Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет. – Ответ прозвучал, как птичий щебет, как писк мыши у кошки в лапах.
Шеф был полумертв от ужаса. Локи задал вопрос. Ответ известен. Нет смысла лгать.
Безумное лицо склонилось к Шефу. Он поймал себя на том, что старается представить, как оно выглядело бы без шрамов и язв от змеиного яда, без этого выражения гневного мстителя. Словно пытаешься угадать, какими стали бы черты закаленного в боях ветерана, если бы его жизнь сложилась по-другому.
Большой и указательный пальцы надавили на туловище Шефа, но еще не в полную силу.
– Смотри туда.
Шеф увидел грандиозный мост, который в то же самое время был радугой, а в его конце холодно посверкивали стальные лезвия.
– Все боги, мой отец и братья, ушли по мосту Биврёст, и Один вызвал свой Эйнхериар, чтобы охранять его. Они думают, что я пойду по мосту на приступ, с моими союзниками-гигантами и с детьми, чудовищным отродьем Локи. А знаешь, почему я не пойду на приступ?
– Когда-то это был твой дом. До того, как ты погубил Бальдра.
На этот раз пальцы сжались сильнее, застонали ребра Шефа, готовые треснуть и пронзить сердце.
– Я не хотел, чтобы Бальдр погиб. Я хотел, чтобы они увидели сами, чего стоят.
– Я знаю это, сударь. Как и мой отец Риг. Поэтому он и освободил тебя.
Лицо разгладилось, на нем отразилась способность рассуждать здраво.
– Ты пытаешься договориться со мной, человечишка?
– Да, сударь.
– И что же предложишь?
– Я пока не знаю, сударь. Вернуть твое место в Асгарде?
– Ты не сможешь этого сделать, – произнес Локи. – Но как знать, вдруг ты мне дашь что-то другое. Теперь слушай, что я скажу. Исполняй мою волю. Сделай больше огня, больше машин, стань поклонником моим, а не Рига, отвернись от Пути и принеси в мир ужас. И за это я дам тебе больше, чем когда-либо сулил мой отец Один. Своим любимцам он посылает удачу – до тех пор, пока не передумает, как это было с Сигурдом Змеиный Глаз, которого ты убил, когда он запутался в собственных шнурках. Я буду давать тебе удачу, пока ты не умрешь, старый, но грозный. Подумай о мужчинах, которыми ты будешь распоряжаться. Подумай о женщинах, которых сможешь взять. Все это может быть твоим.
И вот тебе подарок от меня. Больше всего на свете ты хочешь получить греческий огонь. Я дам его тебе, а вместе с ним надежды, которые превзойдут все твои мечты. Когда настанет время, скажи греку: «Лучше всего она зимним утром». Увидишь, как он начнет перед тобой пресмыкаться.
А сейчас иди. Но не думай, что сумеешь сбежать от меня теперь, когда я свободен. Или что тебе поможет твой отец, запертый по ту сторону моста Биврёст.
Шеф вдруг обнаружил, что летит, все выше и выше, как выпущенный из катапульты камень. Он крутанулся в воздухе, пытаясь опустить ноги и с ужасом гадая, куда упадет: в море с глазастыми и зубастыми тварями или на землю, покрытую ядовитыми змеями.
* * *
Под ним оказалась кровать. Он пытался вскочить, спасти свои ноги от ядовитых зубов. Чьи-то руки прижимали его к ложу, он почувствовал на своей обнаженной коже мягкие груди Свандис. На долгие секунды он, дрожа, прильнул к ней.
– Знаешь, что ты говорил во сне? – наконец спросила она.
– Нет.
– Ты кричал по-норвежски снова и снова: «Skal ek that eigi, skal ek that eigi, that skal ek eigi gera!»
Шеф машинально перевел:
– He сделаю этого, не сделаю этого, этого я не буду делать.
– А чего «этого»? – спросила Свандис.
Шеф понял, что в отчаянии сжимает свой нагрудный амулет.
– Не откажусь от него, – ответил он, разглядывая серебряную лесенку. – Не откажусь от амулета, не стану и служить Локи в обмен на его милости. Что там за шум снаружи?
Глава 26
Солнце уже поднялось над горизонтом – ночь прошла, пока Шеф во сне боролся с богом хаоса, – и с улицы доносился шум ликующей толпы. В гавань входил один корабль за другим. Сначала их появление вызвало тревогу у моряков. Но когда конструкция кораблей стала различима даже невооруженным глазом и экипажи приближающейся армады смогли обменяться приветствиями с береговой охраной, атмосфера разрядилась. Наспех починенное плавучее заграждение убрали, северяне перестали доворачивать хвостовики нацеленных катапульт, туго закрученные торсионы были ослаблены. Весть разнеслась по городу, и все свободные от караульной службы на крепостных стенах сбежались в гавань, размахивая руками и вопя от счастья.
Флот, который предупрежденный Фарманом Альфред снарядил на выручку, долго собирался со своих рассеянных по северным морям позиций, а затем неторопливо двинулся на юг. Многие рыбаки видели небольшую эскадру Шефа, прошедшую по Бискайскому заливу и вдоль побережья Испании; ни один моряк не мог забыть эти необычные двухмачтовые парусники, и на любом языке нетрудно было поинтересоваться: «Вы не видели здесь корабли, похожие на наши?» Сведения стало труднее получать и понимать, когда флот, подгоняемый постоянным течением из Атлантики, прошел через узкий пролив Джебель-аль-Тарик и оказался во Внутреннем море. Да, корабли магусов проследовали к Кордове. Нет, они поплыли воевать с христианами, заключив союз с халифом. Нет, халиф объявил их вероломными собаками. Все корабли разбегаются от одного вида необычных парусников, те швыряются огромными камнями, это магия северного короля-чародея. Нет, все не так, во Внутреннем море теперь правят христиане, у них есть ручные драконы, от которых само море вспыхивает огнем.
Хардред, назначенный королем Альфредом командовать английским флотом, всеми силами старался извлечь хоть крупицу смысла из услышанного, и в этом ему помогали Фарман, жрец Фрейра, из-за видения которого и была послана эта спасательная экспедиция, а также Гудмунд Золотой, некогда товарищ Шефа, ныне его вице-король в Свеарики, в земле свеев. Втроем они смогли понять только одно: все боятся греческих галер, но никто не знает толком почему.
