Агрессор - Энди Макнаб

Я обернулся к Чарли.

— Это не сработает, дружище. К тому времени, когда поднимут тревогу, мы даже пост не успеем проехать. Он уже может быть там, если его кто-то подбросил.

— Ничего не поделаешь, старик. Если мы вернемся на дорогу, мы обречены.

Я схватил карту и проверил дорогу, идущую к северу от города, думая, не можем ли мы поехать на запад, а потом свернуть влево, в сторону границы с Турцией. Я еще поискал заправки, но на карте они не были отмечены.

— Это лучше, чем застрять здесь. По крайней мере, мы хоть немного будем удаляться отсюда. Вот что нам нужно, дружище. Как думаешь, прорвемся?

Глава шестая

Я остановился перед гребнем холма, и Чарли вышел из машины.

Он карабкался на вершину, чтобы осмотреть местность впереди нас. Приблизившись к вершине, он опустился на колени и на руки и последние несколько метров прополз. Нам не хотелось рисковать и переваливать через вершину холма на полном ходу только для того, чтобы обнаружить перед собой наших старых друзей под деревьями.

Он помахал мне рукой и, как только я поравнялся с ним, вскочил в машину. Он наклонился в проем между передними сиденьями.

— Дорога отсюда всего в двухстах метрах. Мы никак не могли проехать тот пост.

Я направил машину на вершину холма.

— Скоро узнаем наверняка, так или иначе. Мать их всех так.

Иногда приходит время, и ты осознаешь, что твоя возможность выбора исчерпана и приходится выбирать то, что есть.

Мы выехали на дорогу и повернули налево, после чего я снова переключил «лэндровер» на неполный привод, чтобы сэкономить бензин.

Не прошло и минуты, как мы увидели впереди нас дежурного водителя. Он увидел машину и замахал рукой, прося нас остановиться.

Чарли рассмеялся.

— На что угодно спорю, что он передумает, как только узнает машину.

Он был прав. Как только мы подъехали ближе, парень снова глянул на нас и тут же рванул в сторону деревьев.

Еще четверть часа спустя нам пришлось притормозить, проезжая мимо двигавшегося навстречу грузовика, переполненного репой. Несколько штук упали на крышу нашей машины, когда мы маневрировали, пытаясь разъехаться на узкой дороге.

Мы выехали на вершину еще одного холма, и перед нами снова развернулась безлюдная равнина. Впереди на расстоянии около километра от шоссе был разбит палаточный лагерь. Рядом с ним была проложена новенькая гравиевая дорога.

Лагерь был размером с маленький городок. Десятки зеленых двадцатиместных палаток стояли, выстроившись в ровные упорядоченные ряды вдоль огороженного проволочным забором здания штаба. Справа от них располагался лабиринт сборных строений со спутниковыми антеннами на крышах, соединенных террасами или бетонными дорожками.

Пять или шесть вертолетов «Хью» были припаркованы в ровную линию на вертолетной площадке.

Где-то в трех километрах впереди по главной дороге на возвышенности находился еще один лагерь.

Чарли снова наклонился вперед.

— Черт побери, да у них здесь целая армия.

И он не ошибался.

— Будут какие-нибудь идеи?

Он покачал головой.

— Нужно ехать вперед. Больше некуда. А мы в армейской машине. Давай надеяться, что водитель еще не добрался до поста и нас пропустят.

Я вдавил акселератор в пол, и мы промчались мимо первого поворота. Боковая дорога была устлана щебнем и простиралась около километра до главных ворот, над которыми плечом к плечу реяли на ветру американский и грузинский флаги.

Поля с обеих сторон от нас были похожи на муравейник. Программа «Партнерство во имя мира» была в самом разгаре. Американские военные, но невооруженные, инструкторы в зеленых футболках и пятнистых камуфляжных штанах американских морских пехотинцев выгоняли три пота с грузинских солдат. Казалось, что они получали огромное удовольствие, вышибая дух у счастливых ребят из рекламы армии.

На нас никто даже не глянул.

Пока что все шло отлично.

«Лэндровер» зашатало и стало бросать из стороны в сторону, как только дорога за поворотом ухудшилась. Мы двигались в сторону второго лагеря, я продолжал держать газ выжатым до упора. При подъеме на холм я переключился на третью передачу, и «лэндровер» без проблем взобрался на него. У меня начало подниматься настроение.

— Алло, дежурная машина, дежурная машина. Это вы на холме? Докладывайте! Конец связи!

Я опустил взгляд на рацию, потом посмотрел на Чарли. Он пожал плечами. Кто-то, кому нечем больше было заняться, наблюдал за нами в бинокль. Ну и что?

Я переключился на вторую, чтобы в случае если возле второго лагеря нас попробуют остановить, у меня была возможность резко прибавить скорость.

— Дежурная машина, не двигаться дальше. Повторяю, не двигаться дальше. Возвращайтесь назад. Конец связи!

Возможно, им требовалась машина, чтобы забрать бутерброды командира.

Я снова проигнорировал рацию. Двигатель заскрипел, когда мы преодолевали последние метры подъема.

— Не пересекать демаркационную линию. Пересечение демаркационной линии противоречит существующим приказам. Повторяю, возвращайтесь на базу. Конец связи!

— Демаркационная линия? — Чарли так же, как и я, всматривался в вершину холма, высунув голову вперед. — Эти два места находятся в центре конфликта?

— Что-то вроде того.

Я кивнул в сторону флага, который реял над воротами лагеря, находившегося теперь приблизительно в ста пятидесяти метрах слева от нас. Это не был звездно-полосатый или флаг Ричарда Львиное Сердце. Это был флаг, состоящий из трех горизонтальных полос — белой, голубой и красной, — флаг Российской Федерации.

Голова Чарли поравнялась с моим правым плечом.

— Твою мать! Давай просто ехать дальше, понадеемся на удачу. Все равно мы больше ни фига не можем сделать.

Мы двигались параллельно ограде лагеря. Люди в униформе столпились возле бесконечного ряда палаток и машин.

Возле главных ворот началась суета. Вооруженные люди высыпали на дорогу. Очевидно, они решили перекрыть ее. Снова проснулась рация.

— Дежурная машина, доложите обстановку. Конец связи.

Я смотрел на униформы впереди. Одевались ребята явно в спешке: на одних куртки не застегнуты, кто-то без касок. Но у всех были АК. Тронь одного из них, и здесь начнется бойня.

— Я не остановлюсь. Я буду просто ехать, но очень медленно. Что скажешь?

Я посмотрел на Чарли через зеркало заднего вида.

Он подмигнул мне.

— Так кто ты, Бутч или Санденс?

Глава седьмая

Мы поравнялись с главными воротами. Спидометр был на уровне отметки двадцать километров в час. Казалось, что на дороге никто не знал, что делать. Они все по-русски бормотали: «Какого хрена здесь делает британский „лэндровер“?» К счастью, их автоматы все еще были перекинуты через плечо, а не прижаты к нему.

Чарли замахал рукой.

— Как дела, пацаны?

Они посмотрели назад, а один из молодых улыбнулся и помахал рукой в ответ. Сержанты рассерженно заорали на подчиненных, пытаясь навести хоть какой-то порядок.

Мы катились мимо них, а принц Чарли на заднем сиденье все еще приветствовал своих подданных. Никто не пытался нас остановить.

Рация снова подала голос:

— Дежурная машина, разворачивайтесь, разворачивайтесь. Не останавливаться! Не предпринимать никаких действий, которые могут быть расценены как агрессивные. В случае необходимости подчиняйтесь их приказам.

— Заткнись, сука! — сказал Чарли, широко улыбаясь своим новым подданным.

Я выключил рацию.

Спустя несколько секунд ситуация прояснилась. Я уже приготовился к расстрелу в упор, но этого не произошло. Мы медленно спускались с холма, больше невидимые для наблюдателей в американском лагере.

Ограждение закончилось. Чарли обернулся и посмотрел назад.

— За нами никого. Продолжай двигаться. Дави на газ, дружище.

Я даже и не думал с ним спорить.

Около тридцати минут мы не видели ни перекрестков, ни поворотов, ни постов, а только зеленые холмы впереди, лес слева и долину справа. Двигатель работал вовсю, и местами, там, где позволяла дорога, мы ехали со скоростью под девяносто километров в час.

Водитель уже, наверное, добрался до поста. Ну и что? Мы теперь были далеко. Где-то на дороге, за горизонтом, нас ждал пост «Добро пожаловать в Тбилиси», где нас попытаются остановить любым путем, но этот пост мы переедем тогда, когда доберемся до него. А сейчас я чувствовал только удовлетворение самим собой.

И вдруг я услышал что-то очень знакомое, и мое сердце упало в пятки. Я глянул на Чарли и по выражению его лица понял, что я был прав.

Он открыл окно.

Шум становился громче, и его уже ни с чем нельзя было перепутать.

Равномерный шум лопастей винта разрезал воздух.