Неразрезанные страницы - Татьяна Устинова

«Обычно»! Она приезжала-то сюда всего два раза, сегодня третий. Выходит, он ее заметил?..

От этой мысли Митрофанова пришла в смятение.

– Вечером никак не получается, у меня дела.

Он кивнул, потягивая из стакана какую-то странную жидкость, не иначе протеиновый коктейль.

– А я каждый день занимаюсь. Если пропускаю, чувствую себя старой развалиной, – тут он улыбнулся, как бы посмеиваясь над тем, что его можно принять за старую развалину. – А здесь побегаешь, попрыгаешь – и сразу сил больше. Для новых свершений. А?..

– Что? – Митрофанова была занята мыслями о том, что он ее заметил, и от беседы отвлеклась немного.

– Тренировки добавляют сил, – объяснил Олег, – правда?

Катя, у которой эти самые тренировки силы только отнимали, согласилась, что чистая правда.

– Где вы работаете?

– В издательстве «Алфавит». – И не удержалась: – Я заместитель генерального директора.

Он сделал изумленное лицо – просто чтоб ее порадовать.

По ней за версту было видно, что она заместитель генерального. Ошибки быть не могло. Забавная тетка, смешная такая. Впрочем, мордашка славная, свежая, и грудь – он попытался прикинуть – не меньше четвертого размера!.. Олегу нравились… грудастые.

Два-три комплимента, пригласить на кофе и непременно что-нибудь умное припасти для беседы – книгу Януса Вишневского, отлично! Только не «Одиночество в сети», это банально, а что-нибудь менее известное. «Бикини» вполне сойдет. Никаких усилий, и груди четвертого размера – он опять посмотрел – окажутся в его полном распоряжении.

Ему нравилось обводить вокруг пальца баб, которым казалось, что они умные. Это гораздо забавнее, чем иметь дур, с ними совсем скучно.

Он поднялся, она проводила его глазами – ну конечно! Все вы предсказуемые, как финал телевизионной программы. В финале всегда прогноз погоды.

– До встречи, – он улыбнулся, возле глаз собрались морщинки. – Надеюсь, еще увидимся.

Митрофанова тоже улыбнулась и допила воду.

Что такое?.. Этот красавец-мужчина пытается с ней флиртовать?! Даже несмотря на то, что видел ее на беговой дорожке – красную, лохматую, трясущуюся, как студень на тарелке?..

Моментально взбодрившись, Митрофанова подхватила баул с одеждой и полотенцем и грациозно – так ей, по крайней мере, казалось – стала пробираться к выходу.

А что? Разве она не может понравиться? Конечно, может! Нужно только сменить дурацкий безразмерный костюм, который она вечно застегивает до горла, на что-нибудь более… интересное. Конечно, бирюзовое трико ни при чем, но нужно будет поискать нечто подходящее лично ей, что подчеркнет ее индивидуальность!..

У нее же есть индивидуальность!

В прекрасном настроении – нет, все-таки «здоровый образ жизни» отличная штука! – она забралась в машину и с наслаждением послушала, как урчит мотор. В его урчании, тихом, но многообещающем, была какая-то сексуальность. Как в Олеге.

Все у нее правильно! Машина урчит, на заднем сиденье спортивная сумка, еще очень рано, а она уже едет на работу!.. И на завтрак была прохладная минеральная вода без газа, и не съедено ни одного бутерброда с колбасой или круассана! Вот это настоящая жизнь!..

В издательстве было пустынно и тихо, еще никто не явился, и Митрофанова решила, что отныне всегда будет приходить раньше всех – чтобы поработать на свободе.

Она разобрала все бумаги, посмотрела сводки, изучила макеты обложек.

Эти обложки дались ей потом и кровью! Писательница Светлана Попова – псевдоним Евдокия Валуа, – хоть и писала истории про возвышенную любовь, была дамой склочной, въедливой, мелочной и скандальной. Каждую обложку приходилось согласовывать по тридцать раз, хотя чего там согласовывать, тираж всего семь тысяч!

– Тираж не имеет никакого значения, – наставляла в таких случаях Анна Иосифовна. – Все, что выпускает наше издательство, должно быть самого лучшего качества! Если автора не устраивает обложка, значит, нужно переделать именно обложку, а не автора!

И обложку переделывали, но Попова-Валуа все равно была недовольна. А в последнее время ей взбрело в голову соревноваться с Донцовой – ну все в соответствии с классикой жанра, когда жене инженера Щукина не давала покоя дочь Вандербильда с ее мехами и бриллиантами! Попова-Валуа забрала себе в голову, что ей рукой подать до донцовских тиражей, нужно только активней налегать на рекламу. На рекламу налегли, но до тиражей решительно не дотягивали. Тратить деньги впустую даже для того, чтоб утешить писательницу, не было никого смысла, и рекламные бюджеты сократили до обычных, и Валуа теперь то и дело билась в истерике и грозилась со скандалом уйти в другое издательство.

Анна Иосифовна терпеть не могла скандалов и на днях даже намекнула Кате, что писательницу вполне можно… отпустить, лишь бы не скандалила.

Митрофанова посмотрела макеты и решила, что переделывать еще раз не имеет смысла. И впрямь можно отпустить автора!..

Постепенно в коридоре за распахнутой дверью началось движение, зазвучали голоса, загудел принтер – огромная машина, выдававшая сброшюрованные рукописи. Эта машина Кате страшно нравилась – как гудит, как пахнет!

Ей вообще очень нравилась ее работа.

Прибежал курьер, принес газеты. Митрофанова потянулась в кресле, предвкушая удовольствие от газет и кофе, подумала, не закурить ли, но вспомнила Олега и решила, что не станет. Он наверняка не курит и терпеть не может курящих женщин!.. А ей хотелось ему… нравиться. И что тут такого?

Она мечтательно нарисовала на листочке колокольчик и зайчика, улыбнулась – весна, утро и жизнь прекрасна! – прилепила листочек на монитор и потянула к себе стопку газет и журналов.

Они все были полны сообщений об убийстве Сергея Балашова – портреты, портреты в траурных рамках, фотографии машины, интервью с представителями «компетентных органов».

Солнце померкло. Весна потеряла всякий смысл.

Очень быстро она перекопала всю стопку, просматривала и бросала на пол. Фамилия Берегового не упоминалась, но было сказано, что по горячим следам убийца задержан, хвала этим самым органам с их компетентностью!.. В одном месте промелькнул «Алфавит», вроде бы, по неподтвержденным пока данным, убийца работает именно в этом издательстве.

Митрофанова застонала.

А что сейчас творится в Интернете, страшно подумать!.. Там наверняка менее осторожны, а если так, значит, причастность «Алфавита» уже обсуждается вовсю.

Катя схватилась за телефон, набрала Поливанову и, заслышав, что «аппарат абонента выключен», бросила трубку.

Немного подумав, она позвонила Алексу Шан-Гирею. Вдруг он знает, что с Поливановой? Раздались бодрые гудки, но никто не ответил.

Больше звонить было некому.

Митрофанова поднялась и стала ходить, наступая на разбросанные газеты, в которых так определенно и ясно было напечатано, что «убийца задержан».

Но Береговой не убийца!..

Полковник Никоненко сказал, что шум в прессе позволит выиграть какое-то время, но сейчас ей казалось, что это чушь, чушь!.. Шум еще больше все запутает и заставит поверить в виновность Берегового, а это неправильно, невозможно!..

Зазвонил телефон. Митрофанова втянула голову в плечи.

Анна Иосифовна? Открыла Интернет, прочитала про то, что убийца связан с «Алфавитом», и теперь при смерти и требует объяснений?..

Слава богу, звонил мобильный, а не рабочий.

– Кать, – позвал из трубки совершенно незнакомый голос, – привет, это Дэн Столетов. Слушай, я Алексу дозвониться не могу, а он меня вчера просил нарыть информацию про подругу Балашова. Так я нарыл!.. И там, знаешь, много интересного. Если он объявится, попроси его мне позвонить, ладно?

Должно быть, от неожиданности Митрофанова, заместитель генерального директора, выпалила:

– Дэн, газеты вышли.

– Я знаю, – сказал он с досадой. – Слава богу, про Володьку ничего нет.

– Зато про «Алфавит» есть!

– Да и пес с ним! Как там Маня? Ничего? Очухалась?

Митрофанова, которой казалось, что журналист Столетов, друг Владимира Берегового, с кем-то ее перепутал и разговаривает сейчас вовсе не с ней, села на первый попавшийся стул.

– Маня? – спросила она осторожно. – А что с Маней?

– А ты не знаешь? – удивился Дэн. – Слушай, это целая история, детектив можно писать! Нет, ты правда не знаешь?..

Митрофанова рассердилась.

Дэн Столетов не может иметь к Мане Поливановой никакого отношения и знать о ней тоже ничего не может и не должен! Маня, как и Шан-Гирей, да и Береговой, пожалуй, – это собственность если не лично ее, Митрофановой, то уж по крайней мере издательства «Алфавит»! Это ее, Катина, жизнь, ее территория. Чужие здесь не ходят.

– Денис, – сказала она специальным сержантским тоном, – если вам известно что-то о Марине Покровской…

– Да я тебе сейчас все расскажу, не злись, – перебил Дэн.

Рассказывал он лихо, без лишних подробностей, но как-то так, что Митрофановой стало казаться, что она все видит своими глазами – должно быть, он и впрямь хороший журналист, этот Денис Столетов!