Мелодия Джейн - Райан Уинфилд

Джейн встала из-за стола и, взяв свою тарелку, швырнула ее в раковину. Потом оперлась ладонями о столешницу и стала смотреть, как за окном мечутся на фоне вечернего неба тени летучих мышей. Она почувствовала, как руки Калеба обвились вокруг нее, а его губы коснулись ее шеи.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Джейн закрыла глаза и вздохнула, черпая душевные силы в его словах. Каким-то непостижимым образом Калеб всегда точно знал, что сказать и – что, пожалуй, было еще важнее – чего говорить не следует.

Джейн спала и видела во сне Калеба, когда он ночью в темноте пробрался к ней в комнату и разбудил поцелуем. Она затащила его в постель и, устроившись на нем сверху, протянула руку, чтобы стащить с него боксеры. Сама Джейн спала в одной лишь длинной ночной рубашке, она задрала ее и, оседлав Калеба, уперлась ладонями в его обнаженную грудь.

Мысль о том, что ее мать может застукать их за этим занятием, оказалась неожиданно возбуждающей, и Джейн с трудом удерживалась от того, чтобы не стонать, неумолимо приближаясь к оргазму. Она содрогалась от наслаждения, сидя на Калебе верхом, пока он медленно не притянул ее к себе и, поцеловав, не повернулся так, чтобы оставаться внутри нее.

По всей вероятности, он еще не кончил.

Еще полуоборот – и Калеб очутился сверху. Джейн широко раздвинула ноги и приподняла бедра ему навстречу, и он принялся вонзаться в нее мощными толчками, пока она не почувствовала, как он сжал ее плечи и принялся сотрясаться всем телом, точно одержимый, изливаясь в нее.

Когда Джейн проснулась на следующее утро, Калеб уже работал во дворе, и она на миг остановилась у окна, чтобы посмотреть на него. Козел стоял в дальнем конце двора, жуя свою жвачку, и тоже наблюдал за ним. Калеб лопатой разбрасывал вокруг грунт из тачки и разравнивал его, готовясь высевать траву. Глядя на его уверенные четкие движения, Джейн любовалась игрой мышц на его руках и спине и думала, что за работой он выглядит абсолютно в своей стихии – кроме, разве что, за игрой на гитаре. Джейн уже почти видела, как будет выглядеть сад, когда новая трава проклюнется и пойдет в рост, и в очередной раз против воли задалась вопросом, что Калеб станет делать, когда работа будет закончена. Ведь музыка у него в крови, и Остин зовет его.

Из комнаты показалась мать, облаченная в белый костюм и широкополую летнюю шляпу, как будто собралась в церковь, а не в суд. Они пожелали друг другу доброго утра, но искренности в их словах не было.

Когда они въехали на паром, Джейн оставила мать в машине, а сама поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Утро было пасмурное и безветренное, и над водой висела туманная дымка, сквозь которую очертания города на фоне темного неба казались мерцающими. На обратном пути Джейн заскочила в кафетерий и взяла два кофе и два черничных кекса.

Мать взяла кофе, а на кекс замахала руками.

– Тебе нужно поесть, мама.

– Я не голодна. Я выпила с утра свой витаминный коктейль.

– Этого недостаточно.

Мать ничего не ответила, глядя прямо перед собой и обеими руками сжимая стаканчик с кофе, как будто хотела его придушить.

Паром пристал к берегу, и Джейн, дождавшись, когда стоявшие перед ней машины съедут на набережную, ярко блестя стоп-огнями, отражавшимися во влажной мостовой, выехала следом. Дорога к суду была ей хорошо знакома. Она проехала мимо въезда на подземную парковку и притормозила прямо перед входом. Мать неподвижно сидела на пассажирском сиденье, как будто даже не собиралась выходить.

В конце концов она все-таки отстегнула ремень безопасности и осведомилась:

– Ты и в самом деле не пойдешь со мной?

– Я подожду тебя в библиотеке, – покачала головой Джейн. – Позвони мне на сотовый, когда закончишь, и я за тобой приеду.

– Тебе все равно, что будет с твоим братом?

– Я отпускаю его с любовью, мама.

– И что это значит?

– Это значит, что у меня нет больше сил на алкоголиков и наркоманов. Если он обратится за помощью к специалистам и станет нормальным человеком, я рада буду его видеть. А пока он этого не сделал, пусть разгребает последствия своих действий самостоятельно.

– Значит, ты не поможешь заплатить за него залог?

– Нет.

– У тебя нет сердца.

– Возможно, это лучшее, что можно для него сделать.

– Бросить его гнить в тюрьме вместе с преступниками?

– Позволить ему достичь дна.

– Но он не такой, как они, Джейн.

– Он ничем не лучше.

– Он мой сын.

Джейн взглянула на мать и увидела, что в глазах у той стоят слезы. На мгновение ей вспомнилась боль, которую испытывала она сама, вынужденная сидеть сложа руки и смотреть, как Мелоди губит свою жизнь. Брат всегда был маминым любимчиком, и где-то глубоко за отрицанием скрывалась неподдельная тревога матери о том, во что он превратился, а может быть, даже то же самое чувство вины за то, что не смогла этому помешать, какое временами испытывала сама Джейн.

Джейн протянула руку и коснулась материного плеча. За этим крошечным жестом сострадания стояли тысячи несказанных слов. Мать накрыла ладонью руку дочери, выдавила невеселую улыбку и кивнула. Это было единственное на памяти Джейн проявление близости между ними за всю ее взрослую жизнь. Потом мать открыла дверцу, вышла из машины и без единого слова закрыла ее. Джейн проводила ее взглядом, глядя, как худенькая фигурка в широкополой белой шляпе поднимается по ступеням к входу в суд, прямая и гордая, несмотря на внешнюю хрупкость. В следующий миг фигурка расплылась, превратившись в белую кляксу, и Джейн смахнула с ресниц слезу.

Она поехала прочь, сама не зная, о чем плачет: о том, что рано или поздно ей суждено потерять мать или что матери у нее на самом деле никогда не было.

Глава 15

Еще на подъезде к ее дому Калеб увидел, что миссис Готорн стоит у окна гостиной, глядя сквозь запотевшее стекло на дорогу, точно ее оповестили о его приближении заранее и она поджидала его.

Когда Калеб слез с велосипеда и поднялся на крыльцо, старухи у окна уже не было, а дверь была слегка приоткрыта. Калеб скинул куртку и, стряхнув с нее дождевые капли, снова надел и, войдя в дом, закрыл за собой дверь. Потом немного постоял в темноте в тесной передней, прислушиваясь к скрипу половиц над головой: на втором этаже хозяйка обходила свои комнаты, набитые несметными сокровищами былых времен. Когда она наконец спустилась по лестнице, осторожно выбирая, куда ступить, и крепко держась за перила, на лице ее играла довольная улыбка.

– Ну как, нашли? – спросил Калеб.

– Нашла.

Миссис Готорн преодолела последнюю ступеньку, протиснулась мимо него и по длинному полутемному коридору прошла в комнату.