Роковой рейс - Иван Черных

— Спасибо, «Соболь». Буду у вас в двенадцать десять. Прошу обеспечить посадку…

Биктогиров, дремавший в кресле, открыл глаза и спросил:

— Не устал? Может, на автопилот перейдешь? А то он у нас с твоим пренебрежительным отношением совсем заржавеет.

— Можно и на автопилот, — согласился Геннадий, хотя усталости не чувствовал. Но чтобы настраивать этот чудный, точный и очень чувствительный аппарат, надо тоже иметь хорошие навыки. Он включил тумблеры питания и стал регулировать устойчивость ручками настройки. Самолёт немного покапризничал и успокоился — летел, не шелохнувшись, на заданной высоте, с заданным курсом.

— Какой там морозец? — поинтересовался Биктогиров.

— Тридцать четыре.

— О-о! Это нам повезло. Тут и за пятьдесят бывает. — Он зябко передернул плечами: — Жуть как не люблю холод… и этих узкоглазых. Ни одной порядочной бабы. Ни сисек, ни попы, а с таким гонором. И страшные националистки — лучше пять раз даст своему якутенку с воробьиной писькой, чем русскому или башкиру с настоящей шишкой.

— Может, потому они и боятся тебя? — пошутил Геннадий.

— Может. — Биктогиров молодецки расправил плечи. — Я бы показал им настоящего мужчину… Ночевать в Якутске не будем. Правда, жена просила присмотреть ей соболиную мантушку — «новой русской», ей, видишь ли, захотелось стать… Перебьётся. Загрузимся, дозаправимся — и сразу обратно.

— А ты ящичек один домой прихвати, там не только на соболиную мантушку, и тебе на шубейку хватит, — пошутил Геннадий.

— В прошлом году у нас один летун такое и отчебучил, — ухмыльнувшись, стал рассказывать Биктогиров. — Пока летели, он вскрыл ящичек и умыкнул с десяток собольих шкурок жене на шубейку. Всё обошлось без сучка и задоринки. Только через месяца три, когда жена возвращалась от подруги, её у своего же подъезда средь бела дня вытряхнули из той шубенки, золотые серьги и перстень с пальца сняли, вдобавок хорошего пинка под зад дали. Грабителей, правда, вскоре поймали — приметы она хорошо запомнила, — но на суде они рассказали, что это за шубенка и почему они раздели любительницу собольих мехов…

Закончив рассказ, Биктогиров сладко потянулся и, снова откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

«Ан-24» летел словно по ниточке, и Геннадий, посматривая на приборную доску, подумал о том, что намеченный накануне план, похоже, сорвется, если экипаж не останется ночевать в Якутске. Правда, валяться на гостиничных кроватях с продавленными пружинами ему тоже удовольствия не доставляло, но пора, пора было послать «подарок» Ларисе. Он помнил о её пристрастии к дорогим украшениям — серёжкам, колье, перстням, и как только стало известно о полёте в Якутск, где, по рассказам побывавших там лётчиков, можно за бесценок купить алмазные самородки, решил воспользоваться такой возможностью и расплатиться с несостоявшейся невестой за ее «любовь и освобождение».

План был прост: в Волжанске жил старый друг отца, отставной подполковник КГБ Гринберг. В 1991 году его уволили за поддержку гэкачепистов. Гринберг был не только специалистом по борьбе со шпионами, но и золотых дел мастером — он занимался гранением камней и алмазов, создавал такие украшения, от которых у женщин глаза разбегались, и они готовы были заплатить за них любые деньги. Слава искусного ювелира быстро облетела город…

Как Геннадий и рассчитал, посадку произвели ровно в двенадцать десять. Их уже поджидали машины с ящиками, в которых были упакованы дорогие меха. Но на вопрос, где топливозаправщик, ему ответили, что пока керосина раздобыть не удалось. Договорились с военными обменять завтра на продукты.

— В таком случае мех грузить будем тоже завтра, — категорично заявил Геннадий.

— Куда же нам с ним? Везти обратно? — растерянно моргал глазами представитель фирмы «Якутмехэкспорт».

— Дело ваше. Но оставлять в самолете дорогой товар я не собираюсь.

— У вас же охрана, — попытался уговорить коммерсант.

— Самолёта, а не пушнины, — отрезал Геннадий. Он был озабочён не только отсутствием топлива, но и неявкой посредника от «патриотов», о котором предупредил Андрей. Что-то случилось?..

Торговец пушниной попробовал пожаловаться на второго пилота командиру экипажа. Биктогиров развел руками:

— Ничего не могу поделать. За груз отвечает он.

Сдав привезенные компьютеры и ящики с ширпотребом, Геннадий опечатал самолет, и экипаж отправился в гостиницу, где был заказан номер.

— Не желаете пройтись по магазинам? — предложил Геннадий командиру с радистом.

— По такому морозу? — передернул плечами Биктогиров. — Да гори они синим огнем. Лучше пойдём в ресторан, погреемся.

— Нет, у меня серьезный заказ.

— Это от кого же? От Валентины? Ну, тихоня! Говорил, что за порог не пустила, а сам… Или решил подкупить? Тоже верно — все они бабы продажные…

Геннадий не стал уточнять, для кого и что он решил купить. Расставшись с командиром и бортрадистом, он отправился в первый попавшийся ювелирный магазин. Там алмазы открыто не продавались, это он прекрасно понимал, но из рассказов сослуживцев слышал, что продавцы подскажут, где и у кого купить. На рынке спекулянты тоже промышляли этим товаром, но там запросто могут всучить подделку, а Геннадий никогда в руках не держал алмазные самородки.

Надежды его оправдались. Выбрав глазами в помощницы ярко крашенную блондинку лет сорока с золотыми перстнями и серьгами в ушах, он подошел к ее прилавку и стал расспрашивать о достоинствах то одного, то другого украшения. Блондинка восприняла интерес покупателя к бижутерии, как желание познакомиться, кокетливо стала объяснять, с милой улыбкой разглядывая его. Когда запас её красноречия и познаний в ювелирном деле иссяк, она ласково спросила:

— А что, собственно, предпочитает ваша супруга?.. — Она сделала паузу. — Или возлюбленная? Из каких камней?

— О-о, моя возлюбленная с большими запросами, — улыбнулся Геннадий. — Дочка «нового русского». Только я с небольшими возможностями. У нее юбилей, двадцать пять. А в таком возрасте, говорят, дарят только бриллианты. Но откуда у бедного пилота деньги на бриллианты… Вот если бы вы торговали алмазами… Я сам умею гранить и делать оправу.

Блондинка развела руками.

— Чего нет, того нет. С удовольствием помогла бы. А вы откуда?

— Из Хабаровска.

— К нам частенько прилетают оттуда лётчики. Но вас я вижу впервые.

— Я действительно прилетел первый раз.

— Красивый город, — вздохнула блондинка. — Я год там прожила, потом мужа сюда перевели. А он возьми и замерзни здесь по пьянке, — заключила она без особого сожаления. Помолчала. Внезапно лицо её озарилось, словно она что-то вспомнила. — Постойте, кажется, моей подруге молодой человек подарил алмаз, и она не знает, что с ним делать. Позвонить?

— Я буду признателен вам.

— Хорошо. Зайдите через часок…

Продавщица, видимо, усомнилась — не из милиции ли он, не проверка ли это? Но когда Геннадий зашел через час, озабоченность с лица её исчезла, и она, набросив на плечи шубу, вышла с ним на улицу. Протянула прозрачный, почти круглый минерал:

— Вот. Сколько вы за него дадите?

Геннадий повертел в руках алмаз.

— Настоящий, не подделка?

— Ну что вы. Я за подругу ручаюсь.

— А сколько она просит? Я понятия не имею о цене.

— Тысячу дадите? Можете мне верить, он стоит этих денег.

Геннадий отсчитал ей десять сотенных купюр…

— Только найдите красивую коробочку.

Блондинка принесла ему бархатный футляр из-под медальона…

— Ну что, купил презент своей возлюбленной? — поинтересовался Биктогиров, когда Геннадий вернулся.

— Купил, — ответил Геннадий и, зная любопытство командира, показал ему алмаз.

Биктогиров повертел в руках покупку, посмотрел на свет, достал зажигалку и поджёг фитилек. Провел язычком пламени по минералу. Глубоко вздохнул.

— Плакали твои денежки, — сказал с сожалением. — Страз, подделка. Не пойму только, неизвестный это минерал или так ловко из стекла научились мастерить.

— Ты шутишь? — не поверил Геннадий.

— Можешь проверить у ювелира. — Голос командира звучал серьёзно и сочувственно. — Я на Дальнем Востоке десять лет служу и научился разбираться в драгоценных камнях и стразах.

Бортовой механик Костя Снегин подтвердил заключение Биктогирова — страз.

— У меня жена работает в ювелирном, я тоже насмотрелся этих цацек, — сказал он со знанием дела. — Эта хреновина не поддается обработке, крошится. Лучше вернуть сразу.

Но шёл уже восьмой час вечера, магазин работал до семи.

— Сходишь со мной завтра утром? — попросил механика Геннадий.

— Нет проблем. Поставишь бутылку…

Но утром крашеной блондинки в магазине не оказалось.