Клуб одиноких зомби - Екатерина Савина

– Нет, этого делать не надо. Надо принять то обстоятельство, что каждый человек имеет право иметь свои увлечения, интересы... Погоди, ты как-то странно на меня смотришь... Я говорю что-то не то!

– То, что ты говоришь именно о том, что сейчас волнует и меня. Да, я, наверное, неправильно выразился... Конечно, смириться – это не то слово...

Он замолчал. Мы смотрели друг на друга и наши взгляды говорили о том, что нас объединяет нечто большее, чем отношения врача и пациента, чем общий интерес к паранормальностям. Впрочем, с последним как раз возникли проблемы... Вероятно, мои мысли передались Александру, и он стал говорить о том же.

– Ольга, я должен тебе сказать, что ты очень много для меня значишь... Я это почувствовал, когда понял, что тебе может угрожать опасность. Ты заинтересовалась Кирилловой, я тебя прекрасно понимаю... И мне она была интересна с медицинской точки зрения и просто по-человечески... Трепанация черепа в лобной части без всяких медицинских показаний – это очень странно, но... Но это как раз тот случай, когда меньше знаешь, спокойней спишь... Один человек ясно дал понять, что ему известно о ясновидящей в нашем отделении и чтобы мы любыми путями закрыли от тебя всю информацию о Кирилловой... Теперь я думаю, можно об этом говорить. Она умерла, и скоро о ней все забудут.

– Саша, а разве ты не знаешь, что на смерти Кирилловой еще не поставлена точка?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Голявин. – Вскрытие показало, что травма была не совместимой с жизнью. Впрочем, я не хочу больше говорить о Кирилловой, я хочу говорить о нас с тобой... Тебя завтра выпишут, но я не могу тебя потерять... ты мне нужна, потому что.... потому что я тебя люблю...

Пока говорил, Александр смотрел на меня, но сделав признание, отвернулся и положил голову лбом на каретку кровати. Казалось, он жалел о сказанном или боялся, что я буду над ним смеяться. Я смотрела на ситуацию как бы со стороны. Труд ответственности за жизни людей не давал мне в полной мере осознать и прочувствовать случившееся. Я знала только одно, что так в любви мне еще никто не объяснялся. Это было как-то не современно, похоже на сцену из какой-то классической мелодрамы, но это все же было на яву... Я не знала, что же мне делать – броситься, ни о чем не думая, в омут с головой, или сдерживать свои чувства и продолжать расшифровывать антикод.

Я положила руку на Сашино плечо и сказала:

– Ты очень красиво сказал о том, что я тебе нужна... ты мне тоже нужен, поверь... Но пойми, есть обстоятельства, которые настоятельно требуют сменить тему нашего разговора...

Александр поднял голову, повернулся и спросил так, будто не было никакого объяснения в любви:

– Что значит, на Кирилловой еще не поставлена точка?

Я узнала того Голявина Александра Геннадиевича, с которым можно было поговорить о паранормальном, не убеждая, что сверхъестественное существует, а получая медицинские комментарии к различным феноменам. Я отметила для себя, что Саша понял меня с полуслова. Я лишь сказала ему, что надо сменить тему, и он догадался, что речь пойдет о продолжении истории об очень странной «дырке во лбу» у Кирилловой.

Нет, я не могла сразу начать с адреса Голявина. Мне пришлось рассказать о моем выходе в астрал, об очень сложной и запутанной системе зомби, о числовых кодировках и о начавшемся с Веры Кириловой процесса саморазрушения этой системы.

Александр слушал меня молча, не перебивая никакими комментариями. По тому, как он прищуривал глаза и перебрасывал из ладони в ладонь небольшое зеленое яблоко, я видела, что он напряженно осмысливал создавшуюся ситуацию, описываемую мной. Когда я сказала, что в моих силах остановить деление чисел, стало быть процесс саморазрушения в системе зомби, его лицо просветлело. Я рассказала о числовой записке в яблоках, о сеансе магической связи, о втором пришествии автора записки в больницу и об ее аресте.

– Так значит, ее здесь караулили? – покачал головой Голявин. – А я даже не знал об этом... Интересно, а Юрий Яковлевич в курсе? Да, зачистили к нам все силовые структуры... безопасность, милиция, прокуратура.

Я понимала, что надо спешить, но не перебивала Александра. Следующая часть моего рассказа была самой сложной. Мне предстояло каким-то образом объяснить, что отныне наши судьбы сплетаются воедино, поэтому к моим надо добавить его числа, и механизм саморазрушения будет остановлен. «Нет, он не должен это знать, – решила я. – Явившееся мне откровение не должно стать катализатором наших отношений. Я – ясновидящая, и я знаю, что иногда предсказание бывает тяжелее, чем неведение. Пусть это доброе предсказание, но я хочу, чтобы у нас все шло своим чередом...»

– Саша, я не буду терять время, рассказывать, что означали предыдущие числа. Последние четыре относятся к тебе, две мы уже расшифровали, осталось еще две...

– А я-то здесь причем? – недоверчиво спросил Голявин. – Здесь, наверно, какая-то ошибка?

– Нет, все правильно, – уверенно заявила я. – Доверься мне, хорошо?

– Хорошо, – не слишком уверенно согласился Александр. – И что я должен делать?

– Назвать свой адрес, будем обращать в число каждую букву.

Валерия оставила свою машину и побрела по улице, наталкиваясь на встречных прохожих. Перед ней извинялись, раступались, а она продолжала идти по тротуару не предсказуемыми зигзагами. Она прошла целый квартал, почти завернула за угол, но резко развернулась и вышла на проезжую часть. В тот же момент для пешеходов загорелся зеленый свет, и Валерия успешно перешла на другую сторону улицы. Знала ли она, куда шла? Да, знала, только ее цели менялись через несколько секунд. Сначала она решила, что пойдет к Большому театру пешком, поскольку так будет значительно ближе, нежели возвращаться назад на машине. Потом она решила, что встречаться с Даниилом Святославовичем незачем, надо ехать домой и выпускать из заточения Абдуллу. Через несколько шагов ей пришла в голову мысль, что вся ее, в сущности, одинокая жизнь ничтожна, и Валерия решила броситься в Москву-реку с моста. Пройдя еще несколько шагов, она вдруг снова обрела смысл жизни и решила уехать из столицы к своим родным. Потом Валерия подумала, что уезжать из Москвы не нужно, ей надо порвать с Толиком, если он еще жив, забыть о своей теории одиноких людей и заняться разведением кошек... Она так и шла, петляя из стороны в сторону, все дальше и дальше от Большого театра.

Даниил Святославович прождал Валерию целый час, нервно прохаживаясь вдоль колонн. Такое в его жизни случалось. Он любил красивых женщин, а они любили опаздывать на свидания. Обычно час томительного ожидания щедро компенсировался горячими ласками, но Валерия и в этом смысле была исключением. Эта холодная жгучая брюнетка не опаздывала, она назначила встречу и... не пришла на нее. Пожилой, но еще подтянутый и со вкусом одетый мужчина с профессорской бородкой бросил в урну какие-то бумаги, сложенные в рулончик, и стал переходить дорогу к ЦУМу. Двое молодых людей взяли его под руки и посадили в машину, а третий достал из урны бумаги...

– Это улица, кажется, Петровка? – спросил профессор у сотрудников милиции.

Длинный ряд чисел после сложения и привидения к единичному числу дал двойку. Это было третье совпадение из четырех!

Наши лица оказались так близко, но я отстранилась назад. Расслабляться было рано.

– А как мы вычислим последнюю цифру? – спросил Саша, довольный тем, что с предыдущей все так удачно получилось.

Ответ на это вопрос прозвучал сначала в моей голове, он пришел от Высшего Разума, и я знала, что нужно делать в следующую секунду. Я взяла левую руку Александра, притянула к себе и сосредоточила свой взгляд на секундной стрелке его часов, она сделала у меня на виду несколько отрывистых движений, но я ждала знака. Когда она подошла к двенадцати часам, я увидела на самом конце секундной стрелки ярчайшую вспышку.

– Записывай, восемнадцать часов, сорок одна минута, – сказала я и отпустила его руку.

– Ну это вычислить легко... Один и восемь будет девять, плюс четыре – тринадцать, да еще плюс один, это – четырнадцать. А один и четыре – это пять! Пятерка! Все сходится!

Я закрыла глаза и увидела, на своей внутренней картинке, что деление чисел прекратилось. Я вгляделась в серебристые цифры на черном фоне, среди них не было ни одной единицы. Блоки, на которые были разбиты числа, повторяли друг друга и представляли собой не что иное, как антикод, только что активизированный нами. Мне самой с трудом верилось в это, но нам, действительно, удалось остановить разрушение системы зомби!

Я почувствовала прикосновение Сашиных губ...

Вместе с потоком толпы Валерия зашла на станцию метро «Кузнецкий мост», но она не знала, в какую сторону ей отправиться. Справа поезд только отошел, и она подошла к краю левой платформы. Она что-то рассматривала внизу, то ли рельсы, то ли оброненный кем-то носовой платок. Послышался звук приближающегося поезда. Валерия посмотрела на электронное табло и улыбнулась. Ей понравилось, что она так долго заставила ждать Даниила Святославовича. В тот момент, когда перед ней распахнулись двери, было восемнадцать часов сорок одна минута ноль ноль секунд.