Сборник "Профессия: ведьма" - Ольга Громыко

Я понятливо кивнула.

– Слуга проводит вас в комнату, я уже велел отнести туда ваши вещи, – продолжал Ховел. Прежде чем я успела возразить, что вещей у меня нет, он оказался рядом со мной и, словно нечаянно задев плечом, сменил тон на бархатисто-медовый, с придыханием: – А хотите… я сам вас туда… провожу?

– Нет, – ледяным тоном отрезала я.

– Ну как хотите. – Ничуть не огорчившись, господин Залесский предупредительно распахнул передо мной дверь, – Впрочем, если передумаете…

– Нет!

– В любое удобное для вас время, вторая дверь налево, – успел-таки шепнуть мне вслед Ховел.

Я гневно обернулась, но дверь уже захлопнулась.

Каменным особняк Залесских был только до середины, выше начинались дубовые брусья. Издалека он выглядел довольно забавно, стилизованный под замок с четырьмя маленькими башенками по углам крыши. Мне досталась чердачная клетушка с единственным, выходящим на лес окном. Распахнув дверь, я с трудом удержалась от вскрика – на кровати стоял гроб, в котором я не сразу опознала привезенную на телеге «вещь». Вот леший, совсем про него забыла! За час я не успею доехать даже до Жабок, не то чтобы вернуться. Впрочем, судя по жилистой и крикливой старухе, тот свет ее пока не прельщал. Подождет, ничего с ней за недельку не сделается.

Краем глаза уловив за окном какое-то шевеление, я присмотрелась и заметила алый вымпел, быстро съезжающий вниз по шпилю одной из башенок. Спустя пару минут на его месте затрепетал зеленый.

Вскоре дом наводнили молодые красивые селянки, неумело притворяющиеся зеленщицами, молочницами и булочницами, для отвода глаз пыхтящие под тяжестью корзин с соответствующим товаром. Ховел лично беседовал с ними в кабинете, подвергая принесенную сельхозпродукцию долгому и тщательному осмотру. Сталкиваясь на лестнице, девушки краснели и хихикали, но назад не поворачивали.

Дворовая и домашняя прислуга радовалась отъезду хозяйки не меньше Ховела и, закрывшись на кухне, отмечала это радостное событие бочонком вина и немудреной закусью в виде сыра с хлебом. Меня радушно пригласили в компанию, но я отговорилась головной болью и продолжила осмотр дома.

На третьем этаже жили слуги, на втором находились господские комнаты и столовая, на первом – кухня и огромный зал для приема гостей. Подвальное помещение было отведено под кладовую, заставленную бочками, ларями и мешками. Вкусно пахло копченостями, свисающими с балок. На одной из бочек сидел Вал и, наклонившись, беззастенчиво колупался во второй, горстями извлекая из нее длинные лохмотья квашеной капусты, которые тут же со смаком поедал. Процесс хищения сопровождался чавканьем и причмокиванием.

– Цыпа, хошь яблочко? – Тролль как ни в чем не бывало по самый локоть засадил в бочку волосатую лапу с закатанным рукавом, пошарил в капустных недрах и выудил оттуда полупрозрачную, хорошо промаринованную артомовку.

– Я тебе сейчас покажу яблочко, – мрачно пообещала я, захлопывая за собой дверь и задвигая ее на засов. – И работенку плевую за десять кладней тоже покажу!

Вал и ухом не повел, продолжая невозмутимо лакомиться капустой.

– Ты чего, цыпа? Неужто меньше двадцатки выторговала? Я и то на пятнадцать уговорился, три кладня против прежнего накинул, типа за стаж.

Я так удивилась, что даже перестала сердиться, и мирно облокотилась на бочку рядом с троллем.

– Выходит, ты здесь не впервые?

– А то! – хохотнул Вал и, забывшись, целиком схрумкал предложенное было мне яблочко. – Его женушка, та еще стерва, ежегодно к тетушке на именины выбирается, а он тут гуляет в свое удовольствие. Я уже третий год подряд здесь харчуюсь. Прежде с Чародом Богорским на пару работали, да вот незадача – этой зимой его снежные зубари разодрали, так что очень удачно ты мне подвернулась, цыпа.

Я не разделяла его восторга:

– А наемник-то Ховелу зачем?

Тролль поковырялся в зубах, извлек измочаленный ошметок яблока и, подумав, бросил его обратно в капусту.

– Видала, скоко девок в дом набежало? Во, а через пару дней зарогатевшие мужики косяком попрут, морду Ховелу бить. Вот тут-то я и пригожусь! – Наемник небрежно прихлопал разворошенную капусту ладонями, закрыл крышку и вытер руки о штаны. – Я знаю, что тебя бесит, цыпа. Признайся – ты горько жалеешь, что не обзавелась ключиком от таких же портов!

– Ничего подобного, – возмутилась я, не покривив душой. С одной стороны, во мне вопияла женская солидарность… а с другой, мне бы и в голову не пришло запирать мужнины трусы на замок. – Верность за двадцать пять кладней, тьфу… да кому она такая нужна?

– Брось, цыпа, – усмехнулся тролль, спрыгивая с бочки. – Нашла из-за чего переживать! Ты свою работу сделала, а они уж пусть сами между собой разбираются. Пойдем-ка лучше пивка хлебнем да поболтаем – давненько я тебя не видел!

– Оно и к лучшему, – буркнула я, но отказываться не стала.

Видимо, ночное бдение успело войти у меня в привычку. Заснула я практически мгновенно, но спустя три часа выпала в тягостное полудремотное состояние, когда по-прежнему хочется, но почему-то не можется спать. Поворочавшись с боку на бок и с досадой убедившись, что ни туда ни сюда, я встала, подошла к окну, распахнула ставни и облокотилась на подоконник. Свежий ветерок приятно лохматил волосы, вдалеке скорее угадывался, нежели виднелся лес. Ночка выдалась непроглядная, облачная и оттого безлунная. Впрочем, мрачной и зловещей она вовсе не казалась. Звонко трещали кузнечики, в кустах у забора заливисто распевали соловьи, в лесу задушевно выла нацыга. Мир и покой, благодать…

Что?!

Окончательно проснувшись, я отпрянула от окна, чуть было из него не вывалившись. Никаких сомнений, опять эта бестия! Кому, интересно, она дает концерт? Может, у нее брачный период? Да нет, у всех вурдалакоподобных он зимой, с середины вьюжня до конца выстудня. Что же тогда? Хорошее настроение после сытного обеда?

Связываться с нацыгой, тем более за бесплатно, мне совершенно не хотелось. Эта тварь очень проворная, сильная и хитрая, заклинанием ее не возьмешь, а мечом еще нужно попасть. Но и позволить ей безнаказанно рыскать по округе я тоже не могла. Впотьмах кое-как зашнуровав сапоги, я заправила длинную ночную рубашку в штаны, набросила куртку, и, стараясь не слишком раздражать скрипучие ступеньки, вышла во двор.

На улице оказалось довольно свежо, пришлось руки вдеть в рукава куртки и застегнуть ее под горло. Остановившись возле сеновала, я тихонько свистнула, потом вполголоса позвала: