Стан золотой крови – 2 - Настасья Дар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчишка виновато пожал плечами и опустил взгляд.
У меня сердце сжалось от одной лишь мысли, что этот ребенок вместо того чтобы счастливо проживать свое детство, находится в рабстве и вкалывает наравне со взрослыми мужчинами. И он ведь наверняка не один такой…
— Идем, проверим святилище, — Хан потянул меня за руку, вытаскивая из мрачных мыслей.
Тряхнув головой, я освободила свою ладонь из его руки, и пошагала в сторону пагоды.
Хану мой жест не понравился.
— Что случилось? — заинтересованно спросил он, — У тебя такое лицо, будто ты сейчас готова кого-нибудь убить.
— Поверь, я в шаге от этого! — не выдержала я, и невольно ускорила шаг, по всей видимости, пытаясь сбежать и от Хана и от своих скверных мыслей.
— Да, что не так?
Мужчина, догнав меня, положил руку на плечо, заставляя остановиться.
— Все не так, Хан! После твоих слов у реки я правда начала надеяться на что-то. Думала мы действительно можем попытаться быть вместе. Но ничего не выйдет! И дело вовсе не в моей тайне, дело в тебе! В твоих убеждениях, в твоих поступках!
Хан все еще глядел на меня непонимающе.
— Тот мальчик! Сколько ему? Одиннадцать, двенадцать? Он же совсем ребенок! Со скольки лет он находится в рабстве?
Мужчина на секунду нахмурился, а потом вдруг громко захохотал.
Я со злости долбанула ему кулаком в грудь. И в этот момент на руке вспыхнуло пламя, оставляя горелую дыру на его дээле.
— Что ты смеешься?! У тебя что, вообще ничего святого нет?!!
В дело пошел второй кулак, но Хан успел его перехватить. Зажав оба запястья в стальных тисках, он склонился к моему лицу, и уже без смеха сказал:
— А теперь успокойся и послушай меня. Тот мальчик вовсе не раб. Видела старцев у костра? Так вот, они очень, очень талантливые художники. Мастера, которые путешествуют по миру, расписывая храмы и святилища. Я пригласил их в улус за очень неплохую плату. Тот мальчик — внук одного из старцев. Его родители погибли давным-давно, потому он и ездит вслед за дедушкой, осваивая его ремесло.
Я так и застыла с открытым ртом, пытаясь осмыслить сказанное. Еще раз обернувшись в сторону костра, увидела как мальчик что-то весело обсуждает с одним из старцев.
А ведь действительно… Он слишком хорошо одет для раба. Вещи пусть и не очень чистые, но новые, да и вместо обычных лаптей на его ногах красовались кожаные сапожки.
Я стыдливо потупила взгляд, нахмурив брови.
— Прости… Я… Просто я видимо никогда не смогу смириться с тем, что абсолютно безвинные люди попадают в рабство.
Хан слегка приподнял бровь.
— Разве когда-то война проходила без жертв?
— Для чего тебе эта война? Для чего все эти убийства и плен?
Внутри у меня все горело. Вся та несправедливость, которую я наблюдала в улусе, начала прожигать мою душу.
— Лично мне? Я не желаю ни войны, ни золота, ни территорий. Война лишь губит мой народ, истребляет его. Но и я всего лишь песчинка в часах нашего ханства. Просто орудие в руках великого хана. Я бы с удовольствием бросил престол и принял простую жизнь рядового воина, но в таком случае мое место займет Менгуй, а я не могу допустить этого, — признался Хан, — Времена золотой орды давно прошли, Кара. Сейчас жестокость и кровопролитие понемногу уступают место сотрудничеству и новым союзам. Однако даже сегодня великий хан требует от простых каанов увеличения государственной казны и территорий. Поэтому мне приходится идти на завоевания. Чтобы не попасть в немилость и не вылететь из улуса.
— А что если я скажу тебе, что существует такое место, где нет рабства и войны? Где почти все равны, и каждый человек имеет право жить так как хочет лишь он?
Хан лишь снисходительно улыбнулся уголком губ.
— Тогда я бы сказал, что не верю тебе. Уж прости.
Я недовольно покачала головой.
— Но я все еще жду, что ты раскроешь мне свои тайны, — напомнил он, — И может быть тогда я возьму свои слова обратно, кто знает?
Его слова были уловкой. Для того чтобы я наконец-то все рассказала ему. Я поняла это сразу же, но не стала заострять внимание. Не так-то просто поверить в то, что никогда в жизни не видел и даже не представлял. Нас впереди ждет непростой разговор…
— Расскажу, — согласилась я, — Но сначала дело.
Мы подошли к двери пагоды, и Хан дернул на себя ручку. Дерево разбухло от недавних дождей и тяжело выходило из колоды. Лишь со второго раза ему удалось открыть святилище.
Изнутри пагода выглядела куда печальнее, чем снаружи. Облезшая краска на настенных картинах, осыпающаяся побелка и запах затхлости. Лишь расписные колонны радовали глаз блеском свеженанесенных рисунков.
— И где он? — спросила я, подхватив один из факелов у входа и обходя помещение по периметру.
Хан провел пальцами по одной из колонн, и выдал:
— Не знаю… Хотя краска еще не успела высохнуть. Может парнишка ошибся и он все же ушел?
Половица под моей ногой натужно взвыла, и я тут же бросила взгляд под ноги.
— Эй, а это что такое? Иди, посмотри.
Хан тут же приблизился и присел у моих ног, рассматривая чугунное кольцо, прибитое к доскам.
— Вроде это дверь в подпол. Там раньше свечи и всякую утварь хранили. Я думал, его давно заколотили.
С силой дернув за кольцо, он распахнул дверцу, и из проема мгновенно повеяло холодом и запахом гнили.
Заткнув носы и закашлявшись, мы тут же отползли от люка.
— Откуда запах? — закрывая нос и рот рукавом, спросила я, — Ты же сказал, что им не пользуются?
Хан еще раз закашлялся, и сдавлено ответил:
— Не знаю, может зверь какой сдох?
Я встала на колени и подползла к смердящему проему в полу.
— Зверь? — переспросила я, — Дай боги, если так… Идем, нужно проверить.
Сев на край проема, я свесила ноги, и протянула факел Хану.
— Ты думаешь, он мог там истязать наложниц?
— Не исключаю, — призналась я, чувствуя как по позвоночнику ползет мерзкая, липкая дрожь.
Мужчина присел рядом со мной и первым сиганул во мрак.
Я протянула факел и пламя тут же выхватило из темноты его бледное лицо, вскинутое к свету.
— Давай сюда факел, а потом сама прыгай. Я поймаю, — велел он.
Я передала факел в его руку, и мысленно прикинув расстояние до земли, немного успокоилась. Подполье высотой оказалось не
