Звезды над нами - (Алексрома) Ромаданов

Но вслед за крупной головой нарисовался квадратный торс, и его жизнерадостный обладатель почти весело пригласил сочным голосом, выходя из машины:

- Садитесь, Сизов. Нам с вами в одну сторону. По пути.

Я заглянул в освещенный салон автомобиля: в нем сидели, не считая водителя, еще двое таких же крепких молодцов, - один на переднем сидении и один на заднем. "Сопротивление бесполезно", -вспомнилась мне расхожая фраза из детективных романов. Я пролез на середину заднего сидения,придвинувшись к неподвижно скучавшему мордастому "попутчику", а пригласивший меня "жизнерадостно-квадратный" привалился ко мне с другого края и, захлопнув дверцу, опустил защелку. Мы поехали.

- А ордер на арест у вас есть? - вспохватился я, с тоской провожая глазами проплывающую мимо стеклянную коробку с горящей надписью "Автовокзал".

- Кто вам сказал, что вас а-рестовали? - коротко зевнул, не поворачивая головы, седой мужчина рядом с водителем.

- В таком случае, куда вы меня везете? - спросил я как можно спокойнее, физически ощущая на себе тяжелое давление неизвестности.

- В Углов, - дернул плечами седой, будто я спрашивал о чем-то совершенно очевидном.

- Зачем?

Демонстративно игнорируя мой вопрос, седой включил автомобильный приемник и покрутил ручку настройки.

- ... ожидаются снегопады, по области - дожди с грозами, = бодро известила дикторша.

- С грозами! - поднял вверх указательный палец седой.

Трое остальных засмеялись, будто в ответ на удачную шутку. "Дебилы!" - обругал я их, но не вслух, а про себя.

- ...ветер умеренный, западный, - как ни в чем ни бывало продолжала дикторша - ей-то что!

Я набрал в легкие побольше воздуху и закричал:

- Я требую остановить машину!

- ... от минус трех до плюс одного! - ударил по ушам вопль дикторши, так что динамики задребезжали.

- Что вы сказали? - вежливо переспросил седой, увертывая звук.

- Остановите машину, - потребовал я, не слыша собственного голоса.

- А теперь - концерт по заявкам радиослушателей! - взревела дикторша.

- Что вы сказали? - вежливо переспросил седой.

Продолжать "разговор" было бесполезно, и я замолчал, решив экономить силы, которые мне, судя по всему, скоро понадобятся.

Часа через три мы свернули с шоссе на темную лесную дорогу и еще через 20 минут подъехали к добротной зимней даче = двухэтажному кирпичному дому за высоким сплошным забором.

- Где мы? - спросил я, когда машина въехала через ворота во двор.

- В лесу, - ответил седой безо всякой интонации в голосе, в первый раз поворачивая ко мне свое мясисто-костистое лицо с подвижными глазами-буравчиками. - Выходите.

Я вышел. Седой завел меня в дом, мы прошли через богато обставленный холл с камином и распятьями медвежьих шкур на стенах и поднялись по витой лестнице на второй этаж. Здесь седой подвел меня к одной из дверей и почтительно постучал... В эту минуту он сильно напоминал учителя, приведшего к директору школы провинившегося ученика. За дверью не отвечали, и седой впал в тягостное раздумье: постучать еще раз или подождать? "Интересно, кто этот внушающий трепет подчиненным "директор"? = спросил я себя и сам себе ответил. - Занзибаров. Да, конечно же, это Занзибаров, как я раньше не догадался!" Наконец, седой решился постучать еще раз, и тогда из-за двери еле слышно донеслось: "Войдите". Мне показалось, что это голос Занзибарова, но когда мы вошли, я увидел, что в высоком кожаном кресле за широким письменным столом сидит совсем другой человек: лет пятидесяти, но моложавый и подтянутый, аккуратно причесанный на пробор и с тонкими чертами лица, среди которых особо выделялся рот - он, пожалуй, был слишком тонким и ярким, ипоэтому казалось, что его обладатель вот-вот не то укусит, не то поцелует своего собеседника. "Спасибо, Юрий Палыч", - сказал он седому. Седой тотчас бесшумно удалился, а хозяин кабинета приветливо улыбнулся мне, загибая резко вверх уголки своего замечательного рта, и сказал, как долгожданному гостю:

- Наконец-то вы прибыли!

- Простите, но я вас не знаю, - холодно ответил я.

Он смущенно поморгал, будто впервые встретил такого чудака, который его не знает, и сказал:

- Зовите меня Иван Иванычем.

- Очень приятно. Зовите меня Петром Петровичем, - в такт ему представился я.

- Хорошо, Петр Петрович... Он же Сергей Сизов, он же Серый, он же Угловский мессия, он же Умка, он же Зоровавель, он же Зоро, он же - Джакомо Казанова, - перечислил Иван Иваныч, кивая головой при каждом новом имени, а последнее особо выделил размашистым кивком, давая понять, что ему известно про меня не только все, но и чуть-чуть больше...

- Вы следили за мной? - в лоб спросил я.

- Я?! - рассмеялся Иван Иваныч. - Я - нет!

- Что вы от меня хотите? - опять напрямую спросил я.

Иван Иваныч моментально сделал серьезное лицо, показывая, что шутки кончены, и строго сказал назидательным тоном:

- Я хочу, чтобы вы перестали пьянствовать, превращая воду в водку, и прекратили соблазнять малолетних восторженных девочек, покоряя их сердца дешевыми чудесами. Вас ждут большие дела, мой дорогой Зоровавель, а вы размениваете свой звездный миллион на жалкие гроши! Я не собираюсь читать вам лекцию о положении в стране - вы и сами прекрасно все знаете. Россия стоит на грани катастрофы: экономика развалена до основания, людям элементарно нечего есть, нравственность упала до нуля под грузом порнографии, выдаваемой за либерализацию культуры, - а парализованное центральное правительство, подобно первобытному шаману, врачует страну бесконечными заклинаниями о необратимости процессов перестройки и демократизации.

- В чем же спасение? - осторожно поинтересовался я, чувствуя какой-то подвох.

- В наведении порядка на местах собственными силами, - с готовностью ответил Иван Иваныч. - Если не мы - то кто? Одряхлевшая КПСС? Мечтающий прибрать нас к рукам Запад? Упражняющийся в словоблудии и краснобайстве парламент?

- А "мы" - это кто? Мы с вами? - горько усмехнулся я.

- Да, и не только мы, - невозмутимо ответил Иван Иваныч. = Вы знаете, что такое КМС?

- Кандидат в мастера спорта?

- КМС - это Комитет местного спасения, - расшифровал он, не реагируя на мою иронию. - Это -орган, объединяющий в себе лучших представителей своей Малой Родины, ее честных и деятельных патриотов. Пока не поздно, наш комитет должен взять в свои руки всю полноту районной власти. Демократия хороша для высокоразвитых, благоустроенных, так сказать, государств, а для спасения падающей в пропасть страны нужна диктатура, ибо только решительными действиями, без демократических сусальностей, можно остановить это падение.

- Вы полагаете, можно спастись в рамках отдельно взятого района, когда вся огромная страна падает в пропасть? - Покачал я головой.