Неразрезанные страницы - Татьяна Устинова

Он кивнул.

…Это я. Это совершенно точно я, и ничего лучше этого ты не могла у меня спросить!..

Они еще постояли, обнявшись, трогая друг друга, гладя и утешая без всяких слов, а потом в дверь все-таки постучали, хоть и деликатно.

– Я сейчас! – закричала Маня Алексу в ухо очень громко, но он не отшатнулся, а только крепче прижал ее к себе. – Я уже выхожу!..

Потом он натянул на нее какие-то невероятные трусики, состоявшие из узкой полоски кружев. Где-то совсем недавно он видел точно такие же, только никак не мог вспомнить, где именно.

Он должен вспомнить еще очень много всего, не только про полоску кружев, и все это рассказать Мане.

Ему так много нужно ей рассказать!..

– Алекс, что ты уставился на меня, мне стыдно.

– Самое время.

– Нет, правда! Не смотри.

– Матерь Божья, – пробормотал Алекс Шан-Гирей. – Святые угодники. Настурция!

Она засмеялась так счастливо, так по-детски, что он опять стал ее целовать, и тут опять постучали.

Кое-как он втиснул ее в джинсы и майку с надписью «Divided we’ll stand» и, подталкивая ее вперед, распахнул дверь.

– Поливанова, овца драная, я тебе сколько раз говорил – заведи охранника?!

Маня мешковато побежала и кинулась в объятия высокого, сердитого, громогласного человека. Алекс человека не знал и не понимал, почему Маня – его Маня! – кидается на него с объятиями.

– Игоречек, – заговорила писательница, преданно тараща глаза, – я не знала, что стану подпольным курьером по переноске и хранению похищенных драгоценностей!.. Я же не могла это предвидеть, Игоречек!

– Ранена?

– Где? А, на башке-то?.. Нет, пустяки! Царапина.

Тут они оба, и Маня, и высокий человек, захохотали так, что из кухни выглянул Дэн Столетов.

– Здрасти, – поздоровался он. – Я… того. Я даже не знаю, что сказать, Маня. Вы молодец, короче!..

– Дура она, а не молодец! – гаркнул высокий. – Вечно какие-то истории! Сидела бы дома, писала свою ахинею, а ее на приключения тянет!..

Этого Алекс совсем не мог вынести.

– Я прошу прощения, – начал он, очень тщательно выговаривая слова, – меня зовут Александр Шан-Гирей.

– Здоров, – высокий сунул ему руку, и Алекс машинально пожал. Рука была широкой и холодной. – Полковник Никоненко Игорь Владимирович. Старый друг овцы нашей.

Маня покивала – да, да, старый друг!..

– Это вы злодеев приструнили? Ничего приструнили, профессионально. – Здоровенный, стриженный по уставу, как будто вырубленный из дерева Никоненко сверху посмотрел на Алекса с его кудрями, ресницами и бледными щеками, вздохнул и спросил буднично: – Служил, что ли?..

Алекс кивнул.

– В спецподразделениях?

Алекс пожал плечами.

– Он писатель, – выдвинулась Маня. – Знаменитый. Он пишет книги, а не разбивает головой кирпичи.

– Ну-ну.

– А полковник Никоненко Игорь Владимирович на самом деле участковый уполномоченный Анискин, – объяснила Маня Алексу с удовольствием. – Он как начнет на тебя с тоской смотреть, как щеку рукой подопрет, как запоет песни про свою собаку Бурана, тогда ты знай, что это он участкового уполномоченного дает!..

– Нам бы присесть для разговору, Манюнечка, жаль моя! – сказал Никоненко. – Злодеи-то тебя где утюгом пытали? На кухне? Небось там не хочешь сидеть?

Странное дело. Он говорил как-то так, что на него вовсе не хотелось обижаться, и его нарочитая грубость, наоборот, казалась спасительной: так вправляют вывихнутый сустав – резкое движение, секундная боль, а потом полное умиротворение!

– Они в кухне раскидали все. И водку пили! – Маня повела плечом. – Там неуютно сидеть.

– Да я малость… убрал уже. Погляди.

Полковник подтолкнул ее, достал телефон, коротко поговорил и следом за Маней и Алексом вошел в кухню.

Там на самом деле было прибрано, а на подоконнике сидел Дэн Столетов. Он болтал ногой и смотрел во двор. Рядом стоял широкий стакан, налитый примерно до половины, и бутылка виски. Завидев полковника и Маню, Дэн с подоконника моментально соскочил и даже попытался спрятать бутылку за спину.

– Вот это дело, – заговорил Никоненко, – вот это правильно, когда молодое поколение на дорогих напитках произрастает, а не глушит, к примеру, в подъезде самопальную водяру! Это о том свидетельствует, что наши дети живут лучше отцов, уж по крайней мере правильнее них жизнь понимают! А если в плане культурного развития взять? А?..

– Вы извините меня, – пробормотал Дэн. – Я без спросу…

– А в плане культурного развития в наш век модернизации и компьютеризации через Всемирную сеть такое количество знаний можно получить, что писателю Горькому Алексею Максимовичу, создавшему книгу «Мои университеты», оно и не снилось даже в волшебных снах! А писателю Фурманову Дмитрию Андреевичу не виделось даже в смелых видениях!..

И полковник Никоненко, очень довольный собой, взял у Дэна из-за спины бутылку и стал разливать виски в подставленные Маней стаканы.

Алекс смотрел на него во все глаза.

– Рот закрой, – негромко и необидно приказал писателю Шан-Гирею полковник Никоненко. – А ты, парень, подсуетись насчет закуски. Лимонцу там, сырку, колбаски. У нас, видишь, хозяйка парализованная. Ну, будем здоровы!.. Манюня, жаль моя, дай бог тебе здоровья на долгие, как говорится, годы вперед! Ты же, сама того не зная не ведая, та-акое дело нам раскрутила, мама не горюй!

Он от души чокнулся с Алексом и спросил у Дэна душевно:

– Не горюет мама-то?

– Чья? – не понял Дэн.

– Твоя! Твоя мама не горюет? Ведешь себя хорошо?

– Хорошо веду!

– Молодца!

Из коридора заглянул какой-то человек:

– Понятых пригласили, Игорь Владимирович.

– Ну, посидят пускай. А прокуратура там чего?

– Вещдоки изымает.

– Ну, пускай изымает. Ты дверку-то прикрой пока, прикрой, Мишаня. Оно, конечно, все свои, но мало ли чего!.. Молодое-то поколение не при погонах, а мне с потерпевшей и со свидетелями пить не положено, и правильно, что не положено! Куда это годится, ежели все начнут с потерпевшими и со свидетелями пить!

Он махнул виски и пожевал лимон, сделав бессмысленные глаза.

– Ну, значит, так. Канал этот, по которому ворованные бриллианты шли, мы который месяц выпасаем, Манюня, а выпасти никак не можем. Там схема длинная, от Якутска до Москвы мильон посредников, концов не найдешь, а ты нашла! Потянется, говорю, теперь ниточка-то, потянется!.. – Он фыркнул и покрутил головой. – Понесло, на наше счастье, дурилку этого в книжный магазин! Чтец-декламатор, так его и разэдак! Он курьер бриллиантовый, а не удержался! Книгу спер! Ну, налей еще-то по одной, чего ты смотришь, парень?

Дэн проворно разлил виски.

– А бриллианты у Викуси забрали, ваше высокоблагородие? – спросила Маня.

– Изымаем.

– Небось перепугали ее, – озабоченно выговорила Маня. – Я, конечно, позвонила, когда ты сказал, что к ней тоже сейчас приедут, но…

– Все у ней в порядке, сиди спокойно. Я объяснил там, чтоб поделикатней. Ну, за нашу счастливую жизнь в рамках модернизации экономики! – Он опять махнул и закусил лимоном. – Так что ты молодец, Манюня! И вы, мужики, тоже молодцы. Все аккуратненько сделали. Однако вот вам совет мой – когда в следующий раз соберетесь причал штурмовать, звоните мне сначала! Мало ли какая артиллерия тут у них могла быть, может, пулемет М60 или еще чего похуже. Сами бы пострадали, и овцу мою угробили! – Он посмотрел на Маню с нежностью и объяснил: – Причал, стало быть, на преступном жаргоне означает притон. Ясно вам?

– Ясно. – Это Дэн сказал, как на уроке ответил.

– Ну и хорошо. А теперь, Манюня, проси, чего хочешь. Вот чего тебе в данный момент жизни не хватает для полного счастья, того и проси.

– Освободи Берегового.

– Нет.

Дэн встрепенулся и весь подался к полковнику:

– Это вы ведете Володькино дело, да?

Никоненко покосился на него.

– Володька не виноват! Я точно вам говорю, не виноват! Его кто-то по-крупному подставил, понимаете? Ну он же не кретин, чтобы убить, а потом самому приехать сдаваться, да еще с трупом! – горячился Столетов.

– Всяко бывает.

– Послушайте, товарищ полковник!..

– Дэн, называй его просто – ваше высокоблагородие! – предложила Маня.

Журналист Столетов отмахнулся:

– Он не виноват, ну говорю же! В этом разбираться надо! Во всех подробностях! И мы… мы добьемся честного и справедливого расследования, и все газеты про это напишут, и телеканалы покажут! Я уже всем позвонил, и энтэвэшникам тоже, а у них есть свой отдел журналистских расследований, и вы должны понимать, какой шум поднимется, если вмешаются журналисты!

– Кстати, – вставила Маня, – поднять шум – это как раз идея его высокоблагородия. Он мне сказал, что мы сможем выиграть время, если начнем шуметь.

Дэн как будто икнул негромко и замолчал.

– У Берегового в машине бумажка с адресом осталась, – сказала Маня. – Он говорит, на щитке прилеплена. Он бумажку с конверта содрал и на щиток прилепил. Улица в том же поселке, но не Сосновая, а Новая, так на бумажке написано, Береговой сказал. Это как раз то место, где он был и оставил журналы. Найди эту бумажку, Игорь. Узнай, чей дом по улице Новой, номер пять.