Варяжский десант - Андрей Горюнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой! А какую?
– Я играю роль капитана.
– Капитана корабля или подводной лодки?
– Капитана спецназа.
– А-а-а… Боевик…
– Блокбастер.
– А блокбастер – это про что?
– Даже не знаю, – признался Николай.
– Блокбастер – это не про что. Это фильм с неопределенным жанром, – пояснил водитель. – Если с английского перевести, то блокбастер – это просто фильм с огромным успехом. Специально выяснял. Вся наша жизнь – блокбастер.
– Ага, – кивнула Варюха. – Это у тех, кто, как ты, на «линкольнах» разъезжает. А у меня жизнь – один фильм ужасов с комедией под мышкой.
– А зачем для одного фильма так много героинь понадобилось? – спросила Лиза громко. – Зачем вам двести девушек нужно?
– Лично мне девушки совершенно не нужны, – кинул ей, не оборачиваясь, Аверьянов.
– Педик, – с грустью в голосе констатировала Лиза.
– Пожалуйста, вот вам и шлюхи, товарищ бандит, – повернулся водитель к Аверьянову, останавливая лимузин.
* * *– А это главная улица Москвы – Тверская, – объяснил Алеша, подмигнув Олене сквозь стекло заднего обзора. – И тоже, видишь, сплошь все магазины.
– Куда все люди так спешат? – поинтересовалась Олена, ласково поглаживая свой «Набор туриста», который она уже повесила себе на шею. – Как будто у них у всех недоеная корова дома осталась.
– Такой ритм жизни тут. Шальной немного, верно?
– А вот смотри, девушки стоят и никуда не спешат! И ничего не покупают! Ох, какие красавицы!
– Это точно…
– Они, как и мы, приезжие?
– И да и нет… В основном приезжие. – Катя решила больше не закруглять углов. – Это проститутки.
– И вот, и вот, и вот! Тоже? Очень красивые!
– Естественно! Им надо продать себя повыгоднее, подороже.
– Куда продать? – испугалась Олена. – В рабство?
– Конечно, нет! Вернее, не совсем в рабство.
– На поденщину?
– Да вроде. Только «поденщина» от слова «день», а они на ночь продаются. – Катя запнулась, не зная, как объяснить. – Ну, блуд по-вашему, или я не знаю, как сказать… Ну, за денежки, с мужиком… Понимаешь?
– Чего же не понять? – вздохнула Олена. – У нас это тоже есть… Есть, есть! Не такие уж мы от вас отсталые. В каждом крупном селении, почитай. А уж на ярмарке, осенью, сплошь все скоморохи да блудницы…
– Ну да, – кивнул Алексей. – Древнейшая профессия. Да и, кроме того, у нас всю жизнь сплошная ярмарка, вот тебе и пожалуйста…
– Только ведь им ворота-то дегтем намажут! – со слегка торжествующей интонацией сказала Олена. – Возьмут ночью и вымажут.
– У них нет ворот. Они в квартирах живут, как мы. Кто – в своих, а кто у других людей квартиры снимает…
– Квартирную дверь, значит, и вымажут дегтем! – пожала плечами Олена. – Какая разница?
– Да где ты деготь-то возьмешь? – удивился Алексей. – Его уж лет пятьдесят в помине нет!
– Вот поэтому у вас их так и много – ворот нет, дегтя нет, – констатировала Олена. – И страха, значит, нет, раз Бога куполами ослепили!
– Ну хватит, ты не заводись. Вон, смотри, свадебный кортеж нам навстречу едет!
– Ух ты, какая машина! Вся в цветах!
– Это «линкольн» на одиннадцать мест, со встроенным телевизором, видаком, баром и с караоке – З-AN System С2004! – дал справку Алеша.
– У нас на такой машине жених за невестой в день свадьбы приезжает, сажает ее рядом с собой и в церковь под венец везет! – похвалилась Катя.
– Ну уж не все так, – поправил ее Алексей, скидывая скорость, чтобы Олена успела как следует рассмотреть чудо-автомобиль. – А только очень богатые. Ну, или если невеста уж очень красивая! – подмигнул он Олене в зеркало заднего обзора.
В свою очередь и «линкольн», словно желая себя получше показать, снизил скорость, подплыл к тротуару и замер.
– Ой! – охнула Катя. – Смотрите!.. – и в тот же момент прикусила язык.
Но было поздно. Все увидели, как из «линкольна» бодро выскочил Николай и, подцепив трех девушек, быстро охмурил их, что-то воркуя всем трем сразу. Затем, подсаживая и придерживая каждую за талию, он усадил девиц в машину…
Явно довольный уловом, Николай потер руки, посмотрел вверх, то ли что-то считая, то ли прикидывая, а затем удовлетворенно, видно, хмыкнул и нырнул вслед за девочками в чрево свадебного лимузина.
В ту же секунду «линкольн» тронулся.
Все было исполнено в четком, стремительном темпе: ребята не знали, что эти трое были уже из четырнадцатой группы и что, усадив в «линкольн» за последний час более ста тридцати девиц, Коля, конечно, успел набить руку и поставить вступительно-ознакомительную речь на высочайший профессиональный уровень.
Ему предстояло сделать еще много до вечера, и он торопился.
В салоне «опеля» повисла тишина.
«Вот это да! – подумал Алексей. – Поехал к викингам – очень похоже, ха-ха!.. „Нужно на время скрыться от Коптина, от хроноразведки…“ – Алексей процитировал отца по памяти. – Ну и ну!.. А ведь он натянул нос Коптину: тот-то считает, что отец в десятом веке, в Америке, на хроноразведку пашет, а он… Вот уж и вправду в голову-то не придет его тут искать. Молодец, папа! Ничего не скажешь! Хотя ведь, может, он и не скрывается, а просто оттянуться решил. Лицо у него довольное до соплей… Да и вообще, как капитана получил, так словно его подменили. А дальше ведь… Если дальше подумать – к чему все это ведет? В целом-то, если подумать, – просто кошмар!»
Чувствуя, что ему надо отдышаться, Алешка резко свернул в Малый Гнездиковский и встал, проехав метров сто по этому тихому переулку.
Мысли в голове носились вихрем. Картины детства, связанные с отцом, только с отцом и больше ни кем, кроме отца, грозили выпрямить все мозговые извилины и разорвать мозги изнутри.
Внезапно все мысли, все картины исчезли, погасли в сознании.
Алексей увидел вдруг себя самого сидящим во дворе за столиком, прямо напротив Коптина.
Коптин молчал, но взгляд его был испытующим.
«Нет, – решил Алексей. – Здесь что-то не то. Не то! И, во-вторых, так нельзя! Каждый имеет право на объяснение. Заочно осуждать может только гад, только тот, кто хочет осудить, кто осудил уже в душе».
«Психологически здесь действует стремление поднять себя самого в своих же глазах, безнаказанно, а может, и безвинно топча другого. Обычная тяга к самовосхвалению, если разобраться, – сказал в его сознании Коптин. – Такие штуки надо пресекать в себе в корне, если ты мужик».
– Нет, это не отец был! – сказал Алеша вслух. – А как похож! Ну просто копия, близнец! Я тоже сначала попался: смотрю, да это ж батя! Нет, ни фига! Просто похож.
Сильный шорох вдруг прозвучал прямо за его спиной.
Чуть наклонившись вбок и вскинув глаза вверх, на зеркальце заднего вида, Алексей увидел Олену, выхватывающую из «Набора туриста» нож и бьющую им себе в сердце…
Он ничего не мог сделать – он не успевал никак.
Катя, сидевшая рядом с ним, по диагонали от Олены, успела выбросить руку между спинками передних кресел и ухватить двумя пальцами Олену за рукав: удар, потерявший на излете силу, был сорван.
В ту же секунду Катя отлетела на заднее сиденье.
В полете, наваливаясь на Олену, Катя успела увидеть, как та, откинувшись всем телом назад, уклоняясь от ее броска, крепко зажмурив глаза, успела с нечеловеческой силой полоснуть себя ножом по горлу…
«Все! – Поймав и подмяв под себя руки Олены, Катя почувствовала, что от напряжения вдруг ослепла: в глазах был только серый фон с черными пятнами и мелкими яркими головастиками. – Если сонную артерию вскрыла – ничто ее не спасет!»
Высвободив руку, Катя завела ее вверх, за затылок Олены, и пригнула ей голову, чтобы хоть как-то снизить кровопотерю: сейчас кровь рванет – обильно, бурно.
Рука Катерины не ощутила влажности. Не было и ощущения тепла чужой крови.
«Крови почти что нет. Отлично!» – мелькнуло в сознании.
Зрение вернулось к Кате так же резко, как и пропало секунду назад: будто кто-то включил ее глаза.
«Как странно!» – подумала она.
Крови на груди Олены не было ни капли.
Где кровь? И что теперь делать?
Первое – это лишить Олену инициативы. Если она сейчас вскинет голову, то тут же кровь хлынет ручьем. А если нет, то, может, удастся дотянуть до «скорой».
Ее надо шокировать, обессилить!
Катя знала по рассказам отца о буднях горячих точек, что в подобном состоянии можно и нужно молоть что угодно, хоть полную чушь, сбивая с настроения, растормозить, свести с «тропы», хоть что, ну, хоть ударить по щеке – нет-нет, нельзя: по роже дашь – из горла брызнет… Лучше наврать, укусить за нос, нет-нет, тоже плохо: за нос укусишь – мордой мотнет, и хлынет тут же… Вот, блин, субботка выдалась!
– Держи ее, Катька! – Алексей уже открывал дверь и выскакивал из машины. – Лепи ей что-нибудь!
– Что? Ничего не приходит на ум!
– Да что угодно. – Алексей, раскрыв заднюю дверь, схватил Олену сзади, склоняя ей голову вперед. – Неси что хочешь, надо вывести ее из тупика, из ступора!
