Слепой. Живая сталь - Андрей Воронин

– По ходу, Саня, главную техническую проблему он видит в тебе, – сказал сверху Сумароков.

Горобец не обманул, обещая, что испанский они освоят быстро. Полиглотом никто из них, конечно, не стал, но совместными усилиями всего экипажа они уже могли бы составить краткий словарь наиболее употребительных в здешних краях ругательств.

– Ну вот какого хрена? – горестно воззвал к затянутым маскировочной сетью равнодушным небесам Сердюк. – Кому это надо – мне или им?

Небеса, как и следовало ожидать, воздержались от ответа. Провисшая маскировочная сеть лениво колыхалась; кое-где в ней уже появились прорехи, и даже снизу было видно, сколько листвы, мелких веток и прочего растительного мусора нанесло туда вчерашней бурей.

Вместо небес Сердюку ответил Липа.

– Вы неверно ставите вопрос, Алехандро, – сказал он. – Людям этого сорта, – он пренебрежительно указал на вяло митингующих земляков дымящимся кончиком тонкой сигары, – во все времена и в любой стране нужно только одно: поплотнее набить брюхо, затуманить мозг алкоголем и смотреть по телевизору футбол или боевик со стрельбой и кровью. Или комедию – чем глупее, тем лучше. А работа для них – просто неприятный, не единственный, но самый простой и безопасный способ все это получить.

– И что из этого следует? – опередив механика-водителя, который по молодости лет сгоряча мог ляпнуть что-нибудь не то, сдержанно поинтересовался из глубины центрального отсека Гриняк.

– Вы правы, Алекс, – подумав секунду, склонил в знак согласия прилизанную голову переводчик. – То, что людям присущи животные инстинкты, вовсе не означает, что им нужно потакать.

Резко повернувшись на каблуках, он решительно направился к штабелю. Первый залп, совсем как «Черный орел», сеньор Умберто дал еще на ходу, после чего, приблизившись вплотную, пошел по всем правилам утюжить деморализованного противника гусеницами своего латиноамериканского красноречия. Всевозможные «cabrones» и «perra» градом сыпались на втянутые в плечи черноволосые головы; сопротивления не было и не могло быть, поскольку сеньор Умберто, как недавно выяснилось, оказался целым майором и, по наблюдениям экипажа, пользовался на полигоне почти неограниченной властью.

– Эх, – вслушиваясь в доносящуюся со стороны снарядного штабеля словесную канонаду, мечтательно произнес Сердюк, – развернуть бы сейчас башню да жахнуть по этой шайке осколочным!

– Ты чего, Саня? – удивился Гриняк. – Чего взъелся-то? Ну лентяи, ну бестолочи, так разве ж за это из танка расстреливают?

– Не знаю, – недовольно проворчал Сердюк, – не в этом дело. Мутные они какие-то, ни хрена я их не пойму. То торопились, как голый к бабе под одеяло, то резину тянут, как эти…

Он умолк на полуслове и, безнадежно махнув рукой, принялся в сотый раз ощупывать соединения проводов под приборным щитком, явно надеясь, что случайное прикосновение восстановит нарушенный контакт или что танк, оценив его усилия и заботу, починится сам собой.

Взрыв боекомплекта, устроенный на потеху потенциальным заказчикам, возымел определенные последствия. Этого, в общем-то, стоило ожидать: современный танк – машина тонкая и сложная, и, несмотря на мощную броневую защиту, подобные встряски ему на пользу не идут. Помимо ряда мелких повреждений, которые практически не влияли на ходовые качества и были вполне устранимы в полевых условиях, нежданно-негаданно забарахлил бортовой компьютер. В отличие от вызванной взрывом временной глухоты Сердюка, эта неисправность сама собой не прошла, и даже головастому Сумарокову до сих пор не удалось привести мудреную электронику в чувство. Тут нужен был грамотный инженер, и не какой попало, а хорошо знакомый с устройством и назначением данного конкретного аппарата – то есть один из оставшихся на заводе в Сьюдад-Боливаре инженеров и техников с Уральского вагоностроительного.

Казалось бы, что может быть проще, чем позвонить в город и организовать доставку нужного специалиста на полигон? Но не тут-то было; если верить словам Липы, все российские специалисты в настоящее время были настолько загружены работой, что отвлечься на мелкий ремонт уже спущенного с конвейера и прошедшего испытания танка ни один из них не мог. Доставить машину для ремонта на завод тоже оказалось невозможно по целому ряду причин; причины эти все время менялись, но меньше их не становилось, и даже человек, настроенный куда более миролюбиво и доброжелательно, чем сразу проникшийся к сеньору Умберто неприязнью Сердюк, заподозрил бы, что тут что-то нечисто. Говоря простыми словами, Липа врал, как сивый мерин. Это было очевидно даже для рассудительного и толерантного Гриняка, но понять, зачем майору понадобилось наводить тень на плетень, никто из них не мог.

Эта бодяга продолжалась уже третьи сутки. За это время стало очевидно, что обнаружить и устранить неисправность своими силами экипаж не в состоянии; собственное бессилие порождало раздражение, которое грозило перерасти в настоящую злость. Поэтому неожиданно возникшее у Сердюка желание дать своим эмоциям выход, пальнув по местному техническому персоналу из пушки, было вполне понятным, но, к счастью, трудновыполнимым: бортовой компьютер продолжал чудить, истолковывая поступающие команды по собственному усмотрению или вовсе их игнорируя, из-за чего танк слегка напоминал взбесившегося робота из научно-фантастического романа, управлять которым не так-то легко. Кроме того, в машине отсутствовал боекомплект – даже пулеметы, и те не были заряжены.

– Дерьмо! – с большим чувством произнес Сердюк, нащупав под приборной доской оголенный провод и получив несильный, но чувствительный удар током.

– Ну хватит уже его мучить, – сказал Гриняк. – А то скоро он нас человеческим голосом к чертовой бабушке пошлет. Перекур, братцы!

– Опять перекур, – тряся в воздухе пострадавшей рукой, недовольно проворчал Сердюк. – Курим и курим, я этим никотином скоро потеть начну, честное благородное слово…

Они с Гриняком выбрались из душного железного нутра, а спустя секунду к ним присоединился спустившийся с башни Сумароков. Отойдя в тенек, приятели закурили и стали наблюдать, как вразумленные Липой техники энергично, но бестолково суетятся вокруг танка, делая вид, что производят ремонт. Один из них, то ли получив соответствующий приказ, то ли в порыве энтузиазма решив проявить инициативу, приволок откуда-то ведро мыльного раствора и тряпку и принялся мыть танк, почему-то начав с кормы.

– Вот это правильно, – одобрительно сказал Сердюк подошедшему Липе. – Знаешь, есть такой анекдот. Едет блондинка за рулем и видит: на обочине стоит машина с поднятым капотом, а около нее ходит еще одна блондинка и явно не знает, как быть. Ну, первая решает помочь, останавливается и спрашивает: что, не заводится? Та ей отвечает: да, мол, не заводится. Что уж только ни делала, а она ни тпру, ни ну! «А под капот смотрела?» – «Смотрела». – «А колеса вот так ножкой пинала?» – «Пинала». – «А зеркальце протирала?» – «Протирала». – «Ну, тогда даже я не знаю!»

Переводчик вежливо улыбнулся, сосредоточенно посасывая сигару.

– Ты не прав, Саня, – сказал Сердюку Сумароков. – Армию, что ли, забыл? Личный состав постоянно должен быть чем-то занят, это же первая заповедь любого уважающего себя командира. А есть в этом занятии смысл или нет, это уже дело десятое.

– Очень верное наблюдение, – невозмутимо произнес сквозь завесу сигарного дыма сеньор Умберто. – Нижние чины и безделье – весьма взрывоопасный коктейль.

– Так об этом же и речь, – оживленно произнес Сердюк. – Я, к примеру, всего-то до старшего сержанта дослужился, а бездельничаю уже третьи сутки. Того и гляди, шандарахну.

– О, это, наверное, будет весьма впечатляющее событие, – вежливо и прохладно улыбнулся Липа.

– Скорее, удручающее, – поправил Сумароков. – Саня в печали – это, скажу я вам, зрелище не для слабонервных.

– Воображаю себе, – с притворным сочувствием сказал Липа. – И со своей стороны делаю все от меня зависящее…

– Во заливает, – негромко, но очень отчетливо произнес Сердюк.

– Заливает? – не понял Липа.

– Давайте поговорим серьезно, Умберто, – сказал Гриняк. – Вы видите, что работа стоит уже третьи сутки. И, если вы действительно делаете все возможное, чтобы исправить положение, нам непонятно, почему не видно результата. Компьютерные системы «Черного орла» многократно протестированы, и на сборочном конвейере с ними просто не могло возникнуть проблем. Так чем, в таком случае, так сильно заняты наши электронщики и программисты, что не могут подъехать сюда и устранить пустяковую неисправность? Не хочу вас обидеть, но пока что прилагаемые вами усилия, о которых вы только что сказали, больше напоминают обыкновенный саботаж.

– Вы напрасно горячитесь, Алекс, – проникновенно сказал ему Липа. – Никаких поводов для волнения нет, в ближайшее время из Каракаса прибудет группа специалистов нужного профиля. В конце концов, рано или поздно нам придется научиться обходиться без помощи российских инженеров. Иначе, как у вас говорят, эта овчинка не стоит выделки. А ваши соотечественники, действительно, загружены работой сверх всякого мыслимого предела…