Александр III и его время - Евгений Толмачев

3. ДУХОВОЙ ОРКЕСТР

В ноябре 1872 г. по желанию великого князя Александра Александровича было основано Общество любителей духовой музыки, которое первоначально называлось хором наследника цесаревича Александра Александровича. Царевич лично участвовал в этом музыкальном кружке в течение девяти лет вплоть до своего восшествия на престал, после чего этот хор продолжал существовать, но был переименован в Общество любителей духовой музыки. Как свидетельствует Александр Берс, офицер л.-гв. Преображенского полка, мысль об основании музыкального кружка созревала у царского сына постепенно, по мере того как возрастала у него любовь к музыке.

В юные годы Александр Александрович игрывал квартеты с покойным цесаревичем Николаем Александровичем, генералом М. В. Половцовым, В. В. Вурмом и Тюрнером. В 1869 г. узнав о существовании октета, который собирался во дворце у принца А. П. Ольденбургского, наследник престола выразил желание послушать его игру, и в один из вечеров пришёл во дворец, захватив с собой на всякий случай корнет. Видя, что кроме участвующих никого более в зале не было, Александр Александрович подсел к медным инструментам, вынул из футляра корнет и промузицировал с ними весь вечер. Игра в большом оркестре понравилась цесаревичу. В один из последующих вечеров наследник сыграл на корнете с аккомпанементом оркестра маленькую арию из оперы «Фауст» Гуно, а после ужина, когда любители-музыканты пели по обыкновению по нотам известные квартеты, великий князь, сидя рядом с бароном В. А. Фридериксом, очень твёрдым певцом, пел вместе с ним партию второго тенора. Наследник не мог оставаться долго без музыки, к которой всё более и более привязывался. Ему захотелось поиграть септеты для медных инструментов. Это желание проявлялось в весенние периоды времени, которые великий князь обычно проводил в Царском Селе.

В числе постоянных участников септета были кроме наследника принц Александр Ольденбургский (альтгорн), граф Адам Олсуфьев (корнет), адъютант цесаревича граф Александр Олсуфьев (корнет), генерал Михаил Половцов (альтгорн), Александр Берс (бас). Кроме этих любителей музыки, наследник приглашал ещё артистов Шрадера, Тюрнера и Бергера. Несколько позже к септету примкнул барон Александр Мейендорф (альтгорн). Нередко репетиции оркестра устраивались на чистом весеннем воздухе в саду Царского Села.

Однажды во время игры в Красном Селе музыкантов посетил император Александр II. «Его Величество, — вспоминает А. Берс, — подошёл к нам и с самой добродушной улыбкой, через которую проглядывало не особенно большое доверие к искусству участвующих, просил нас что-нибудь сыграть. Мы все, не исключая и цесаревича, сконфузились и засуетились… Во время нашей игры государь не переставал добродушно улыбаться, а когда мы кончили, то Его Величество сказал: «Ну, неважно, могло бы быть лучше». За нашу робость и неумение показать товар лицом мы получили от государя то, что на этот раз заслужили, а между тем, у нас было немало пьес, которые звучали стройно и красиво».

Желание цесаревича организовать большой медный оркестр относится к лету 1872 г. В тот же год осенью графом Олсуфьевым и Берсом был осуществлён отбор членов этого оркестра. В качестве помещения для репетиций был выбран большой зал Морского музея в здании Адмиралтейства. Оркестр собирался в 8 часов вечера по четвергам неизменно вплоть до 1881 г. Великий князь входил в зал всегда с сияющим лицом, показывая своё удовольствие, когда не было отсутствующих членов кружка.

Александр Александрович исполнял в кружке партию самого низкого баса на очень большом медном инструменте геликоне, в который надо было сперва влезть головой, а уж потом положить его на плечо. Цесаревич заказал себе инструмент особенно больших размеров, потому что в геликоны обычных размеров ему было трудно влезть.

Первоначально оркестром дирижировал помощник заведующего хорами гвардии Беккель, после его смерти управлять оркестром стал Шрадер.

В последние годы дирижёрство перешло к заведующему хорами гвардии Вурму, а Шрадер, как один из лучших корнетистов, стал исполнять партию первого корнета.

Постепенно репертуар оркестра пополнялся произведениями Бетховена, Глинки, Шумана, Вагнера, Мейербера и других известных композиторов. Значительно расширился и сам состав оркестра и насчитывал в последние годы около пятидесяти человек.

В последний четверг каждого месяца оркестр собирался в Аничковом дворце для цесаревны Марии Фёдоровны, которая приглашала на эти вечера узкий круг близких ей людей, всего человек шесть-восемь.

Нередко приезжал на эти вечера сам император Александр II, который иногда просил исполнить какую-либо понравившуюся ему пьесу. Несколько раз там же в оркестре великий князь Николай Николаевич старший музицировал на маленьком турецком барабане, выбивая дробь отчётливо и красиво. Этот барабан был привезён Александром Берсом из Софии во время последней Русско-турецкой войны. Вечера в Аничковом дворце неизменно заканчивались прекрасным ужином, которым потчевал радушный хозяин своих музыкальных коллег. Однажды цесаревич передал оркестрантам желание его матери, государыни Марии Александровны, послушать их музыку у неё в Зимнем дворце.

В назначенное время музыканты в парадной форме собрались в Зимнем дворце в гостиной императрицы. Её Величество довольно мягко и приветливо встретила оркестрантов, расспрашивала о репетициях и репертуаре, рассматривала ноты и музыкальные инструменты. Концерт прошёл вполне благополучно, хотя по отзывам самих исполнителей, из-за обилия мягкой мебели в гостиной, звучание не было столь эффектным, нежели в пустом зале Адмиралтейства.

Во время чая, сервированного на отдельных небольших столах, Александр II подходил к музыкантам, следил за тем, хорошо ли их угощают, затем подсел к одному столу и дружелюбно беседовал с сидящими за ним.

Все чувствовали себя легко среди радушной семьи первого лица империи.

Лучшие дни для оркестрантов начинались обычно с наступлением весны и переездом наследника престола в Царское Село. Туда соответственно переносились и репетиции. Музыканты обычно приезжали к часу дня. В ожидании завтрака они, как дети, вырвавшиеся после зимы на волю, забавлялись находившимися в большом зале дворца игрушками августейших детей цесаревича.

Вместе с ними развлекался и Александр Александрович. Позавтракав, оркестранты занимались сыгровкой, что продолжалось обычно до 5 часов вечера.

Затем около часа они прогуливались пешком по парку. В 6 часов обедали, после чего прогулка по паркам продолжалась уже в фантастических экипажах цесаревича, которые он любезно предоставлял своим музыкальным коллегам. К 8 часам приезжали в Павловск на музыку. «Сначала публика недоумевала и никак не могла понять, — по признанию А. Берса, — зачем возят в царских экипажах такой пёстрый букет из самых разнообразных форм, между которыми были и прапорщики, и генералы, и цилиндры. Для нас выбегали караулы, офицеры становились во фрунт, штатские снимали шляпы; все предполагали, что между нами непременно должен находиться кто-нибудь из царской фамилии. Мы всегда сажали на самое видное место генерала Половцова; он брал на себя труд откланиваться за всех направо и налево». Во дворце оркестр собирался в 9 1/2 часов вечера, и музыка звучала до самого ужина. Только на рассвете специальный поезд с одним прицепленным вагоном отвозил оркестрантов в Петербург. Сидя в вагоне, они вынимали свои инструменты и играли марши наизусть.

«Дни, проводимые в Царском Селе, — вспоминал Берс, — были всегда полны самых приятных и разнообразных впечатлений. Припоминаю необыкновенно весёлую поездку нашего кружка вместе с наследником цесаревичем на казённом пароходе в Петергоф. В продолжении всего пути от Петербурга до Петергофа игрались на палубе знакомые пьесы. В Петергофе нас уже ожидали придворные линейки, которые и доставили нас во дворец. Мы музицировали там на воздухе, а под конец наш кружок построился в несколько шеренг и продефилировал вместе с цесаревичем в ногу перед цесаревной, играя на ходу марш».

За всё время существования духового оркестра с 1872 по 1881 г. только дважды прерывались его репетиции. Первый раз из-за серьёзной болезни Александра Александровича тифом и второй на полтора года в период Русско-турецкой войны в 1877 г. В конце 70-х гг. весь оркестр в полном составе был снят фотографом Левицким. В знак памяти об оркестре цесаревич утвердил для ношения жетон с инициалами и царскою короною над ними. Внутри жетона была помещена миниатюрная фотография великого князя. Следует заметить, что благодаря существованию данного кружка у будущего императора развилась сердечная склонность к музыке. Не случайно при нём в корпусах, в гимназиях, на заводах, в различных учреждениях создавались и культивировались свои оркестры.