза ЛСД и героина. На теле было обнаружено множество старых и свежих следов уколов шприца. Она была беременной на пятом месяце. Было установлено, что до самоубийства Вирджиния сошлась с демобилизованным солдатом-инвалидом, ветераном вьетнамской войны, негром, искалеченным своим же артиллерийским огнем и ставшим наркоманом. Ожесточившись, он примкнул к йиппи и активно участвовал в антивоенных демонстрациях. Возможна, но не доказана ее связь с бандой Мэнсона… Мистер А. Б. В. Крейг, несколько раз ездивший в Сан-Франциско и без успеха пытавшийся уговорить дочь вернуться домой, говорил всякому и каждому, что хиппари, оклеветанные средствами массовой информации, на самом деле являются стойкими борцами против «грязной войны» во Вьетнаме и изолгавшегося, лицемерного, бездушного истеблишмента вместе с военщиной и военно-промышленным комплексом. Однако он осуждал пристрастие хиппи к наркотикам и «свободной любви». Во время дела Мэнсона неоднократно заявлял, что преступления его банды «не оправдывает гонений на хиппи и недоверие к американской прогрессивной молодежи вообще».

Крейг достал из кармана флакон с нитроглицерином, положил в рот сразу пять или шесть шариков. Лицо его лоснилось от пота. Грант, поначалу относившийся к прокурору с определенным предубеждением, сейчас чувствовал к нему симпатию. Как видно, прокурор был на высоком гипертоническом градусе. Грант кое-что смыслил в гипертонии — мать у него умерла от криза…

— Итак, леди и джентльмены, — со злорадным торжеством драматически провозгласил защитник, — нам теперь ясно пристрастие прокурора к наркоманам-хиппи в деле доктора Мак-Дональда и его стремление оградить истинных убийц его семьи. Нам неизвестно, имели ли эти хиппи прямую связь с бандой Мэнсона, но это были птицы одного с ним полета и прекрасно знали из прессы и передач телевидения о том, как совершала свои убийства эта банда, стремившаяся спровоцировать этими убийствами начало негритянской революции в Америке. Мы не можем исключить возможность связи убийц семьи доктора Мак-Дональда с дочерью прокурора Вирджинией Дэр Крейг. Мы узнали также, что сам прокурор, проявляя нелояльность к нашей администрации, понятную нам теперь ненависть к нашей армии, к сыновьям Америки, истекавшим кровью в джунглях и болотах Вьетнама во имя идеалов демократии, становился на сторону каких-то хиппарей, на сторону банды Мэнсона. Леди и джентльмены! Мистер Крейг — жертва «вьетнамского синдрома»! Он психически больной!

Однажды, леди и джентльмены, шел я к мэру Лос-Анджелеса мистеру Йорти в нашем Гражданском центре и вдруг путь мне преградили девицы-хиппи с плакатом против войны во Вьетнаме. Одна из этих девиц, от которых несло марихуаной, преподнесла мне цветок и сказала: «Не сомневаюсь, мистер, что вы честный человек и против всего этого дерьма. Распишитесь в своем протесте!» На груди у нее висел рулон туалетной бумаги с подписями. Леди и джентльмены, эта девица могла быть Вирджинией Дэр Крейг! В барах и дискотеках я видел, как девицы-хиппи танцевали топлесс, да, да, в одних только штанишках-бикини, собирая деньги для антивоенного похода в Вашингтон! Среди них могла быть Вирджиния Дэр Крейг…

— Разрешите напомнить вам, — прервал судья защитника, — что мы не судим здесь дочь мистера Крейга.

— Прошу прощения, ваша честь! Справедливое негодование американского патриота, знаете ли… Ваша честь! Леди и джентльмены! Думается, нет нужды доказывать, что мистер Крейг не может выступать на этом суде в роли прокурора из-за «фамильного скелета» в его шкафу, из-за его антиамериканизма и любви к хиппи и йиппи, убийцам семьи доктора Мак-Дональда, из-за ненависти к нашим славным воинам. Ему следовало с самого начала сделать самоотвод, но он не осознал необходимость этого из-за глубоко субъективного отношения ко всему этому делу. Его гложет чувство вины за гибель дочери, которую он толкнул в объятия хиппарей. Пытаясь оправдаться перед собственной совестью, он стремится доказать, что хиппи — это дети-цветы, а банда Мэнсона — чудовищная мутация, аберрация. Отсюда — бурный поток его диких обвинений. Он скорее умрет, чем даст в обиду память дочери, из-за которой он пришел в несомненное психическое расстройство, и ее друзей-хиппи, этих «мирников» — предателей Америки! Прошу суд отвести мистера Крейга, освободить его от обязанностей обвинителя и прокурора.

Явно растерявшийся судья посмотрел на неподвижно сидевшего с опущенной головой прокурора и сказал:

— Гм!.. Я также получил новую информацию об этом деле, которую мне нужно переварить. Решение вынесу завтра утром.

Гран гиньоль. Черный юмор. Театр абсурда. Куда уйдешь от них в этом сумасшедшем, сумасшедшем, сумасшедшем мире!

— Перед тем как закрыть это заседание, — сказал судья, — поскольку время наше кончается, объявляю следующее решение, кроме уже объявленных: за двадцать две обструкции со стороны защитника я приговариваю его провести уик-энд в городской тюрьме.

— Но моя жена?! — возопил защитник.

Раздался жидкий смех, хлопки, кто-то свистнул.

Грант сидел так близко от соперников, что слышал, как прокурор, защелкивая портфель, сказал вполголоса защитнику:

— Ваша жена? Спросите у своего клиента, как заставить ее замолчать.

ПРИВИДЕНИЕ ИЗ САЙГОНА

К судье быстро подошел утиной походкой полицейский сержант Розен.

— Ваша честь! Час от часу не легче. Только что звонил какой-то «черный берет» из Форт-Брагга, отказавшийся назвать свое имя, и сказал, что у них на оружейном складе пропало несколько автоматов и несколько десятков газовых гранат. Говорит, «черные береты» волнуются, грозятся не допустить расправы над «зеленым беретом» Мак-Дональдом. Что делать?

Судья заморгал, почесал висок, словно посыпанный солью с перцем.

— Полагаю, что эти «черные береты» сеют панику, желают нажать на нас. Полиция все же должна максимально усилить охрану здания суда внутри и вне его.

— Но все наши силы уже мобилизованы!