Мемуары Эмани - Нина Алексеевна Ким
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда еще не знали, что это полезная голливудская диета – не есть много мяса.
Большую тарелку мысленно делим на четыре части. На одной из них истекает жиром золотистый бифштекс, на остальных трех – овощи и гора зеленого салата. Можно есть все, но малыми порциями. А у кого и где в те времена были большие порции? Жевать медленно, не торопясь. Да, жевали медленно, чтобы паек не исчез быстро в бурчащем желудке.
Подозреваю, что нынешние модные диетологи подглядели диеты у наших бабушек. Заглянули в их немудреный рацион. Подсчитали калории, записали все столбиком и совершили научное открытие. И пошла гулять мода с лозунгами: «Не ешь мяса, не ешь сладкое!»
А может быть, просто есть все в меру?
* * *
В работе нашего общества стоял важный пункт – связь с выходцами из Кореи. Их было много – тех, кто разными путями попал в Бельгию. Меня потрясло до глубины души нечаянное знакомство, которое произошло в доме у бельгийцев. Они пригласили меня, потому что у них был друг, тоже кореец, по имени Роб. Мы познакомились. Он рассказал, что в Бельгию его привезли приемные родители, а о настоящих он ничего не знает. Потом снял с шеи маленький медальон и открыл его. С фотографии хмуро смотрел карапуз, на обратной стороне мелкими буквами были записаны его фамилия, имя и дата рождения. Роб рассказал, как пытался найти биологических родителей, но пока нет никаких результатов. Я дала ему контакты общества адаптированных корейцев в Европе. В поисках биологических родителей им оказывали официальную помощь квалифицированные юристы, не делали тайны из того, что они – приемные дети.
Усыновить ребенка из далекой Кореи могли позволить себе люди с большим достатком. Поэтому эти дети вместе с гражданством получали прекрасное воспитание и образование. Все поколения адаптированных детей страстно желают найти свои корни, узнать о судьбе биологических родителей. Найти и спросить: «Почему, если вы живые, почему я вырос не с вами? Где вы?»
Это коснулось и нашей семьи. День и ночь бабушка ругала моего отца за то, что он завел себе какую-то женщину на стороне. И вот мама решила уйти от отца. Помню, как я несла ночной горшок, крепко обняв его руками. У мамы на спине были какие-то пожитки, маленькая сестренка цеплялась за подол ее платья и хныкала. Она не оставила нас отцу в укор, как делали многие кореянки, разводясь с мужьями.
Потом помню, как бабушка держала на руках ребенка, которого нашла под дверью на улице. Она растерянно смотрела на орущий комочек в тряпках и бормотала: «Бессовестная, нагуляла и еще ребенка нам подкинула!» Таким образом, в конце ноября у папы родились дочь и сын – мама родила долгожданного наследника. А ту девочку вернули законной матери.
Мне уже было лет пятнадцать, когда приехала к нам в гости папина сестра и рассказала, что та девочка живет у приемных родителей. Растет она в ужасных условиях, и обращаются с ней бессердечно.
Гости уехали, а мать шепотом уговаривала отца:
– Алексей, ты должен забрать свою дочь. Привези ребенка домой. Я не буду обижать ее, она будет есть то, что едят другие твои дети.
– Нет, мать девочки так решила, я не буду вмешиваться.
Мама больше не разговаривала про девочку, но папа долго ходил грустный. Думаю, что эта грусть по брошенной дочери жила в нем всегда.
Через много лет, когда его уже не было в живых, мы встретились с этой девочкой. Тетка сказала, что должна прийти моя сестра по отцу. Не успела она договорить фразу, как кто-то налетел на меня сзади с рыданиями: «Сестра, моя сестра Нина! Я Люба». Ей исполнилось восемнадцать лет, когда приемная мать открыла правду: «Мы удочерили тебя восемнадцать лет назад, сегодня мы пойдем в гости к сестре твоего отца, которая живет в нашем городе». Представьте себе состояние человека, которому сообщают, что родители – это не родители, потому что свои от нее отказались. Люба узнала, что у нее есть где-то братья и сестры. Всю ночь мы проговорили с ней.
– Сделай так, получится у тебя?
– Как?
Она распрямила руку ладонью вниз, пальцы прогнулись вверх. Я повторила ее движение правой рукой, и две лодочки, совершенно одинаковые по форме, стали как одно целое. Глядя на ладони, она плакала.
Высокий подъем ноги, полные икры и короткие руки – особенности наших фигур были повторением, копией друг друга. Но не повторилась душа, замотанная в кокон разного воспитания и обид. Люба нашла биологических сестер и братьев и опять потеряла.
Той ночью, прямо глядя в мои глаза, Люба повторяла вопросы, которые тревожили ее:
– Почему та женщина отказалась от своего ребенка? Это была месть мужчине, который не захотел с ней жить? Она хотела устроить свою личную жизнь? Неужели ни разу не вспомнила обо мне? Говорят, такие женщины появляются на горизонте, когда брошенный ребенок начинает зарабатывать, и обдирают его как липку на правах матери. Как ты думаешь, она жива? В детстве меня часто выгоняли из дома. Зимой я пряталась в свинарнике – прижмусь к теплому боку свиньи и греюсь. Я думала, что все дети так растут, пока не родила своих. Зачем меня удочерили? В приданое мне дали две пары трусов и одеяло с матрасом. Но дали они, люди, которые подобрали меня и вырастили. Пусть без ласки и тепла, но взяли в дом. Для меня они будут всегда моими настоящими родителями! – вздохнула Люба.
Почему она опять осталась одна? Обида в ней накапливалась по всякому поводу. Приехала ко мне в гости, когда я лежала, измученная токсикозом. Открывает холодильник, а там корейские лепешки – деликатес, от которых меня рвало так, что я дышать не могла.
– Ой, тут у вас лепешки! – воскликнула она обрадованно.
– Закрой быстро, – закричала я и побежала в туалет.
Началась рвота. Люба обиделась. А кто бы не обиделся? Не могла же я сказать, чтоб она ела эти лепешки праздничные, которые потом мне поперек
