Итальянский сапог на босу ногу - Марина Белова

– Начну с самого главного, – начала Алина. – Во-первых, никакая Софья Андреевна не прокурор.

– Да? – Степа перевела взгляд на меня.

– Да, – подтвердила я. – Она нам сама сказала.

– Ошибочка вышла. Прокурор улетел на другом самолете. Так что, можете позвонить своему Воронкову и успокоить его, – с ехидцей посоветовала Алина и добавила: – В ходе розыскных мероприятий ни один прокурор не пострадал. Кстати, что-то майор не особенно торопится исполнить твою просьбу, Марина.

– Значит, занят, – стараясь не реагировать на ее колкость, спокойным голосом ответила я. Мне было понятно, из-за чего так злится Алина. Ей хотелось обвинить во всем Леопольда Ивановича, но не получилось. О рисунках да Винчи он не догадывался и не в Софье Андреевне опознал прокурора. Следовательно, у него не было мотива покушаться на ее жизнь.

– Или уже знает, что никакого прокурора в нашей группе не было и нет, – добавила Алина. – Но прокурор это «во-первых», а во– вторых… – чтобы заинтриговать Степу еще больше, она тянула паузу: рассматривала свое отображение в зеркале, поправляла волосы. Выдержав полминуты, она вновь открыла рот: – Софью Андреевну действительно ограбили, но ты даже не представляешь, что у нее взяли. Скажу лишь, золото и евро на месте. Украли папку, в которой хранились старинные рисунки, автором которых предположительно является… Леонардо да Винчи.

– Да ладно, – проглотив ком в горле, с трудом выговорила Степа. – Разве такое в жизни случается?

– А почему нет? – пожала плечами Алина и принялась пересказывать наш разговор с Софьей Андреевной. В завершении она добавила: – Нет худа без добра – Леопольд Иванович сделал Софье Андреевне предложение.

– Да? Так скоро? – удивилась Степа.

– А тебя это удивляет? – спросила я.

– Дочь лежит в морге, а папаша к свадьбе готовится?

– Вот и я так думаю, – Алина резко повернулась ко мне лицом. – Как-то не по-людски получается. Пора Краюшкина выводить на чистую воду! Правда, я не исключаю, что наша дорогая Марина и с дочечкой что-то напутала.

– А, – отмахнулась я от Алины, – думай, что хочешь, только молча. Мне уже твои упреки и обвинения надоели.

– Почему я должна думать молча? – встрепенулась Алина. – Кто меня может лишить права голоса?

– Алина, я сейчас буду звонить Воронкову, а ты со своими глупыми придирками будешь отвлекать меня. Поэтому помолчи хоть немного.

Я достала из сумочки телефон. Алина с обиженным видом отвернулась.

– Сергей Петрович? Это опять я, Клюквина. С Софьей Андреевной все в порядке, она идет на поправку, но тут такое дело … В общем она не прокурор.

– А с прокурором что? – нервно спросил он.

– Наверное, тоже все в порядке, – неуверенно ответила я, про себя подумав: «Надо же, как он волнуется за коллегу?»

– Что значит «все в порядке»? – не понял Воронков. Его голос звучал строго и встревожено.

– То, что мы не знаем, где этот прокурор.

– Как так не знаете? – взревел Воронков. – Быстро говорите, когда в последний раз видели прокурора?

– Не мы, а Краюшкин. В день отлета он встретился с ним в аэропорту. Куда полетел этот прокурор, мы не знаем. Мы его в глаза не видели!

– Что значит «не видели»? – опешил майор.

– Сергей Петрович, в аэропорту собирается уйма народу. Нам бы своих пятнадцать человек из виду не выпустить, то есть теперь уже четырнадцать.

– Прокурора потеряли?

– Да почему прокурора? – «Дался ему этот прокурор!» – подумала я. – Я же вам уже говорила, что Лика Иванова умерла от сердечной недостаточности. Софья Андреевна потерялась, но потом нашлась, в больнице, с черепно-мозговой травмой. У нас один только труп. Один! И это Лика Иванова!

– Значит, прокурор жив? – уточнил Воронков.

«Наша песня хороша, начинай сначала. Что у него с головой?» – всерьез обеспокоилась я психическим здоровьем Воронкова.

– Я же вам русским языком говорю: Софья Андреевна, на которую покушались, жива, но она не прокурор. – И чтобы он не спросил опять про прокурора, поторопилась изложить ему свою просьбу: – Сергей Петрович, Софья Андреевна Иванова – вдова генерала Василия Семеновича Иванова. При жизни генерал коллекционировал произведения искусства. Большую часть картин завещал художественному музею, но кое-что оставил и жене. Так вот, это самое кое-что у Софьи Андреевны украли. Подкараулили поздно вечером, ударили по голове и забрали ключ от номера.

– Марина Владимировна, – перебил меня Воронков. Когда стало ясно, что с прокурором все в порядке, он успокоился и заговорил в свойственной ему иронической манере, – что вы от меня хотите? Рассказать, что преступность в Италии не дремлет? Как опасно ходить ночью по миланским улицам? Это я знаю, и в Милан пока не собираюсь. Кстати, и вам не советую ночью прогуливаться в безлюдных местах.

– Сергей Петрович, вы меня не дослушали. У Софьи Андреевны из номера похитили бумаги, рисунки, наброски Леонардо да Винчи! Она привезла их в Италию, чтобы оценить и продать. А их у нее украли! Сергей Петрович, ее вели наши люди, из группы. Ничего больше не украли. Забрали только да Винчи. Список наших туристов у вас есть. Может, пробьете каждого из них? – попросила я.

– А что с телом Ивановой? – перевел он разговор на Лику. Мне показалось, что наследие да Винчи его совсем не заинтриговало. Вот труп – это действительно интересно.

– Мы улетаем из римского аэропорта. Завтра вечером выезжаем из Милана. В Риме будем к утру. Сразу – в госпиталь. Перевозку обещала оплатить подруга Ликиной тетки, Нонна Михайловна Шматко. Бумаги на вывоз тела у нас уже есть.

– Хорошо, – отозвался Воронков.

Я так и не поняла, что, собственно, хорошего, но уточнять не стала.

– Сергей Петрович, вы мне позвоните?

Майор не ответил, положил трубку. Я с недоумением посмотрела на отключившуюся трубку и, вздохнув, положила ее обратно в сумку.

– Ну что? Видать, послал? – Алина все же прислушивалась к разговору и не удержалась, чтобы меня не подначить.

– Почему? Обещал помочь, – соврала я.

– Не надо ссориться. Знаете, что мне пришло в голову? – спросила Степа. – Все это не спроста!

– Что «все»?

– У нас две пострадавшие и обе Ивановы. Не так ли?

«Вроде бы Степа уже заговаривала об этом», – вспомнила я.

– Ну и что? – Алина пока не понимала, к чему клонит Степа.

– А то, что Лику перепутали с Софьей Андреевной.

– А как ее могли перепутать? Они же такие разные?

– Но фамилии у них одинаковые! А что, если нам предположить, что преступник знал о существовании рисунков Леонардо да Винчи. Знал он так же, что их везет некая Иванова. Имя ему по какой-то причине известно не было.

– И он ее никогда не видел?

– Да!

– Откуда же наводка? – спросила Алина.

– Вы же сами сказали, что о рисунках знали однополчане генерала Иванова. Как их фамилии?

– Полковник Синельников и майор Буров, – напомнила я.

– Еще работница антикварного магазина Инесса Павловна. Ну и сеньор Лоретти, искусствовед.

– Домработница могла догадаться о стоимости рисунков.

– Вот видите! Каждый из этих людей мог стать наводчиком. Каждый, – подчеркнула Степа и продолжила свои рассуждения: – Сам этот человек, чтобы не вызвать подозрений, поехать не мог – послал подельника. В группе подельник! И им может быть любой из наших туристов!

– Нет, – возразила я. – Только тот, кто пришел в наше агентство после Софьи Андреевны. Не могли же они угадать, что у нее на уме?

– Н-да, похоже на то, – вынуждена была со мной согласиться Алина. – Тогда надо искать связь между одним из наших клиентов с Инессой Павловной или с сеньором Лоретти. Домработницу и однополчан Василия Семеновича я меньше всего подозреваю.

– Легко сказать «искать связь», – задумалась я.

– Ну почему? – оптимистично заявила Алина. – Сейчас звоним Алене. Пусть вспоминает, кто за кем пришел.

Она достала телефон и стала набирать номер «Пилигрима». На часах было без пятнадцати пять. «Разница два часа», – я боялась, что в агентстве уже давно никого нет. Но нам повезло: Алена каким-то чудом оказалась на рабочем месте. Честно говоря, я этому удивилась: Алена не из тех, кто остается после работы.

– Алена, здравствуй, – обрадовалась Алина. – Как там у нас? Все в порядке? – и, не дожидаясь ответа с другого конца провода, попросила: – Алена, напрягись, пожалуйста, и вспомни: кто изъявил желание ехать в Италию после Софьи Андреевны Ивановой. Помнишь такую колоритную брюнетку в летах? Я хочу знать, кто записался в группу после нее?

Алена недолго думала, почти сразу стала называть фамилии. Алина тут же за ней записывала. По мере того, как список пополнялся очередной фамилией, лицо Алины становилось все более скучным. Заглянув через плечо, я прочитала:

– Иванова, Носовы, Деревянко, Славский, Антошкины, Шматко, Куропаткин, Краюшкин.

– Спасибо, Алена, – попрощалась Алина и положила. – Смотрите сами, – она протянула мне и Степе список. – В нем нет только нас.