Двойной удар Слепого - Андрей Воронин

– Мне обманывать смысла нету! – радостно сообщил он. – Стою па одном и том же месте, если кого обману – самому дороже.

– Я же не сказал, что ты меня обманул, – с легким раздражением проговорил Мерцалов, поняв, что и привычки его немного изменились после жизни вдали от родины: рассейскую расточительность сменил трезвый расчет.

– Конечно, считать деньги – это ваше право. Как говорится, считайте деньги не отходя от кассы, но все-таки обидно.

– Не обижайся.

И тут Мерцалов чуть не рассмеялся.

«Раз замечаю за собой, что изменился, значит, дела не так плохи, значит, не все еще потеряно. Я русский и русским остался. Вот только дождаться, пока лоск, наведенный на меня за границей, потускнеет, оботрется, и тогда – хоть в пивную, хоть к бомжам. Никто ни за что не разглядит во мне чужака!»

Приободренный таким выводом, он вошел в купе, улегся на диванчик и уже спокойно продремал остаток пути до самой Москвы.

Когда Олег Мерцалов ступил на перрон Белорусского вокзала, то ему показалось, будто он никогда и не покидал Москвы. Он тут же включился в бешеный ритм московской жизни.

В родной столице никто ему не оставлял машины на привокзальной площади, да этого и не требовалось: в большом городе, чтобы затеряться, куда удобнее пользоваться общественным транспортом или своими двоими. На машине же оторваться от слежки практически невозможно. А вот задержаться у перекрестка и рвануть потом на желтый свет, перебегая проезжую часть перед готовыми сорваться с места автомобилями – лучшего способа и не придумаешь. Потом пара поворотов, подземный переход – и ищи ветра в поле.

Однако все остальные привычки Мерцалова заказчиками убийства были учтены. Мерцалов вместе с другими пассажирами и встречающими поезд Прага – Москва бодро прошагал перрон, но затем свернул не вправо, к выходу на площадь, а вошел в здание вокзала.

Немного постояв у газетного киоска, он отошел к автоматическим камерам хранения. Чтобы зря не блуждать, высмотрел номер на торце ряда ячеек и шагнул в нужный ему проход. То ли специально, то ли случайно оказалось, что номер его ячейки 666.

«Число Зверя! Дьявола из Апокалипсиса», – усмехнулся Мерцалов, по памяти набирая трехзначный код и букву "Р".

Потянул на себя черную пластмассовую ручку.

Ячейка открылась. В ней стояла все та же спортивная сумка, которую он последний раз держал в руках, опуская в багажник «вольво» неподалеку от отеля со звучным названием «Пещера горного короля».

Олег взвесил сумку в руке, как бы проверяя, все ли там на месте. Открывать ее, даже в одиночестве, без гарантии того, что за ним нет посторонних глаз, Мерцалов не стал.

«Ха, наверняка эта сумка плыла вместе со мной на пароме, только я об этом ничего не знал».

В боковом кармане сумки Мерцалов нащупал плотные книжечки документов. Вытащил паспорт, раскрыл и узнал, что сейчас он не Олег Мерцалов, а Прохоров Виталий Антонович, житель подмосковного Калининграда. Имелся и штамп с пропиской и даже штамп загса, зарегистрировавшего его брак с Прохоровой Анной Ивановной 1960 года рождения. С этими документами можно было чувствовать себя в Москве в полной безопасности.

Еще в том же кармашке обнаружился и конверт с тремя тысячами долларов: половина сотенными купюрами, половина – более мелкими.

«Командировочные», – хмыкнул он, возвращаясь к русской лексике.

Мерцалов уже давно не испытывал волнения, когда ему приходилось забирать сумки с оружием и спецснаряжением в камерах хранения вокзалов. Обычно перед этим производилась проверка с использованием «подсадной утки». Подсылался некий человек, который открывал ячейку, брал сумку и выходил с ней из вокзала.

В это время за ним велось наблюдение. Если же возникало хоть малейшее подозрение на слежку, тут же шел в ход запасной вариант и Мерцалова ставили об этом в известность. Чаще всего использовали какой-нибудь знак – допустим, сделанный мелом на ступеньках.

Действовали следующим образом. Человек останавливался, вроде бы завязать шнурки на ботинках, и мелом писал несколько цифр на вертикальной части ступеньки, чтобы отметки не затерлись сотнями ног. Например, на третьей ступеньке – цифры 2 и 3; это расшифровывалось так: третья ступенька – 300, плюс 23 – 323.

На следующей ступеньке могли стоять еще одна-две цифры, на следующей – еще, и таким образом складывался номер телефона, по которому надо было позвонить. И самое главное, служба слежения, даже засекшая, как делается надпись, не могла поймать человека, которому эти шпаргалки предназначались. Ведь иногда надписи делали на ступеньках, которые можно было рассмотреть из окна идущего трамвая, троллейбуса…

Существовала еще уйма хитроумных способов для передачи информации.

Но на этот раз Мерцаловым вроде бы никто не заинтересовался, и он посчитал, что его появления в России не ждут вовсе. Если, работая на Западе, он предпочитал останавливаться в отелях, то для России избрал совсем другую тактику. Хоть у него и были надежные документы, все равно, очень уж плотный паспортный контроль существовал в российской столице.

Выйдя с тяжелой сумкой на плече из здания вокзала, он огляделся. Возле ряда коммерческих киосков можно было заметить людей, в основном стариков и старушек, державших в руках картонки с надписями:

«Сдается квартира на день», «Сдается квартира на небольшой срок», «Квартира в Центре», «Квартира недалеко от Центра».

«Ни черта тут не поменялось!» – подумал Мерцалов, скользя равнодушным взглядом по лицам людей, промышлявших сдачей своего жилья внаем.

Он выбрал табличку «Сдается квартира совсем близко от Центра». Мерцалов предположил, что имеется в виду район, расположенный в двух-трех станциях от кольцевой линии метрополитена. Табличку держал в руках старичок с орденскими планками – вполне пристойного вида. Олег выделил его из тех многих, кто стоял на привокзальной площади, по одной простой причине: у старичка был немного смущенный вид, словно он чувствовал себя не в своей тарелке. Другие уже пообвыклись и не находили ничего зазорного в том, чтобы зарабатывать подобным образом. Поэтому Олег рассудил, что старик будет покладистым.

Мерцалов шагнул к старичку ветерану с табличкой, выполненной фломастером на гофрированном картоне, и представился:

– Здравствуйте, меня зовут Виталий Антонович.

Старик встревожился, пугливо заозирался, очевидно приняв Мерцалова за представителя охраны порядка.

– Да не пугайтесь, – улыбнулся Мерцалов. – Вы сдаете квартиру?

– Кажется, да…

– На сколько?

– Не дорого.

– Послушайте, вы хорошо себя чувствуете? – вполне серьезно поинтересовался Мерцалов.

– Извините, – забормотал старик, – как-то отвык, когда все по-человечески, – он поспешно стянул перчатку с правой руки. – Вы, как я понимаю, представились, только я прослушал ваше имя-отчество.

– Виталий Антонович, – Мерцалов пожал стариковскую руку. – А вас как звать-величать?

– Сергей Викторович.

– Так на какой срок вы сдаете квартиру?

– Ну вот, – виновато усмехнулся Сергей Викторович, – вы меня спрашивали про срок, а я вам – про цену. Не дорого… Опять чушь несу! Что это за ответ – «не дорого»? Все нынче дорого.

– Это точно, – сказал Мерцалов, хотя и имел представление о московских ценах весьма приблизительное, знал только соотношение рубля и доллара. Но он зато твердо усвоил для себя другое: старики в любой стране, чем бы они ни занимались, всегда не довольны и ценами, и молодежью, и, само собой разумеется, правительством. Вечные темы для того, чтобы завести доверительный разговор.

– Я обычно на день, на два приезжим… Но если вы надолго…

– На неделю, может, на две. Устроит?

– Конечно!

– Вот и отлично.

Старик понял, что клиент довольно выгодный, не нужно будет бегать каждый день на вокзал с дурацкой табличкой для того, чтобы заработать двадцатник – тридцатник.

– Я заплачу за десять дней – так будет лучше. Если придется уехать чуть раньше, думаю, вы на меня в обиде не будете.

– Что вы, я деньги вам верну.

– Потом и решим. Так где ваша квартира?

Сергей Викторович проникся к Мерцалову расположением и доверием почти с первого взгляда. Ну как же, он прямо-таки чувствовал, что этот человек военный, скорее всего, бывший военный. А потому – не бизнесмен-прощелыга и не бандит… Тут ветеран был недалек от истины. Свое занятие Мерцалов никогда не называл бизнесом или преступлением. Это была самая настоящая работа, за которую платили хорошие деньги.

А то, что платят их люди-мерзавцы, Мерцалов не любил вспоминать.

– Я на машине, – сказал Сергей Викторович, и сказал это не без гордости.

– Где ваша квартира?

– На шоссе Энтузиастов.

– Однокомнатная?

– Да.

– Поехали.

Машиной оказались добитые «жигули», которые держались на ходу лишь только благодаря своему владельцу, аккуратному и педантичному. Мерцалов, уже привыкший к хорошим автомобилям, ехал в «жигулях», и ему постоянно казалось, что машина вот-вот развалится.